– Ты не уснул случайно? – Демонстративно ласковый голос начальника бесцеремонно вырвал Сергея из страны фантазий. – А то, может, подушку выдать?

В устах Тумана вопрос прозвучал угрожающе. Понятно, какую подушку он выдаст – каменную плиту на могилу!

– Нет, шеф! Я слушаю! – дабы не искушать патрона, бодро прохрипел Велик и пошевелился в кресле. В голове неприятно зазвенело, незримые кузнецы пару раз врезали тяжеленным молотом по черепной коробке, желудок совершил кульбит. Очень захотелось опохмелиться, но сегодня вряд ли получится. Пока, по крайней мере.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул хозяин кабинета. – В общем, я тебя воспитывать не буду, еще один такой косяк, и пойдешь рынок охранять. Уразумел? А там косорезить начнешь, уволю.

Шутки кончились. Велик не припоминал, чтобы кого-то из окружения Туманова увольняли. В лесочке прикапывали, с пулей в башке в реку бросали, а вот на вольные хлеба – не случалось. И Сереге совсем не понравилось, как шеф говорил об охране рынка. Словно о свершившемся факте.

– Шеф, да я больше ни-ни, ни в жизнь, блин, в натуре! Ни одну гниду в кабаке пальцем не трону! – поклялся Величев, преданно глядя в глаза Алексея Михайловича. Поклялся настолько рьяно и истово, что от переизбытка чувств едва не перекрестился.

– Артист! – умилился Туманов. – Грех такому не поверить. Короче, Смоктуновский, даю тебе шанс исправиться. Есть одно маленькое дельце…

«Как обычно – грязное!» – подумал Серега, но вслух, естественно, ничего не сказал. С детских лет Величева отличала повышенная брезгливость, к примеру, запачканные руки раздражали его невероятно. Смешно, но кровь, наряду с прочими выделениями человеческого организма, он также не переносил. Поэтому холодным оружием никогда не пользовался, предпочитая огнестрельное. Ни на разборках, ни в драках, ни при наказании проштрафившихся должников. Кулаками помахать для забавы или пулю в затылок пустить с дюжины шагов – это душа Велика принимала, а вот против того, чтобы пырнуть заточкой кого в пузо, рискуя измазать одежду и руки кровавыми брызгами – протестовала. Тошнотой и мерзким привкусом во рту.

Жаль, в кабинет к Туманову с верной «береттой» не войдешь. Отобрали…

– …потянешь его – не пожалеешь, – продолжил хозяин кабинета. – А нет, тогда… – Туманов развел руками. Мол, не обессудь. Что означал незатейливый жест, Велик догадывался. К прискорбию.

– Что за работа? Типа, завалить какого-нибудь фраера? – без лишних экивоков спросил Серега. Подобными делами для шефа он занимался не раз. И не два.

Туманов поморщился.

– Все бы тебе, Велик, валить. Нет, тут потоньше работа требуется. Не знаю даже, справишься ли. – Алексей Михайлович окинул взглядом крепкую фигуру ерзающего в кресле Сереги.

– Когда я подводил? – ровным голосом попытался выразить возмущение Величев. Несмотря на отсутствие приличного образования (девять классов средней школы), Серега довольно много читал, особенно в сравнении с другими «бригадирами» и «торпедами» Туманова. По большей части – произведения детективной и приключенческой направленности. И из прочитанного вынес убеждение, что краткость изречений повышают авторитет в глазах собеседников. А уж постараться выглядеть достойным уважения и доверия в глазах шефа – то, что доктор прописал. Для здоровья.

Возмущение Сереги Туманов пропустил мимо ушей.

– Хотя нюх тебя не подвел. Упокоить кое-кого придется, но есть нюанс… – Алексей Михайлович сделал паузу и еще раз взглянул на самого исполнительного из своих «бригадиров», будто прикидывая, знает ли тот значение последнего термина, – надо, чтобы подозрение пало на одного человека. Даже не подозрение, а чтобы в прокуратуру попали веские доказательства его вины. – Туманов понизил тон и не говорил, а скорее шелестел, а слово «веские» вообще прошипел рассерженной змеей. И не ужом.

– Типа, подстава, – выказал сообразительность Серега. До сего дня задания шефа действительно были попроще: того замочить, этого припугнуть, из того выбить долги. А тут – прямо комбинация! Растет, значит, Серега Величев в глазах начальства. Поэтому Велик поспешил уверить Туманова в том, что с поручением справится, соорудив на морде деловитое выражение:

– Без базара! Сделаю, шеф! Кого валить и кого подставлять?

– Моего конкурента на предстоящих выборах знаешь?

– Что?! Калинина?! – удивился и слегка напрягся Серега. Мочить председателя Законодательного собрания области или подставлять его – это… боязно. У него ведь и в охране целая толпа павианов ошивается, и бывшие спецы ФСБшные, и юристов куча, и адвокатов. И вообще, подступиться к фигуре такого масштаба нереально. Он ведь по второсортным кабакам не шныряет. Это все равно что на Туманова нацелиться. Как бы тут самого не подставили. Или не замочили при исполнении должностных обязанностей.

– Ты охренел?! – зашипел Туманов. Он вылез из-за стола, подошел к креслу с Величевым и навис над непонятливым бригадиром. – Думай башкой своей дырявой, дебил, что метешь! И без фамилий, даже здесь! Глушилки работают, конечно, но и языком молоть…

– Молчу, молчу, – покорно поднял руки Серега, и с тоской подумал, как бы все-таки славно было подняться с кресла и напинать по толстому тумановскому заду. Тогда бы сразу стало ясно, кто дебил, а кто уважаемый пацан.

– Придурок! Я не о самом говорю, а о его любимом сынке. Об идиоте вроде тебя!

– Типа, о Сашке? Который Паровоз?

– О нем!

– Это его надо, типа… того? – Велик провел ребром ладони по горлу, демонстрируя повсеместно известный жест недобрых намерений.

– Олигофрен! Ничего лучше не придумал? Доведешь ты меня когда-нибудь до греха. Пошевели извилинами; если труп щенка найдут на помойке, на кого пальцем показывать начнут? И обвинять во всех тяжких? Правильно! На его конкурентов по предвыборной борьбе. А кто у папы главный конкурент, соображаешь?

– Понятно.

– Вот. Мне лишние проблемы сейчас – как собаке велосипед. Планов – громадье, на кон многое поставлено, а бабки такие заряжены, что тебе и не снились. Обратку включать уже нельзя. А случись бяка с сынком, папа вонь поднимет до небес. Резонанс пойдет, в газетах начнут мусолить, на телевидении склонять, и прокатят меня тогда… бочкой по дорожке. С аплодисментами. На хрен мне эти кренделя?

Серега поерзал в кресле и кивнул, мол, понимаю, шеф, кренделя не нужны.

– Но… – воздел палец в потолок Туманов, – казус с сынком случиться должен. Догоняешь?

– Пока, типа, не очень, – честно признался Велик.

– Диспозиция такая… – Алексей Михайлович демократично присел на подлокотник кресла и по-приятельски положил руку на плечо Величева.

«Слов-то нахватался!» – мелькнула мысль в похмельных Серегиных мозгах. Скорее – скрипнула.

– …Есть одна девка, зовут Наташа Климова. Она подружка Паровоза. Бывшая. Теперь у нее другой хахаль. И с ней на днях неприятность произойдет. А менты на месте преступления выкидуху найти обязаны. Пока врубаешься?

– Ясен пень, девку на перо воткнуть. Как два пальца об асфальт!

– Тихо! – прошипел Туманов и едва ли не зашептал в ухо Сереге:

– Наташа эта живет на Коммунальной, двадцать пять, в одной из химкомбинатовских хрущовок. Там пролетарии да старушки с ветеранами обитают, поэтому проблем быть не должно. Зайдешь с пацанами, слесарями там или электриками, представляетесь, сам решай, и аккуратно валишь девочку. Если рядом хахаль нарисуется, валишь и его в штабель. А выкидуху в подъезде сбрасываешь. Будто впопыхах, в расстройстве чувств уронил. Дырки делаешь осторожно, в перчатках.

– Понятно.

– Смотри пока Наташино фото, чтобы не обознаться. – Туманов встал, вытащил из ящика стола кипу глянцевых листков и протянул Сереге. – Сейчас и перо будет.

Пока Величев разглядывал фотографии будущей жертвы, Алексей Михайлович вызвал в кабинет своего помощника и одновременно главного охранника – Костю Масальского, по прозвищу Мосол. Костя прихватил с собой какой-то бумажный пакет. Развернув его, Туманов извлек на свет затейливо украшенный нож с выкидным лезвием. Рукоять ножа была обмотана полиэтиленом и скреплена скотчем.