Внимательно изучив ассортимент магазина, мы решили заглянуть к бабушке, которая жила неподалеку. Поужинали с ней, поболтали, героически согласились остаться, чтобы посмотреть сериал, к середине которого я обнаружила, что Денька нагло дрыхнет на диване. Вот же жук! Он у нас большой любитель не только в гости ходить, но и оставаться там на ночь. А я совсем забыла, что братец старается достичь цели всеми, известными ему средствами. Придется теперь домой возвращаться в одиночестве.

Бабуля и меня пыталась оставить, но я была непреклонна: надо посмотреть, как на маму действует лекарство, и по телефону родители что-то не отвечают, как сговорились. Такое случается довольно часто, повода нервничать нет, но я все-таки лучше проверю, как там ситуация.

В нашем подъезде, в очередной раз, выкрутили все лампочки (запертая железная дверь ничуть не помогает, это случается с завидным постоянством), и я добиралась до двери в квартиру на ощупь. Внутри свет тоже был погашен, и я забеспокоилась, не отключили ли у нас электроэнергию, начисто забыв, был ли свет из окон соседей. Дотянулась до выключателя — стало светло. Слава Богу и энергосбыту! А то бывали случаи, когда сутками без света сидели. Учитывая, что газ в наш дом не подведен и плиты электрические, радовались мы тогда несказанно.

Я разделась, аккуратно расположив в шкафу одежду и обувь: мама всегда была требовательна к порядку и меня к этому пыталась приучать с детства. Странно, что родители так рано спать легли. Может, ушли куда-нибудь? Почему тогда не позвонили? На кухни никого не было. Не было и записки, которые мы часто оставляли друг для друга под магнитами на холодильнике. На всякий случай, заглянула в гостиную и онемела: мама лежала на полу лицом вниз. Боже! Я ее отравила!

Падаю на пол и лихорадочно пытаюсь нащупать пульс. Черт! Лучше бы в мед пошла! Не могу справиться даже с такой простой задачей. Я же не чувствую ничего только потому, что я — дура безрукая, не потому, что пульса нет. Мама теплая и мягкая, а трупы должны быть холодными, это я помню точно. Попробую с зеркалом! Давай же! Ты должно запотеть, должно! Это — неправильное зеркало. Раздраженно отбрасываю его в сторону и слышу звон. Разбилось? Так ему и надо, и никакая это не примета, просто, разбившееся стекло. Господи! Какой ерундой я занимаюсь! Надо звонить в скорую!

Отыскав телефон и вызвав неотложку, возвращаюсь в гостиную и только сейчас замечаю более темное, почти незаметное на темно-красном, пятно под головой мамы. Провожу по пятну рукой и некоторое время рассматриваю липкие красные пятна на пальцах. Теперь я не понимаю совсем ничего… Нет, одно я понимаю прекрасно: помощь нужна прямо сейчас, а не когда скорая соизволит появиться.

Не запирая дверь, выхожу из квартиры и поднимаюсь по лестнице. Настойчиво жму на звонок, наплевав на поздний час, пока дверь не отпирает старуха воинственного вида. Лариса Григорьевна когда-то была не просто врачом, она работала анестезиологом в городской реанимации, так что, если кто и мог бы помочь мне сейчас, это — она. Соседка, правда, не из тех, кто позволяет врываться в ее квартиру среди ночи с просьбой измерить давление, поэтому я с порога заявляю, что не могу понять, жива ли еще мама. Не знаю, что подействовало — мои слова или мой вид, но она, не говоря ни слова, идет за мной.

Лариса Григорьевна проделывает примерно те же манипуляции, что раньше пыталась проделать я, только зеркало ей без надобности. Еще веки поднимает, чтобы проверить глаза. Оборачивается ко мне и отрицательно машет головой.

Я прихожу в себя уже на полу от боли в щеке, похоже, соседка воспользовалась самым простым и действенным способом, приведения в сознание.

— Что здесь произошло? — сурово спрашивает она. Все что я могу: помотать головой. — Отец где?

Стоп. А правда, где папа?!

— Я… не знаю… — с трудом выговариваю я. — Я только что от бабушки вернулась.

— Звони в милицию, я посмотрю пока. Дверь заперта была, когда ты вернулась?

— Нет. Мы никогда не запираемся, если все дома, только на ночь, — бормочу я, пытаясь подняться. К счастью, замечаю свой телефон на полу поблизости, можно оставить бесполезные попытки, все равно руки и ноги в желе превратились и служить отказываются. Позвонить можно и сидя на полу. — А что сказать? — я соображаю не особенно хорошо, так что четкие указания не помешают.

— Скажи, что в квартире — труп, — безжалостно отрезает соседка, но до меня не доходит и это, просто повторяю ее слова. Ну, вот, теперь можно спокойно ждать: приедет полиция, они скажут, что все хорошо, все же это не на самом деле, надо только дождаться. Это — не правда. — Два трупа, — доносится до меня из спальни, но мне — все равно. Я не понимаю, что она говорит.

Я плохо помню, как приехала полиция и скорая, куда исчезла соседка, и какие вопросы мне задавали. Не знаю, что уж я умудрилась наотвечать, наверняка, несла полный бред, так что придется им еще и с этим разбираться. Помню четко, что, уходя, дядечка в штатском, задавший больше всего вопросов, ознакомил меня с «предварительными выводами». Из его речи выходило, что папа убил маму (конечно, соседи слышали, как они ругались, это если бы кто-то на помощь звал, на всех напал бы приступ внезапной глухоты) и застрелился. Бред какой-то! Вообще, все, что происходит этой ночью — не более, чем бред. Сейчас лягу спать и все исчезнет, все будет, как раньше. Воодушевленная этой замечательной идеей, я отправилась в свою комнату, не дожидаясь, пока нашу квартиру покинут все. Пусть себе возятся, все равно они мне только снятся.

Проспала я недолго: наглый солнечный луч (и откуда он только взялся в череде хмурых февральских дней) влез в мое окно и настойчиво направился прямиком в глаз. Отодвинулась подальше с намерением поспать еще, и тут в голове всплыли картинки вчерашнего бреда. Я настороженно прислушалась. В квартире было тихо, но с кухни доносился запах ванили и кофе. Слава Богу! Все не просто в порядке, все настолько хорошо, что мама с утра взялась за выпечку! Давненько этого не случалось. Я поднялась и пошла на разведку — такие запахи и мертвого поднимут. В кухне не оказалось не только мамы, ни и ни малейших следов выпечки. Запах тоже пропал, похоже, он долетел от соседей. Заглянула в гостиную — на этот раз темное пятно на ковре сразу бросилось в глаза. Обошла квартиру, отмечая все следы вчерашнего. Их было слишком много, чтобы списать все на сон, бред или временное помешательство. Мои родители мертвы?.. Мои родители мертвы… Что теперь? Ничего. Ничего нельзя сделать. А я так устала! Пойду, подремлю еще немного, а потом решу, что делать.

Меня снова разбудили, но в этот раз не так нежно: в дверь колотили так, что дом трясся. Я лениво сползла с кровати и добралась до коридора. Отперла замок и увидела встрепанную, трясущуюся бабушку.

— Синочка! Что с тобой? Тебе плохо? Ты в порядке? — посыпались из нее вопросы.

— Да, все хорошо… Спать только хочется, устала очень, — пробормотала я, снова направляясь к своей спальне.

— Почему ты мне не позвонила?!

— Не успела, — равнодушно пожала я плечами.

— Не успела! — мгновенно перешла на крик бабушка. — Я сутки вам звоню, и никто не отвечает. Я узнаю о произошедшем от следователя! Как ты думаешь, это — нормально?!

— Когда он успел тебе позвонить, они же пару часов назад уехали?

— Детка, у тебя точно все хорошо? Они уехали вчера утром, насколько я поняла из его слов. Ты спала все это время?

Я взяла мобильник, проверила время, дату и количество пропущенных звонков. Похоже, я, на самом деле, проспала больше суток. Странное дело… Хотя… спешить мне некуда, каникулы как-никак, могу я раз в году выспаться?

— Все хорошо. Я прекрасно себя чувствую. Подремлю еще пару часиков, ты же присмотришь пока за Денькой? — спокойно сказала я и попыталась скрыться под одеялом. Забыла с кем имею дело. Бабуля не из тех, кто сдается.

— Живо вставай! Надо похороны организовать, надо всем сообщить, в полицию, наверняка, еще вызывать будут, порядок в квартире навести. Думаешь все это на меня повесить? Не выйдет!