— Сама напросилась, — отвечает он равнодушно (мог бы и соврать, что я произвела на него неизгладимое впечатление, и он влюбился с первого взгляда) и, так же равнодушно добавляет: — раздевайся.

— Обойдешься! — вырывается у меня, прежде чем успеваю подумать о том, что психов злить не следует.

— Как хочешь, — пожимает он плечами. Да, ладно! Неужели, обошлось?! — Охранники понравились?

— Должны были? Я их как-то не рассматривала, — отвечаю, слегка озадаченная неожиданным поворотом мысли.

— Раз уж ты решила, что лучше проведешь время с ними, чем со мной, должны были понравиться, — я могу только глазами хлопать, не в силах понять, что он несет. — Их, кстати, двенадцать. Всех сразу предложить не могу, надо же кому-то работать, но по одному, максимум по двое… Согласен, так будет намного веселее.

Я смотрю в его глаза, глаза совершенно спокойного человека, не занимающегося на данный момент ничем из ряда вон выходящим, и понимаю — это не пустая угроза. Он сделает это, и никакая совесть даже не шевельнется. Пара минут на размышление, и я начинаю раздеваться. Что же, ты получишь, чего хотел, только сомневаюсь, что тебе это понравится.

— Правильный выбор, — насмешливо комментирует монстр, которого я стараюсь запомнить в подробностях. Запомнить в малейших деталях, чтобы заставит его пожалеть, заставить умолять Бога повернуть время вспять, чтобы никогда не тащить за собой случайно подвернувшуюся девчонку. Как сейчас умоляю я… Вернуться в прошлое и остаться в общаге, не брать трубку и не слушать воплей Нэльки. И вообще никого не слушать и не слышать. Почему же время не поворачивается? Я обязательно отомщу тебе, отомщу так, что ты пожалеешь, что родился. Пусть на это потребуется десять лет или пятьдесят, не важно. Должна быть какая-то идея. Что-то, что заставит меня дышать и жить. — И не надо изображать из себя жертву: ты пришла сюда, чтобы мужика снять, чем же тебя я не устраиваю? Если тебя так волнует прелюдия, типа купить девушке выпить и так далее, то не волнуйся: будешь умницей — заплачу тебе так, что сама себе любую прелюдию организуешь. И выпьешь то, чего никогда раньше не пробовала, и поешь не доширак, или что вы там едите, и шмотки себе нормальные купишь. В таком дешевом тряпье нормального мужика не снять.

Мне плевать на то, что он говорит, я больше не собираюсь издавать ни звука. Эта скотина не услышит больше, как я умоляю, ни за что не увидит моих слез. Впрочем, ему плевать. И мне плевать на него. Надо отключиться и смотреть на ситуацию, как будто я — сторонний наблюдатель, а не участник. А еще лучше — не смотреть.

Я и не смотрела: разделась, легла на диван, ноги раздвинула, и вспоминаю, какие задания надо на этих выходных выполнить. Не знаю, как мужик отреагировал, меня это не интересовало. «Меня здесь нет», — убеждала я сама себя и аутотренинг почти работал. Мужик по мне елозил, слюнявил в разных местах, все задания я обдумала и решила, что было бы неплохо подремать. Через какое-то время услышала даже самую потрясающую похвалу за всю жизнь, что-то типа того, что с резиновой куклой намного веселее. Не стала предлагать с куклой и трахаться, мне было неинтересно и лень. Очнулась, когда мужик с меня встал. Даже удивилась, что он так быстро сдался.

— За мной пошла! — рявкнул он, и я поняла, что радовалась рано. Ему наскучил диван, и он решил переместиться на кровать, которая располагалась в соседней комнате. Отключиться во второй раз было сложнее, но я справилась.

Напрасно я надеялась, что он сдастся, похоже, наступила мужику на больное место. Эх, зря я так, надо бы постонать, изображая удовольствие, переходящее в экстаз, глядишь, была бы уже дома. Вечно у меня так: стоит попытаться сделать кому-то хуже, как хуже становится только мне. А мужик на редкость крепкий оказался: продержался до самого утра. Думаю, что это, на самом деле, редкость, если судить по рассказам подруг, их редко радуют больше одного раза за ночь, а тут столько радости, и все мне одной. О, я не разучилась иронизировать? Есть надежда на то, что жить буду.

Мужик швырнул на тумбочку денежку, злобно сказал, что я могу уматывать, и ушел в душ. Мне повторять не надо было, это точно. Одевалась я со скоростью новобранца, стремясь свалить отсюда как можно быстрее. И не надо мне говорить, что теперь можно и не торопиться, я, знаете ли, продолжения не жажду. Всю поездку до общаги мучилась эгоистичной мыслью: «Почему я?». Эх, надо было давно уже с кем-нибудь нормальным переспать, может, тогда было бы не так противно? Хотя разница, когда тебя изнасиловали: в первый раз, во второй или в двадцатый? Правда, мой случай даже под изнасилование не подойдет: посети меня желание подать заявление, ни одна медицинская комиссия не докажет факт насилия, это точно. И откуда только такие ублюдки берутся? Нет, вопрос не в этом, вопрос: и как только я могла столкнуться с таким ублюдком?! Я же выхожу куда-то, кроме универа, раз в квартал!

Говорят, Бог нам не посылает испытаний более страшных, чем мы можем вынести… Мне кажется, в моем случае он ошибся, малость перевесил на мою долю. А еще говорят, что нас не убивает, делает нас сильнее. И почему я не чувствую себя сильной? Я чувствую, что самым лучшим выходом было бы лечь на кровать в своей комнатке, запереться, чтобы не лез никто и сдохнуть. И чтоб нашли суток через десять по запаху, чтобы даже хоронить нечего было. Да уж, смерть решает все проблемы, правда?

Проснулась я в четыре часа дня от телефонного звонка. Учитывая, во сколько легла и как развлекалась всю ночь, назвать меня соней было бы несправедливо. Снова слушать вопли Нэлли не хотелось, но если не отвечу, она не замедлит явиться, а меньше всего мне хотелось кого-нибудь видеть. Повезло, что я в комнате одна: соседка, еще до того, как мы успели как следует познакомиться, свалила жить со своим парнем, оставив эти почти хоромы в моем распоряжении. Не скажу, чтобы ее уход меня огорчил, хотя и люблю хорошую компанию.

— Ты почему не явилась?! — заорала подруга мне в ухо, заставляя морщится. — И на звонки не отвечала! Я волновалась!

— Я пришла, меня не пустили без пригласительного, я звонила, вы не отвечали, я уехала домой, — кратко отчиталась я, слегка отцензурив произошедшее со мной накануне. Никогда не вешала на других свои проблемы и не верила в то, что станет легче, если с кем-нибудь делиться неприятностями. Думаю, не стоит менять привычек.

— Блииин! Извини, я же не знала, что так не пускают! Как я могла не услышать?! Слушай, а с голосом у тебя что?

— Замерзла и заболела, — быстро нахожу, что соврать. Не замечала, что с моим голосом что-то не так.

— Сейчас принесу тебе лекарства…

— Нет!!! — не сдержавшись, я показала наглядно, как сильно жажду общения. Надо взять себя в руки и попытаться выкрутиться. — Не надо, это может быть заразно, а у нас скоро сессия. У меня все есть, нужно только отлежаться.

— Ну, если ты уверена… — с сомнением пробормотала подруга.

— Я больше, чем уверена. И мне трудно говорить — горло першит, — нашла я повод прервать общение.

Так мне удалось провести два выходных, выползая из постели только в туалет и в очередной раз в душ. Все время казалось, что мне удастся смыть с себя всю дрянь, что налипла. Мне даже стало мерещится, что от меня разит тем мужиком, несмотря на несколько часов проведенных под почти кипятком и целого флакона с гелем. Еда меня на данный момент интересовала меньше всего, так что на общую кухню выходить не надо.

В понедельник я решила прогулять и продолжить валяться в постели, прикидываясь больной. Но, проснувшись в то время, когда должен был прозвенеть будильник, передумала. Не хватало еще из-за какого-то мудака из универа вылететь. Один день, конечно, ничего не решает, но стоит дать себе послабление, и за одним днем потянется другой, а там и третий… Плохая идея.

В полусознательном состоянии доехала автобусом, на автомате добралась до универа и в прострации застыла у расписания. Так и стояла бы там, если бы не явился Митя и не вернул меня к жизни.