— Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева! — неуклюже сострил Андрей, внезапно прозревая некоторые вещи, над которыми раньше как-то не задумывался. И еще он обратил внимание, что Манштейн использует немецкие обозначения для советских соединений — «пехотные» и «моторизованные» вместо стрелковых и мотострелковых, или механизированных, а корпуса вообще стали армейскими. Наверное, генерал так поступает для облегчения его восприятия как верховного главнокомандующего.

— Кроме того, на территории Эстонии и Латвии базируются корабли русских, в том числе крейсер «Киров» и шесть эсминцев, там возводятся береговые батареи и обустраиваются стоянки. Численность флота и строительных частей превышает 15 тысяч человек, что намного больше, чем будет в отмобилизованных ВМС и частях береговой обороны этих стран, при абсолютном превосходстве корабельного состава. Потому в случае возникновения угрозы им просто не дадут провести мобилизацию. В то время как сосредоточенные на границе войска перейдут в наступление.

— М-да, — только и сказал Андрей, ведь о такой роли «советского ограниченного контингента» он как-то не задумывался. А оно имело для военных глубокий смысл, если отбросить политическое словоблудие.

— Абвер с помощью военных разведок этих стран выявил следующее развертывание русских вооруженных сил на границе. На востоке против Литвы и Латвии сосредотачивается 3-я армия генерала Кузнецова в составе 4-го, 24-го армейских и 3-го кавалерийского корпусов, всего 6 пехотных и 2 кавалерийские дивизии при 4 танковых бригадах. Штаб армии находится в Поставах. Русская 11-я армия, штаб которой в Лиде, наступает на Литву с юга своими 10-м, 11-м армейскими и 6-м кавалерийским корпусами. Численность дивизий аналогична.

— Что может противопоставить им Литва? — Андрей скривился от своего же вопроса, понимая его бесполезность.

— Три пехотные дивизии и кавалерийскую бригаду, — Манштейн даже не заглядывал в бумаги, настолько великолепно умещались в его голове эти десятки номеров дивизий и корпусов и места их развертывания. — Они развернуты равномерно, а потому оказать сопротивления не смогут. У нас имеется боевой приказ командарма 11-й, чьи войска совместно с 16-м особым корпусом должны окружить и уничтожить противника под Ковно в местах их постоянной дислокации. Одновременно на аэродромы и мосты будут сброшены парашютисты из состава 214-й десантной бригады. Генерал-полковник Павлов, назначенный командующим Белорусским военным округом, приказал ни в коем случае не допустить ухода литовской армии в Восточную Пруссию.

— А с Эстонией и Латвией что будет? — Андрей задал вопрос, выгадывая время. Он еще не знал, как отреагировать на такую ошарашившую его новость. Вот так и дела — пока Германия связана войной на западе, товарищ Сталин решил за ее спиной провести оккупацию Прибалтики под благозвучным лозунгом «добровольного вхождения в состав СССР».

— Между Финским заливом и Чудским озером развернута 11-я пехотная дивизия русских, а южнее озера соединения 8-й армии в составе 1-го, 19-го и Особого корпусов. Всего 6 пехотных дивизий и одна танковая бригада. Кроме того, начинается переброска войск из Калининского и других внутренних округов — 3–4 пехотные дивизии, 2 моторизованные и не менее 3–4 танковых бригад. Таким образом, русское командование сосредотачивает против прибалтийских стран 25–26 пехотных, 2–3 моторизованные и 4 кавалерийские дивизии, 14–15 танковых бригад и 2 десантные бригады при соответствующем количестве артиллерии и при подавляющем превосходстве их военно-воздушных и военно-морских сил.

— А сколько дивизий могут выставить эти страны? — только и в силах был спросить Андрей — он, по наивности, как же, дружба народов и «Союз нерушимый республик свободных», предполагал ранее, что эстонцы, латыши и литовцы без военного принуждения вошли в состав СССР. А тут такое происходит, прямо в соответствии с известной русской мудростью — «или ты станешь мне другом, или я тебя шибану дубиной».

— Втрое меньше — 11 пехотных дивизий и кавалерийскую бригаду, несколько отдельных батальонов. Я думаю, обжегшись на Финляндии, русские решили перестраховаться и выставили такое огромное количество войск. Но сопротивляться их противники просто не смогут, русские не дадут им времени отмобилизоваться. Война неизбежна и начнется в самые ближайшие дни, мой фюрер! Хотя вряд ли! Я думаю, они уступят без выстрелов.

Сен-Валери-сюр-Мер

Безумная гонка к проливу шла уже второй день. Сминая на своем пути слабые британские заслоны, мотоциклисты и бронемашины фон Люка рвались к Ла-Маншу, совершая глубокий обход противника.

Часто попадались устало бредущие, отступающие колонны французских солдат, больше похожие на толпы. Они не сопротивлялись, их боевой дух угас. Они равнодушно бросали винтовки, демонстративно сдаваясь в плен. И в изумлении распахивали рты, глотая серую пыль, когда, не задерживаясь ни на секунду, мимо них проносились немцы.

Капитан таким образом выполнял традиционный «безумный» приказ генерала Роммеля — «не оглядываться по сторонам, наплевать на фланги, пленных не брать, пусть проваливают куда хотят — ваша цель прорваться к высоте и ждать подхода танков».

Люк прекрасно понимал, что стоит ему нарваться на серьезное сопротивление, тем более британцев, у которых еще были танки, как от его разведывательного батальона полетят клочья во все стороны, но командиру дивизии он даже не заикнулся о своих опасениях, прекрасно зная генерала. Тот никогда не потерпит, чтобы подчиненный ему командир не сделал все возможное для достижения цели. Сомневающихся офицеров и тем более тех, кто начинал просить о помощи, еще толком не вступив в бой, Роммель немедленно отрешал от должности.

А потому Люк решил дать понять генералу, что он этот приказ выполнит, и даже больше, проявив требуемую инициативу, хотя и предстоят сложности. Свой ответ он свел к шутке:

— Господин генерал, я понял задачу. Судя по карте, высота эта расположена всего где-то в 10 километрах от берега. Не стоит ли мне сразу прорваться к Ла-Маншу, тогда бы мы могли по меньшей мере искупаться?

Роммель тут же засмеялся — ему нравилось, когда офицеры реагировали на приказы таким образом…

— Я вижу, ваши солдаты уже смыли с себя пыль, гауптман, — Роммель смотрел на голубую гладь Ла-Манша. Разведывательный батальон опередил спешащую дивизию на полдня, но генерал всегда, если считал нужным, сам вырывался вперед.

— Так точно, господин генерал, — коротко ответил фон Люк. Он уже знал, что Роммель отправил в ставку свою чрезвычайно короткую телеграмму — «На море».

— Ну, а раз так, то берите свой батальон, для усиления которого придаю батарею 88. Вам предстоит немедленно захватить маленький порт Фекан и обеспечить продвижение дивизии на Гаврском направлении.

— Есть, — только и ответил Люк — в этом был Роммель, не терпевший даже маленьких задержек. Хорошо, что солдаты успели выбить мундиры и смыть с тела пыль и пот. Июнь — самое благословенное время года, а им снова предстоит воевать и проливать кровь.

Жюневилль

— Да как же его взять?! Снаряд!

Первый раз за долгие годы своей службы генерал Гудериан чувствовал себя таким беспомощным. Продвижение шло успешно, хотя французы ожесточенно огрызались время от времени. Здесь еще не был сломлен их дух, но было ясно видно, что воля к победе у командования уже надломлена, что выражалось в весьма странных приказах — «паулю» запрещалось встречать немецкие танки в открытом поле, а лишь в населенных пунктах или лесах под прикрытием естественных препятствий.

Насчет лесных массивов французские генералы явно перемудрили, находясь в полной растерянности, ибо ни один немецкий генерал, даже находясь в помутнении рассудка, никогда не отправит туда свои танки. Это даже не безумие, а какой-то маразм. Загнать свои войска в леса и там занимать оборону, думая, что враг будет обязательно штурмовать?! Да проще обойти и двигаться дальше вперед, предоставив пехоте окружать небольшие здесь леса. Дальше просто расстрелять их из гаубиц, а потом хорошо прочесать, пленяя уцелевших!