Еще и впечатлений наберутся, новые темы для обсуждения возникнут. Версии, догадки, домыслы. Все равно за бутылкой наверняка о работе разговаривали. Своеобразная экскурсия, и для милицейских, и для прокурорских чинов. Во исполнение служебных обязанностей, необременительных, но суетных и никчемных. Пользы от подобных мероприятий никакой, а галочку в отчет потом поставят. Выезд на место происшествия, не хухры-мухры. При подведении итогов года авось пригодится. В плане повышения показателей.

Какая светлая голова придумала подобные начальственные экскурсии, история умалчивала (соответствующие приказы имелись и по линии МВД, и по линии прокуратуры), но головенку умнику при случае Игорь Юрьевич открутил бы. Глупые и бессмысленные "ценные" указания Данилец не переваривал органически, а иных результатов, с его точки зрения, выезды на места происшествия прокурорского и тем паче милицейского руководства не приносили. Ввиду чего на прибытие "высоких" должностных лиц отреагировал соответствующим образом.

То есть никак. И ухом не повел, продолжая заполнять протокол осмотра под диктовку Круглика, выплевывающего обкатанные, заученные фразы со скоростью пулемета. Древнего, ленивого, но все же пулемета. Даже правая рука от скорописи немела.

Судмедэксперт отнесся к явлению начальства народу практически также. Оторвался от изучения обожженных кистей трупа мужчины, повернулся на шум, хихикнул и вернулся к прежнему занятию. При этом ни на секунду не прервал монотонную диктовку. А вот сотрудники милиции не только ухом повели, но и субординацию продемонстрировали. Опера метнулись к полковникам на доклад, а криминалист засуетился, сначала вроде решил присоединиться к розыскникам, но все же остался, только подобрался и принялся щелкать фотоаппаратом еще чаще, словно подстраиваясь под ритм Круглика.

Оно и понятно, в прокуратуре с субординацией и чинопочитанием не очень. С показным, демонстративным чинопочитанием (негласное-то распространено едва ли не повсеместно) и внешними признаками субординации (есть она, никуда не делась, государственный орган все-таки). Как и в других правоохранительных структурах в прокуратуре нижестоящие подчинялись вышестоящим, исполняли любые их указания, включая безусловно тупые и ненужные, лизали вполне определенные (филейные) части начальственных организмов, почтительно гнули спины, но делалось вышеперечисленное сугубо добровольно. Вернее, добровольно-принудительно; хочешь карабкаться вверх по служебной лестнице, будь добр, делай. А честь отдавать путем приставления ладони к виску или, например, вставать, когда входит в старший по званию, не требовалось. Это на сотрудников милиции дисциплинарные уставы и положения о прохождении службы налагали довольно много подобных обязанностей, по аналогии с армейскими, а прокуратура, исключая военную, – организация сугубо гражданская. Бюрократическая. Даром, что тоже звезды на погонах. Если бы самолично прокурор области прибыл или хотя бы его заместитель, Данилец бы еще подумал, встать, доложить или нет. И то пару лет назад. Но ныне…увольте. Пусть Михолап и Колесников, которые и по возрасту младше, и по стажу работы до Игоря Юрьевича не дотягивают, сами ему почтительность выказывают.

Медикам же на доклады, указания и прочую фанаберию вообще чихать. У них в бюро махровый либерализм и демократия процветают, поскольку каждый сам по себе, а начальство почти номинальное.

– Ну как?- очень глубоким и продуманным вопросом отвлек Игоря Юрьевича от написания диктанта подошедший Михолап.

– Что именно как?

– Ну…- покрутил пальцами в воздухе заместитель прокурора, вздохнул и уточнил,- как дела? – Неопределенный аромат, уже не водочный, но еще не перегар разнесся по пространству. Эдакий недозрелый перегар. Десяток подобных вздохов по степени убойности вполне можно было приравнять к химическому оружию. А-ля зарин или иприт.

Кожа на носу сморщилась желтым пожухлым листом. Какое блаженство для органов осязания! Если бы сам Данилец не изрыгал в атмосферу сходные по ядовитости пары вчерашнего веселья, выхлоп Михолапа его бы точно доконал. Все минувшее попросилось бы наружу…прямо на модные начищенные до блеска замовские туфли.

А так ничего, терпимо, только металлический привкус под языком приобрел кисловатые оттенки.

– Вася, ты яснее изъясняйся. Я не Нострадамус, и не баба Ванга, чтобы гадать, чего ты там имел в виду. И даже не Алексей Кортнев из группы "Несчастный случай"…

– Уф,- еще раз отравил окружающую среду Михолап,- тяжко…Криминальные?

– Нет-нет! Я же не зря про группу Кортнева намекнул. Несчастный случай. Мужичок воткнул себе ножик в сердце, а потом для верности голову себе поджег. Вместе с руками. Чтобы нехорошие следователи помучились, опознать не сумели. Однозначно, отказной будет.

– Юродствуешь, ехидничаешь… Задорнов нашелся.

– Вопросов дурацких поменьше задавай, ехидничать не буду. Не видишь, нож из груди торчит…Или залил так, что зрение расфокусировалось?

– Ой, Юрьич, не строй из себя борца за трезвость. Сам вчера с операми не бухал что ли?

– Ключевое слово, Вася, тут "вчера". А ты – сегодня…

– Главное, меру знать, – влез в препирательство прокурорских Круглик.- Дозу соблюдать. Как метко подмечали древние мудрецы: "…и лекарство, и отрава…".

– Пожалуйста, без цитат.

– Меру соблюли, не волнуйся…

– Еще чего, волноваться,- пробурчал Данилец.

– …лучше скажи, областники не подъезжали? Дело, может, заберут. Их епархия.

– Держи карман шире. Не приедут, народу не хватает, отпуска, командировки, пятое-десятое…

– Понятно,- огорчился Михолап. – Они в стороне, а мы опять сопли разгребай. А ведь областная подсудность…Темнуха капитальная?

– Капитальнее не бывает. Свидетелей, очевидцев нет, следов тоже не ахти, голяк полный,- на всякий случай перестраховался Игорь Юрьевич. Если улики появятся и дело раскроется, то ему следователю Данильцу огромный плюс, почет и уважение, а не получится, так и спрос невелик – следов с самого начала кот наплакал. Не обессудьте.- Орудие вот только на месте бросили, вдруг, даст что-нибудь, да еще когда жертв опознают, прояснится малость.

– Понятно, – окончательно расстроился заместитель прокурора. – Зацепок нет.

Как известно, движение плечевых суставов вверх-вниз обычно символизирует устоявшуюся конклюдентную форму выражения равнодушного недоумения. Или нежелания отвечать на банальную реплику собеседника. Указанное движение Данилец совершил – пусть Михолап трактует его по своему усмотрению – и, чтобы замять тему, спросил:

– А зачем ты Колесникова приволок? Он же еле-еле на ногах стоит, того и гляди, на четыре кости встанет.

– Не встанет, он – товарищ тренированный. А вместе приехали для…усиления. Я же думал, что Коваленко дежурит. Поменялся с ним?

– Надо полагать, раз здесь на пне сижу, а не в теплой кровати седьмой сон досматриваю.

– Это хорошо, тогда нам беспокоится не о чем. Коваленко ведь таких дел натворить способен, не тебе рассказывать.

– Очень даже верно замечено, – поддержал Михолапа Круглик. – Способный молодой человек…

Следователь Евгений Альбертович Коваленко действительно наворотить мог немало. И наворачивал уже не раз и не два. Рвения у человека имелось в избытке, а здравомыслия не хватало. И вроде уже не столь молодой и неопытный, чтобы в каждом следственном действии по нескольку серьезных ляпов допускать, под тридцатник, в прокуратуре четвертый год работает, должен и руку набить, и глаз наметать. Ан, нет. Каждое уголовное дело в суд отправлялось, мягко говоря, с… приключениями. То подпись допрашиваемого лица в протоколе отсутствует, то в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого статья-другая исчезнет, то документы из одного дела внезапно обнаруживаются в другом.

И это еще мелочи, которые не так тяжело исправить на стадии предварительного расследования, благо и Михолап, и Кондратьев к делам, расследуемым Коваленко, относились с особым пристрастием и проверяли их с особым тщанием. Евгений Альбертович гадил и по-крупному. То печать прокурорскую гербовую потеряет, то абсолютно непричастного к преступлению гражданина норовит под стражу взять, то "забудет" об уголовном деле вплоть до истечения сроков расследования. В подобных случаях уголовное дело спешно изымалось у Коваленко и передавалось, извините за корявость слога, более благонадежному и добросовестному сотруднику. Как правило, или Данильцу, или другому опытному следователю – Ивановой.