Свернув с шоссе на проселок, Анна остановилась недалеко от гробницы. Вынула из укрытия рацию — она не работала. “Это он вывел ее из строя, чтобы я не могла связаться с Берлином без него”, — подумала Анна о Вальтере. Ей стало страшно. Теперь никаких сомнений в предательстве Вальтера у нее не было.

Она старалась взять себя в руки, но у нее ничего не получалось. Анна не знала, что ей делать. Сначала пришло в голову, что надо немедленно скрыться. Потом она подумала: надо во что бы то ни стало ликвидировать Вальтера и скрыться с помощью Реслера в Турцию. Там есть германское посольство, оттуда несложно будет возвратиться в Берлин. А сейчас надо мчаться к Глушеку и по его рации сообщить о предательстве Вальтера, предупредить, что он готовит для парашютистов западню.

Садясь в машину, Анна увидела, что на дороге, ведущей к тайнику, показался бежевый лимузин. Было ясно, чей это автомобиль и что ожидает ее. Она решила уйти от преследователей. Лимузин помчался за ней. Вот-вот он нагонит ее. “Вальтер, наверно, с ними? Это он подсказал, где меня искать. Теперь не уйти. Сдаться? Нет. Я участница большого заговора, важная преступница. Меня, безусловно, расстреляют. Сидеть и в муках ждать смерти? Лучше сейчас сразу покончить со всем. В суматохе забыла взять пистолет. Что делать?”

Анна посмотрела по сторонам. Справа выступила серая бетонная стена. Поворот руля — и машина врежется на полном ходу в стену, какое-то мгновение, и конец… На следующий день в газетах промелькнут заметки, что в результате автомобильной катастрофы погибла швейцарская гражданка госпожа Анна Зульцер. Анна твердой рукой направила машину на стену, но в самый последний момент воли не хватило, она вывернула руль в сторону и, не рассчитав, врезалась в каменный парапет моста.

Когда подъехал лимузин, Анна Штайнер была уже мертва.

Не возвращаясь домой, Илья выехал к Махмуд-беку, как было условлено с генералом Панковым.

Вернувшись из Кереджа, Реслер провел в кресле остаток ночи. Он с нетерпением ждал начала берлинских радиопередач, надеясь услышать ответ на свое предложение.

Начались передачи. Реслер еле дождался перерыва, но ответа не было. До 10 часов утра он не отходил от приемника, но передачи, обращенной к нему, так и не услышал.

Он стал думать, что с Анной случилось несчастье и она не сумела передать шифровки. В это время слуга принес газеты. Реслер машинально раскрыл одну из них, и сразу его взор остановился на отделе хроники:

Автомобильная катастрофа

На шоссе, ведущем из Кума в Тегеран, вчера, 23 ноября, поздно вечером произошла страшная трагедия. Автомобиль, которым управляла швейцарская гражданка Анна Зульцер, на полном ходу врезался в парапет моста и разбился. Когда к месту катастрофы подъехали проезжавшие машины, среди обломков автомобиля пассажиры нашли изуродованный труп госпожи Зульцер. Судя по предварительным данным, госпожа Зульцер в автомобиле была одна. Ее муж, швейцарский коммерсант Самуэль Зульцер находится в деловой поездке. Ведется следствие.

“Шульц, конечно, Шульц. Это дело его рук. Он избавился от Анны. Она ему мешала”. С этой мыслью Реслер вскочил с места. Надо немедленно подготовить все, чтобы провести операцию, если посланцы Берлина будут схвачены. Он со своими молодцами доберется до любого посольства. Он теперь знает, что требуется. Наскоро надев штатский костюм и натянув кепку, Реслер устремился к северной окраине Тегерана. Там подошел к невзрачной мазанке, затерявшейся в лабиринте улочек, и постучал в калитку. Его пустили в дом. Он очутился в большой комнате, заставленной карточными столами. Сизый табачный дым стелился по потолку. Это был игорный дом. Картежники, видимо, не уходили отсюда со вчерашнего вечера. Помятые физиономии, красные от бессонной ночи глаза, груды окурков красноречиво свидетельствовали об этом.

За одним из столов Реслер разыскал Ашума и отвел его в сторону. Реслер знал о связи Ашума с Югансоном и недавно установил с ним отношения, ссылаясь на его прежнего хозяина.

— Ашум, можешь ли ты подобрать человек десять, которые взялись бы отправить в рай одного туза — врага Германии, а может быть, и нескольких. За это хорошо заплатят.

— Арбаб, среди моих знакомых таких людей долго искать не придется.

— Потребуется проникнуть в одно иностранное посольство, которое хорошо охраняется. Здесь состоится, наверное, какая-то дипломатическая встреча.

— Хоть к шайтану в спальню. Это нас не остановит.

— Готовь людей, только не говори им, в чем дело, а я разработаю план.

Возвращаясь домой, Реслер решил, что прежде всего нужно ликвидировать Шульца.

На советском аэродроме недалеко от турецко-иранской границы в небольшом деревянном доме собралась группа чекистов во главе с генералом Панковым и полковником Авдеевым. Около каждого на полу лежал парашют, а поблизости на аэродроме стоял готовый к взлету транспортный самолет. В домике было на редкость тихо, только попискивала рация.

— В воздухе “юнкерс-52” без опознавательных знаков, — бросил скороговоркой радист.

Все с напряжением стали прислушиваться к переговорам Панкова с командиром звена истребителей, поднявшегося навстречу “юнкерсу”. Командир сообщил, что в ответ на предложение приземлиться “юнкерс” пошел было за истребителями, на советскую территорию, а затем неожиданно повернул в сторону Турции.

Все ждали, что скажет Панков. Он приказал:

— Открывайте огонь.

В это время между “юнкерсом”, появившимся над Ираном, и вторым самолетом, который летел вслед за ним, но находился еще над Турцией, шли радиопереговоры. На первом самолете была группа немецких боевиков, на втором — руководитель операции полковник Гардт. Это по его указанию первый самолет пытался ускользнуть от советских истребителей.

— Наш первый самолет лег на обратный курс. Как быть нам? — спросил командир корабля Гардта.

Тот, помедлив несколько секунд, проворчал какое-то ругательство и приказал:

— Возвращайтесь на базу. Первый самолет пусть следует за нами.

Но выполнить этого “юнкерс” уже не смог. Советские истребители открыли огонь.

— Самолет загорелся и, падая на советскую территорию, взорвался, — доложили с головного истребителя.

И, словно подтверждая это, вдалеке раздался глухой гул.

— Передайте, что мы вылетаем к месту падения самолета. Пусть дает нам координаты, — приказал Панков радисту и, обернувшись к чекистам, скомандовал: — В самолет!

Записав координаты, Панков сказал радисту:

— Передайте начальнику отряда, чтобы выслал к месту падения самолета машины, в том числе и санитарную.

В самолете все сидели молча. Уже светало. Летчик подал знак. Первым прыгнул Панков. Идя за ним к дверце, Авдеев вспомнил о своем больном сердце, но махнул рукой и тоже прыгнул.

Приземлились благополучно.

Взрыв был настолько силен, что от “юнкерса”, который немцы использовали обычно для десантирования небольших групп, остались лишь обломки, разметанные в радиусе километра. Сравнительно целым оказался лишь мотор, он глубоко врезался в землю. Никаких документов, даже обрывков бумаги обнаружить не удалось, но по найденным парашютам, частям пистолетов, автоматов, миномета, стреляющего снарядами большой разрушительной силы, было очевидно, что на сбитом самолете летела ожидавшаяся группа боевиков.

Появились машины, посланные из отряда. На месте взрыва делать было нечего, и Панков дал команду уезжать.

Ночью группа чекистов отправилась арестовывать Анджея Глушека.

Многие в Тегеране удивлялись, почему он, будучи материально обеспеченным, не живет там, где все иностранцы, а уединился со слугой-иранцем в лачуге на окраине. Когда его спрашивали об этом, Глушек, ухмыляясь, отвечал, что бежал туда от городского шума.