Ввиду исключительной брезгливости столь грубое дело, как увеличение посредством ножа количества дырок в теле жертвы, Величева ничуть не привлекало. Поэтому он планировал привлечь к исполнению важного «заказа» кого-то из «торпед», лучше Митяя, но, к сожалению, кореш ныне пребывал не в той кондиции, чтобы уверенно пером орудовать. И Чалдон не в форме – шмат мяса откушен, а Химик, как выяснилось, пребывает в довольно легкомысленном настроении, того и гляди, отпечатки Паровоза на рукояти заляпает. Не приведи господь, сотрет или, что еще хуже, свои оставит, тогда впору билеты покупать. И не в теплую банановую республику, где есть шансы скрыться от гнева Туманова, а на погост.

Пришлось браться за нож самому. Аккуратно, сдавливая пальцами боковые грани рукояти и не касаясь тех мест на ней, которые, со слов Тумана, хранили отпечатки. Пленка пленкой, а подстраховаться не помешает. Пословицу про береженого не зря народ придумал. Бить сверху вниз было не совсем удобно, наклоняться влом. К тому же Велика посетила светлая мысль о том, что труп наверняка мусора потрошить будут, исследовать, раневые каналы изучать. Эксперты разные, судебные медики. Еще, неровен час, удивятся, почему удар нанесен в нехарактерном положении, мутить начнут, сомневаться. А если следак или прокурор мутить начнут, то Туманов может, в свою очередь, усомниться в компетентности и профессионализме некоего Сереги Величева.

Не пойдет! Ничтоже сумняшеся Велик приказал единственному целому и невредимому пехотинцу придать «уснувшему» «клиенту» вертикальное состояние. Химик требование бригадира исполнил, схватил Стрельцова за шиворот, приподнял и опер на дверь БМВ. Воротник рубашки благоразумно не отпуская, дабы тело не рухнуло на землю.

– Та-ак, – протянул Величев и указал на алые потеки возле рта Стрельцова и на его рубашке. – Это еще что такое?!

– Как что? С Чалдона накапало. Он же полруки чуть не отхватил. Да и с Митяя могло.

– Ништяк! Ты что, хочешь, чтобы меня кондрашка хватила?

– А че?

– Хрен через плечо! Как считаешь, менты, когда жмура найдут, пасть ему осмотреть не догадаются? И рубаху на экспертизу не отправят с красивыми разводами? Или, по-твоему, все мусора – полные дебилы, и заморачиваться, типа, не стоит, один хрен, прощелкают?

– Да не…

– Прикинь, а они не все дебилы и бухарики, в мусарне, типа, тоже такие волки есть, что тумановскому вертухаю не чета. Хотя и наш Саша-параша не пальцем деланный. Экспертизы проведут, установят, что кровь не жмура, и что тогда?

– Блин, точно. – Химик отпустил тело обратно на траву, придав ему сидячую позу.

– Ты чуть Митяя с Чалдоном не подставил. Знаешь, как это называется по науке? Улику оставить, понял?

– Понял.

– Почему тогда не обтер?!

– Не успел.

Величев недоверчиво хмыкнул и распорядился:

– Снимай с него рубашку и пасть протри. Тщательно.

Пока Химик возился с подопечным, Величеву пришла в голову одна свежая мысль.

– Слышь, еще проверь, живой ли. Пульс, типа, пощупай или сердце, что там обычно делают. Я его от души приложил, как бы не зажмурился раньше положенного.

– Лады. Пульса нет!

– Чего-о?!

– А сердце бьется.

– Тьфу, шутник! Закончил? Давай поднимай.

Словно подтверждая слова Химика, пленник пошевелился. Выглядывающее из Серегиной ладони лезвие хищно дернулось, коброй метнулось вперед и вонзилось в правый бок Стрельцова. Удар получился смазанным, слабоватым, пленник дернулся и протяжно застонал. Раздосадованный Величев нецензурно помянул всуе некий неперсонифицированный объект, получивший сексуальное удовлетворение оральным способом, поспешно выдернул нож и нанес повторный удар. Посильнее, с оттяжкой. Стрельцов дернулся еще несколько раз и затих. Величев машинально выдернул клинок и… разразился длинной непарламентской тирадой. Причина огорчения была проста и прозаична: выдергивая нож, он испачкался в крови, что для брезгливого «бригадира» равнялось маленькой катастрофе.

И как испачкался! Ладонь, предплечье и брюки заляпал. Даже замутило слегка. Благо, что на морду не попало, а то бы мог и блевануть, опозорившись перед пацанами конкретно. Судорожно вытерев руку сорванной травой, Серега отмотал пленку с рукояти ножа и бросил его поближе кустам. Туда же Химик оттащил и тело. Осмотревшись – не забыли ли чего – «бригадир» дал команду прыгать в тачку и отчаливать. Митяю, к счастью, запрыгивать не пришлось, он уже давно страдал на заднем сиденье.

Едва разместились, Величев вытряс у запасливого Химика носовой платок и по дороге занялся оттиранием руки и чисткой брюк. Пятна были благополучно ликвидированы, но Сереге казалось, что какие-то микрочастицы въелись в кожу, и он яростно драил платком ладонь и предплечье. С брюками же он, по здравому размышлению, решил расстаться, выбросив их при первой возможности, все равно носить «замаранные» больше не будет.

Когда выехали с острова на мост, Серега наконец завершил «чистку перьев», так и оставшись неудовлетворенным ее результатами. Он бы и дальше продолжил оттирать «неистребимые» пятна, но Химик и Чалдон начали недоуменно поглядывать на своего «бригадира», и ему, чтобы не ронять авторитет, пришлось закруглиться. Вечером отмоется нормально, примет душ или в сауне душу и тело понежит, а пока не время. Из кармана «бригадирских» брюк роботом-бабочкой выпорхнула блестящая пластина сотового телефона.

– Алик? Все хоккей, можете сваливать. Не наследили? Что? Плохо слышно… Что-о?! – Начав разговор спокойно, даже умиротворенно, Величев внезапно сорвался на крик. – Козлы! И ты причем! Я кого старшим поставил?! Тебя! Вот вместе и ответите. Я вас, уроды… не знаю просто, что сделаю! Короче, вы где? Где?! А лучше ничего не придумали? Надо было сразу в серый дом везти! Номер квартиры напомни! Все, завали пасть, через двадцать минут буду, жди!

«Раскладушка» телефона громко захлопнулась.

– Колян, поворачивай направо, на адрес нашего жмура проскочим ненадолго…

– Это куда?

– Недалеко, в центре…

– А в больницу? – прохрипел сзади Митяй.

– Потерпи, брат. На пять сек заскочим – и сразу тобой займемся.

– А что там случилось? – поинтересовался Химик.

– С телкой, типа, проблемы, опять Кривой накосячил. Каламбур, твою мать.

Сознание вернулось толчком, словно на голову опрокинули ведро с холодной водой. Волна темной пустоты схлынула, оставив после себя полумрак и красные круги перед глазами. Артем хлопнул веками, полумрак не рассеялся, красные круги не исчезли. Сквозь них проглядывали какие-то серые стебли, часть из которых норовила залезть в ноздри. Несмотря на то, что затылок разламывался от боли, мысли были довольно ясными, только ленивыми, тяжелыми, медленными. Стрельцов понял, что лежит на боку, лицом в траве. Последнее, что он запомнил: борьба на заднем сиденье, укус за руку здоровяка в бейсболке и «взорвавшийся» затылок.

Наверное, приложили чем-то тяжелым, гады. Помимо затылка боль поселилась в груди. Острая, резкая – по ребрам стадо слонов пробежалось, не меньше. Прыгали они на нем, что ли? Отстраненно, словно думая о чужом человеке, Артем удивился, что еще жив. Ощущения не оставляли иных толкований – вряд ли в посмертии, если таковое и существует, боль будет иметь четко выраженную локализацию. По всем раскладам бандиты должны были избавиться от лишнего свидетеля, что бы ими ни задумывалось относительно парня в кафе «Венеция». Иначе зачем его привозить на безлюдный остров?

Ан нет, жив вроде. Не добили? Артем напрягся, приподнял голову, а затем, оттолкнувшись от земли, встал на четвереньки. В грудь воткнулся раскаленный железный штырь, глаза застила красная пелена, в которую разрослись круги, руки ослабли, и Стрельцов едва не рухнул обратно мордой в траву.

Больно-то как! Пелена нехотя рассеялась, и взору открылся тот же пейзаж, которым посчастливилось любоваться ранее. Остров, нависшие над берегом кусты, руины деревянного строения. Машина, к счастью, отсутствовала. То ли пелена перед глазами исчезла не до конца, то ли просто смеркалось, но на остров опустилась полутьма, детали пейзажа выглядели размытыми, нечеткими. Видимость оставляла желать лучшего – притаись в кустах один из злоумышленников, обнаружить его Стрельцов бы не сумел. Поэтому сквозь боль и гнев пробивалось опасение, что похитители не уехали, а если и удалились, то ненадолго и в любой момент могут вернуться. Отсюда желательно убраться…