Лучшая половина семейства Стрельцовых возмущенно фыркнула и поднялась с дивана.

– Скажешь тоже!… Просто подумала: а вдруг…

Артем также покинул насиженное ложе и обнял супругу чуть повыше талии.

– Фантазерка ты моя. Просто подумала… и надумала. До пятницы времени еще вагон, как-нибудь определимся. Пути господни неисповедимы, может и попятный включу – соглашусь с Валеркой.

Настя снова взъерошила непокорную челку мужа:

– Учитывая ослиное упрямство некоторых бизнесменов, сильно сомневаюсь…

– И зря! Я очень неожиданный, возьму и поменяю решение.

– Ну-ну…

– Разберемся! И, вообще, твой супруг голоден, словно стая диких африканских львов. Что у нас на ужин?

– Стрельцов, и ты еще считаешь себя образованным?… Стая – это скорее про шакалов и гиен, а у львов – прайды.

– Ладно, словно прайд диких африканских львов.

– А где ты видел домашних?

– Женщина, не придирайся! Борец за чистоту речи выискался! Не накормишь мужа – добытчика, он съест одну симпатичную особу,- Артем легонько куснул Настю за мочку уха.

В отместку жена лизнула его в подбородок.

– Уговорил, красноречивый! Пошли, накормлю добытчика.

– Ура!!- Артем подхватил Настю на руки и потопал на кухню. В стрельцовских двухсотметровых хоромах расстояние от гостиной до вотчины кастрюль и плошек не измерялось тремя шагами, но ноша не тяготила. Напротив, кое-что облегчала. Тонкие пальчики на шее, шелковистая кожа на щеках жены и ее игривый взгляд отгоняли тяжкие думы эффективнее, чем репеллент мошкару.

Ночь обещала выдаться жаркой.

Ночь выдалась не только жаркой, но и темной. Ватные комки кучевых облаков плавали так низко, что, казалось, налившийся свинцовой тяжестью купол неба вот-вот раскрошится и рухнет вниз. Сквозь облачные разрывы лишь изредка помаргивали искорки звезд, а сырная головка луны, вообще, не показывалась в поле зрения.

Ввиду этакого безобразия Настя даже не задернула шторы, что в последнее время делала регулярно. На заглядывающую в окна круглолицую хозяйку ночи она реагировала очень нервно, где-то вычитав гипотезу о негативных последствиях лунного света для развития плода. Сегодня же у Артема была отличная возможность любоваться красотой ночного города – светящиеся оранжевые и желтые прямоугольники окон, хаотично разбросанные по темным тушам домов, с успехом заменяли звезды, а протянувшиеся вдоль улиц и мостов янтарные ожерелья фонарных ламп тянули и на созвездия.

Пейзаж завораживал.

Иногда, просыпаясь среди ночи, Стрельцов не сразу возвращался во владения Морфея, а разглядывал усыпанные редкими огоньками ближайшие здания. И представлял, какая жизнь бурлит за их стенами, какие трагедии и драмы сотрясают компактные мирки разнокалиберных квартир. Где-то пылает неугасимый пожар страстной любви, где-то пьяные трясущиеся руки ищут нож, чтобы вонзить его под ребра собутыльнику, где-то вязкое полотно тишины разрывает шелест книжных страниц. И за каждым светящимся окном существует нечто свое, неповторимое и уникальное…

В подобные минуты приходило странное настроение – сердце сжималось от невнятных предвосхищений, душу истязали творческие позывы. Тоже не совсем оформившиеся. Написать сонет? Совершить невероятное открытие? Поделиться собственными переживаниями со всем белым светом? Или просто включить магнитофон и послушать любимые записи. Порой Артем, не совладав с настроением, подходил к окну, разглядывал ночной города, старясь разгадать его тайны, а изредка даже хватался за карандаш. Царапал грифелем тетрадный лист, сам не понимая, что желает написать. Поэму? Роман? Эссе? И ждал откровения. Или вдохновения.

Вдохновение не являлось. Ни поэтическое, ни иное. Рука выводила лишь некрасивые закорючки, но обратно в кровать Артем залезал со щемящим чувством приобщения к чему-то удивительному, к великой тайне бытия. И засыпал счастливым.

Но сегодня счастье казалось ирреальным, категорией из разряда зеленых человечков и говорящих драконов. Невзирая на сопящую под боком любимую женщину. И разгадывать тайны ночного города Артем не рвался, пусть время, окружающая обстановка и даже поза – лежа на спине, руки под головой – вполне этому соответствовали.

Россыпи оранжевых и желтых огоньков не отгоняли мрачные мысли. Как ни старался Стрельцов отвлечься, вновь и вновь обсасывал сегодняшний разговор с друзьями-компаньонами, проговаривал по ролям, оценивал реакцию Фомичева и Райхмана, свое поведение. Алчными ненасытными гиенами душу грызли сомнения. Стоило ли сжигать мосты и категорично отвергать предложение Валерки? Может, еще не поздно согласиться? Нет, на такой шаг он никогда… и ни за что…

Дилемма. И друзьям свинью подкладывать…натуральное, извините за тавтологию, свинство. И по-иному никак…

Борька с Валеркой еще наверняка надеются, что до пятницы их упрямый товарищ передумает, задний ход включит, а он не включит…Скандал разразится, туши свет, спасай пожитки! Вот тогда они капитально обидятся. И бесповоротно.

Поневоле вспомнилось оброненное Настей замечание про "тебя не того". Тогда Артем отмахнулся от столь дикой инсинуации, даже возмутился. Как же, супруга предположила, что Борька с Валеркой – лучшие и неповторимые – способны решить проблему кардинальным способом и "заказать" своего лепшего и закадычного друга. Они же вместе и огонь, и воду, и медные трубы, и деревянные доски…И в разведку, и в набег, и в поход за спичками…И пуд соли, и декалитр водки… Столько вместе съели, выпили и спели, что почти родственниками стали.

Все так, но с другой стороны…и разведка, и набеги, и огонь, и вода – предания старины глубокой. А последние годы – только бизнес. В застольях и ныне троица иногда участвует полным составом, но…это либо деловые вечеринки, либо праздники по официальному поводу (юбилеи, дни рождения). Мероприятия донельзя скучные, пропитанные формализмом и дешевой театральностью, от которых воротит сильнее, чем от извлеченных из кладовки старых затхлых тряпок, пропахших нафталином до клеточного уровня. Если подумать, а что их связывает, помимо общего бизнеса и воспоминаний о славной юности? Общность интересов? Едва ли…Шахматы и охота, клубные тусовки и футбол слишком несхожи, увлечения, по сути, полярные. Духовная близость? Увы, этого и близко нет. Совместные проекты, планы, задумки? Как выяснилось, и здесь Стрельцову с товарищами не по пути.

Если Борис и Валерка хотят избавиться от бизнеса, то единственным якорем для корабля дружбы останутся воспоминания.

Хлипкий якорь. Первое же серьезное волнение порвет якорную цепь, словно нитку, и разбросает ошметки корабля под названием "Дружба" по гавани. А часть ненужного такелажа или шпангоута может и утопить.

Язык морозной испарины лизнул лоб и затылок. Бог мой, а вдруг Настя права, и ее предположение не столь глупое и абсурдное, как показалось на первый взгляд? Что если его друзья-компаньоны действительно способны избавится от помехи в лице Стрельцова Артема Вячеславовича? К горлу подкатил влажный тошнотворный комок.

Когда человек чувствует определенное неудобство, испытывает душевный дискомфорт, например, вызванный страхом перед наступлением неблагоприятных последствий, обычно для обозначения подобного эмоционального состояния используется устойчивый оборот "не по себе". Говорят: "ему стало не по себе". Так вот, Стрельцову стало настолько не по себе, что закружилась голова и возникли трудности с самоидентификацией. Ему показалось, что мысли о способных на любую гнусность друзьях появились не в мозгах веселого мужика, примерного семьянина и футбольного фаната Артема, а их нашептывает на ухо какой-то другой Стрельцов. С обратной стороны разума. Альтер-эго. Этакий зловещий и мрачный мистер Хайд. Нормальный мужик Стрельцов (который доктор Джекил) в жизни бы до подобных подозрений не додумался. А если бы и додумался, то никогда всерьез их бы не воспринял.

Однако Стрельцов – Хайд зудел внутри комаром: "Ты для них помеха! И они ее устранят!".