В салоне возник новый звук, заглушающий все и вся, даже подвывания мордоворота. Это иерихонской трубой взревел лишившийся куска предплечья «бейсболист». На миг душу Артема охватило сдержанное, умеренное ликование, словно он выполнил трудное задание, но тут щелкнул замок на двери, и затылок взорвался мегатонной ядерной боеголовкой, бросив сознание в огненно-черную пустоту.

Когда клиент начал рвать бушлаты, Серега растерялся. Чуть-чуть. Просто не ожидал; из тачки не выпрыгнешь, на руках браслеты, по бокам гренадеры, да и по дороге мужик вел себя паинькой. Велик и расслабился. Зря, конечно. Понадеялся на численное превосходство, хватку ребят и собственное красноречие. Если бы подопечный принялся задавать глупые вопросы о том, куда и зачем его везут, почему место безлюдное и т. п., Серега ему бы зубы заговорил. Втер бы сказку, закачаешься! А клиент ничего не спросил, сразу в бутылку полез. И застал врасплох.

Пока Величев ушами хлопал (вместе с Химиком), пока догадался выскочить из машины, этот Рэмбо новоявленный успел дел наворотить. В наручниках! И наворотил бы больше, не примени к нему Серега многократно выручавший в жарких спорах аргумент – верную «беретту». Она не подвела. Пусть ее использовали не по прямому назначению, а в целях сугубо прикладных, для которых одинаковой степенью пригодности обладали и благородное оружие, и грубая неотесанная дубина, и примитивный булыжник. И все же не подкачала чертовка; легкий удар по затылку – и «клиент» валяется в полном отрубе. Обмяк и распластался на бедном Митяе. Кстати, еще неизвестно, насколько эффективным оказался бы другой предмет – тот же булыжник или монтировка – вместо оглушения ими вполне реально башку проломить.

Величев любовно погладил ствол, убрал его обратно в карман и помог Митяю выбраться из машины. Друг и соратник выглядел плачевно: левая сторона лица чудовищно распухла, по щеке расползалась огромная багровая гематома, норовившая закрыть глаз, нижняя часть скулы казалась проваленной, и из нее сочилась кровь. Не требовалось глубоких медицинских познаний, чтобы определить: у Митяя что-то сломано. Треск, который Велик слышал перед возней, и последующий истошный вопль кореша, не оставляли сомнений, но, что именно сломано, попробуй разбери. Тут врач дипломированный нужен. Хоть мозги не наружу, и то утешение!

Однако данное обстоятельство Митяя не утешало. То ли из-за того, что разглядеть отсутствие мозгов на морде он был не в состоянии, то ли из-за боли, то ли из-за излишней впечатлительности. Он жалобно подвывал и ежесекундно прикасался пальцами к развороченной скуле. Коснувшись же, начинал выть громче и трагичнее, в промежутках причитая и посылая красочные проклятия своему обидчику.

– У-у-у! Сучара-а! Чтобы его… гниду… всем хуралом! А-а-а! Я его сам своими… порву… у-у-у!

Велик покачал головой:

– Морду руками не трогай. Сейчас приберемся, потом, типа, отвезем тебя к лепиле. Поправят тебе здоровье, не сомневайся.

Митяй, казалось, друга не услышал и продолжал подвывать и хвататься за щеку. Как пионер за галстук. Величев вопросительно посмотрел на Химика. Тот скривился и беспомощно развел руками. Серега вздохнул и кивнул единственному «неповрежденному» бойцу:

– Доставай «клиента» и глянь, что там с Чалдоном.

– Я в поряде на все сто. – Чалдон уже вылез из автомобиля самостоятельно и предстал пред очи грозного «бригадира». Выглядел он, конечно, не настолько здорово, как стремился изобразить, но гораздо лучше воющего Митяя. Левый рукав рубашки из светло-голубого превратился в алый, багровые потеки протянулись и по груди, и по животу – укус, видимо, был знатный. Чалдон зажимал рану на бицепсе, старясь унять кровь. Старания эти представлялись малоперспективными и тщетными, темно-красная жидкость едва ли не струилась с рукава.

– Химик, перевяжи его, а то он всю поляну кровищей уделает. И так заляпали и тачку и прачку. Славно же он вас… – Велик окинул брезгливо-уничижительным взглядом свое воинство, – …уработал. Типа, свиней на бойне. Мешки вы, а не бойцы. Вами любой рахит подотрется!

Чалдон промолчал, проглотив обиду, Митяй же прервал стенания и зарычал:

– Да я его… порву!

Величев лишь скептически хмыкнул.

– Серый, отдай мне эту падаль! У-уф… – Митяй шумно втянул воздух, сдерживая болезненный стон. – Как друга прошу, отдай, я из его яиц омлет приготовлю.

– Брось! – Серега похлопал контуженого кореша по плечу. – Он и так уже, считай, труп. И в этом качестве пригодится, сам знаешь кому. Нет, товар портить не будем.

Из широкой груди «контуженого» вырвался разочарованный вздох:

– Может, хоть… о-ох… попинать?

– И зачем? Клиент в отключке, удовольствия никакого, все равно что грушу окучивать. Не суетись, падай на переднее сиденье, типа, отдыхай. Закончим здесь, тебя к хирургу доставим.

Тем временем Химик наскоро перемотал бинтом из аптечки пострадавшую в неравной борьбе со стрельцовскими зубами руку Чалдона, вытащил тушу хозяина зубов из салона и прислонил к бамперу БМВ. Велик оглядел бренное тело и еще раз подивился тому, какую крутую трепку устроил его пацанам этот крендель. И не скажешь, что здоровый. Крепкий, конечно, рост больше ста восьмидесяти, вес – пудов на пять с половиной, а то и шесть потянет, но по сравнению с тем же Митяем в габаритах проигрывает существенно. Не смахивает и на спортсмена – качка вроде Чалдона; обыкновенное среднестатистическое мурло, бицепсы и трицепсы не выпирают, пузо со щеками мясистыми – в наличии. А поди ж ты, навалял бойцам так, что впору больничный выписывать. Обоим. Митяя вообще – хоть в стационар клади на неопределенный срок, пока ему там башку залатают, заштопают и нервы подлечат. Навалял в браслетах. Просто Брюс Ли со Стивеном Сигалом в одном футляре. А все оттого, что в угол загнали.

Покопавшись в бардачке, Величев извлек из него заранее припрятанный пакет с ножом. Тем самым ножом, с памятной гравировкой, который ему вручил Туманов.

– Колян, иди сюда, – подозвал бригадир Химика и сунул ему в руку нож. – Держи.

– Что за перо?

– Нужное, – кратко объяснил Велик. – Воткнешь пару раз ему под ребра. – Носок бригадирского кроссовка уткнулся в грудь приваленного к машине мужика. От толчка тело, скользнув по металлу бампера, стало заваливаться на траву. Химик не допустил падения, ухватился за ворот рубашки, потянул и придал телу прежнее, сидячее, положение.

Серега уточнил:

– В сердце и шею не бей, лучше, типа, в печень, чтобы кровь не хлестала, а то ухряпаемся. И так почти скотобойня.

– Не вопрос!

Химик пижонски перебросил нож из ладони в ладонь, сделал пару пробных взмахов, немилосердно тиская рукоять, присел на корточки перед телом и уже примерился, но тут Велик не выдержал:

– Что ты его лапаешь, типа, он телка сиськастая. – Серега отобрал нож. – Не видишь, тут пленка, люди ее специально наклеили, перо осторожно держать надо, а ты его…

– Ты же не сказал…

– А у тебя глаз нет?! Или мозгов? Нет, все нужно делать самому, ничего поручить нельзя.

Изначально Серега не собирался самолично втыкать перо в бедолагу Стрельцова. Если бы требовалось клиенту маслиной мозги прочистить – другой вопрос, в таком случае Величев не отказал бы себе в удовольствии нажать на спусковой крючок «беретты» или грубого макара. Использование огнестрельного оружия по назначение – удовольствие не из последних. Когда пуля пронзает плоть, разрывая мышцы и сосуды, когда жизнь и смерть человека зависят от легкого движения указательного пальца, это… возбуждает. Божественный акт, но не творения, а разрушения.

А орудовать пером пошло и вульгарно. Убийство холодным оружием – тоже своего рода акт разрушения, но грязный, примитивный. В нем нет возвышенности, чистоты. Достойные люди до поножовщины не опускаются, недаром дуэли во времена оные происходили в основном на пистолетах. Красиво и благородно. И поэты не брезговали.

Между тем выбора шеф не предоставил; для мокрого дела требовался именно нож. Определенный, конкретный. Об использовании ствола и думать не стоило. Впрочем, по поводу пера Величев тоже комплексов не испытывал, лишь бы не испачкаться; выделения чужого организма, будь то кровь, сопли или слюна, Серега не переносил. Особенно, если они попадали на его одежду или кожу.