Когда стало известно, что Святослав урядился о мире с Рюриком, Игорь в гневе отказался сражаться с Кобяком, против которого звал его Святослав.

Примеру Игоря последовали Всеволод и Кончак.

Перебравшись в Городец-Остерский, они день и ночь думали, как и где отплатить Рюрику за свой позор.

Святослав сам приехал к ним, разбив Кобяка, чтобы остудить их гнев. Не хотелось ему продолжения войны с Ростиславичами и еще больше не хотелось раскола среди Ольговичей. Многие слова, и вразумительные и льстивые, были сказаны Святославом на той встрече. И уломал он таки горячего Игоря не обнажать меч на Рюрика. Дал Святослав отступное серебром ему и Кончаку за воинов павших. Не обошел и Всеволода, зная, что тот Игоревым разумом живет.

Игорь не послушал бы Святослава и отступного бы не взял, кабы тот не обронил, будто невзначай, что, по его разумению, не место Ярославу в Чернигове. Лучше бы Игорю там сидеть.

Такой многозначительный намек сломил упорство Игоря к неудовольствию Кончака, который горел местью за убитого брата…

Когда Игорь, припадая на левую ногу, поднимался на дворцовое крыльцо, навстречу выбежала мать. Манефа схватила сына за руки, забыв про все на свете.

— Неужто ранили тебя, Игорь! Обопрись на меня, сынок, — молвила Манефа с состраданием в голосе.

Игорь грубо отстранился.

— Слава Богу, — со вздохом повторила княгиня.

Ярослав, еще толком не оправившийся от раны, полученной в сече под Друцком, хоть и передвигался без посторонней помощи, но выглядел бледным и изможденным. Лекари постоянно поили его какими-то снадобьями. На шее у Ярослава рядом с православным крестиком висели ладанки-обереги.

Жалкий вид убил в Игоре желание позлорадствовать, мол, не долго тебе на столе черниговском сидеть по воле князя киевского. «Может статься, Ярослав скоро отдаст Богу душу», — подумалось Игорю. И в нем вдруг проснулась доселе неведомая жалость.

— He иначе, заговоренное было то копье, что грудь мне пропороло, — жаловался Игорю Ярослав. — Рана затянулась, а силы в теле нету.

Ярослав был удивлен холодностью к нему Кончака, который заявил, что забирает с собой в кочевье своего сына и прочих отроков половецких, принявших христианскую веру. Объяснять свой поступок Кончак не стал, поэтому Ярослав приставал с расспросами к Игорю, но тот только отмахивался. На месте Кончака и он поступил бы так же.

В Чернигове разошлись пути-дороги Игоря и Кончака.

Игорь отправился в свой удельный град — Новгород-Северский. Кончак направился в родные привольные степи.

Но расстались они друзьями.

— За смерть брата я буду мстить Рюрику и Святославу. Однако тебя, Игорь, врагом не считаю, — сказал на прощание Кончак. — Верю, когда-нибудь соединим мы вновь наши дружины, ибо недруги у нас общие. Ежели ныне у тебя, князь, вызывают сомнение мои слова, то время развеет эти сомнения и откроет тебе правоту мою.

— Кривить душой не стану, Кончак Отрокович, жаль мне с тобой расставаться, — ответил на это Игорь. — Наперед знай, днем иль ночью мой дом всегда открыт для тебя и сынов твоих. Дай срок, и я посчитаюсь с Рюриком, против него мой меч всегда остер.

Кончак бросил на Игоря внимательный взгляд.

— У Рюрика союзник сильный — Святослав Всеволодович.

— А у меня — хан половецкий. Неужто сокол с кречетом против двух ворон не договорятся?

Кончак понимающе улыбнулся и протянул руку Игорю. Честолюбец всегда поймет честолюбца. Спаянные одной местью, ожесточенные одной неудачей, такие люди способны и малую цель сделать великой, совершить великие деяния, обладая малыми силами.

Томительное ожидание перемен сделало Игоря раздражительным, любой пустяк выводил его из себя. Узнав, что Святослав Всеволодович пожаловал в Чернигов, Игорь и вовсе лишился покоя.

Однажды при встрече со своим огнищанином Игорь в сердцах произнес:

— Что мне твои беглые смерды и нераспаханные пустоши, ежели не сегодня-завтра я черниговским князем стану. Ступай к княгине моей, ей до всего есть дело.

Когда прибыл гонец от Святослава, Игорь преобразился.

— Думаешь, на стол черниговский зовет тебя Святослав? — с сомнением молвил Вышеслав, собираясь в дорогу вместе с Игорем.

— А то как же! — Игорь широко улыбнулся. — Иль забыл ты, о чем я рядился со Святославом в Городце? Пришел мой черед садиться наперед.

Агафья, узнав, что Игорь едет на встречу со Святославом, бросилась к нему:

— Возьми и меня с собой. Хочу просить Святослава дать сыну моему удел княжеский.

— Не суетись, Агафья, — ответил Игорь. — Вот стану черниговским князем, тотчас сына твоего уделом наделю. Не обижу родного племянника.

— Отнимет ли Святослав стол черниговский у родного брата в пользу двоюродного? — засомневалась Агафья.

— Уговор у меня со Святославом. — Игорь хитро подмигнул Агафье. — А уговор дороже денег.

По мерзлой осенней дороге резвые кони быстро домчали Игоря до Чернигова.

В жарко натопленной светлице на мужской половине дворца его встречали Ярослав со Святославом, их ближние думные бояре. Был тут и Всеволод, Игорев брат.

Игорь поглядывал на веселого, румяного Ярослава и не мог понять, то ли тот не ведает, что скоро Чернигова лишится, то ли вместо Чернигова ему более высокий стол обещан Святославом. Уж не Новгород ли?

Князья расселись по лавкам. Расторопные слуги обнесли всех чарами с медом.

Разговор начал Святослав:

— Собрал я вас, братья, чтоб вместе порешить, какой ответ дать суздальскому князю. От него послы намедни были с предложением выдать свояченицу Всеволода Юрьевича за сына моего Мстислава. Хочет Всеволод Юрьевич забыть зло и через новый брак скрепить свой союз с Ольговичами.

— Пущай князь суздальский от Рязани отступится, тогда и о крепком мире помыслить можно, — недовольно заметил Всеволод.

— С Романом Глебовичем Рязанским сузадльский князь замирился, оба крест целовали на мир и дружбу, — сказал Святослав. — Взятую приступом Коломну Всеволод Юрьевич вернул рязанцам.

— Ты сам-то как мыслишь, брат? — осторожно поинтересовался Ярослав. — С тобой ведь породниться желает Всеволод Юрьевич.

Святослав в молчании погладил темно-русую бороду и взглянул на хмурого Игоря.

— А ты что скажешь, брат?

— По мне, худой мир лучше доброй ссоры, — безразлично ответил Игорь.

Он ожидал иного разговора, и мысли его были заняты другим.

— Верное слово, брат! — воскликнул Святослав. — Много ли мы добились враждой? Так лучше без меча споры решать. Все мы братья во Христе; так протянем с улыбкой друг другу руки. Русь от этого лишь вздохнет спокойнее.

— И улыбка оскомину набить может, — пробурчал Всеволод.

Но Святослав сделал вид, что не расслышал.

— Решено, — произнес он, хлопнув ладонью по колену, — засылаю сватов во Владимир. А на Покров сыграем свадьбу!

После совета Ярослав пригласил гостей в трапезную, где столы ломились от снеди.

Игорь задержал Святослава в дверях.

— Переговорить бы надо с глазу на глаз, великий князь, — негромко вымолвил он.

Ярослав изумленно воззрился на Игоря. Но Святослав махнул ему рукой, мол, начинайте без нас, а мы после подойдем.

Ярослав скрылся за дверью, за ним следом вышли бояре. Всеволод, уходя, ободряюще кивнул Игорю.

Святослав уселся на лавку и в ожидании поднял взор на Игоря, который не пожелал садиться и стал перед ним, скрестив руки на груди.

— Красиво гудел тут большой колокол, — помедлив, сказал Игорь, — токмо вместо заутрени благовест, обещанный мне, звучать должен был.

Святослав понял намек.

— Торопишь события, Игорь, — промолвил со вздохом великий князь. — Не терпится тебе самому в Чернигове сесть. И не уразумеешь того, брат мой, что время к тому еще не приспело.

— Ты сам говорил, брат… — напомнил было Игорь.

Но Святослав прервал его:

— Говорил. И от слов своих не отказываюсь! Токмо Ярослав мне ныне нужнее в Чернигове, а ты — в Новгороде-Северском.