– Когда его убили, ты к нему заезжала. Он тебя ждал?

Она подняла брови, посуровела, но решила не кипятиться.

– Да, ждал. Понимаешь, если у парня такое дикое расписание на работе, трудно рассчитывать на то, что застанешь его дома, когда тебе заблагорассудится.

– Значит, ты днем с ним разговаривала? Он тебе дал понять, что ждет кого-нибудь еще?

Она отрицательно помотала головой:

– Нет, я с ним не говорила. Позвонила в госпиталь, там сказали, что он дома. Тогда звякнула ему туда, отозвался автоответчик, который он включал, чтобы не будили звонками. Но Малькольм всегда уточнял время, в которое сам кому-то позже перезвонит. У нас был с ним такой уговор, чтобы я знала, когда он будет у себя, и, таким образом, строила свои планы относительно встречи.

– Значит, если бы позвонил кто-нибудь еще, то и он тоже знал бы, когда его можно застать дома?

Она кивнула.

– Но, Вик, так и мы бы узнали, кто преступник.

Я выгнула бровь.

– Ты говоришь – мы? Нет уж, давай в единственном числе, говори сама за себя.

Она твердым пальцем провела линию по моему лбу.

– Почему он тебя порезал, девочка? Ты его спрашивала о Малькольме? Спрашивала?

– Тесса, мы вернулись к началу. Если Серджио убил Малькольма, значит, у него должен был быть мотив. А ты мне только что красочно повествовала, что Малькольм никогда не связывался с бандитами, а потому Серджио слышать о нем не слыхивал. Резона убивать у него не было. Никакого.

Она нетерпеливо передернула плечами.

– Может, действительно, резона не было. Может, он просто вломился в дом и наткнулся на Малькольма. Или думал, что у Малькольма есть морфий. О, в том районе общество очень открытое, каждый знает цену каждому. Они и знали, что Малькольм – врач...

Слава Богу, ко мне вернулось чувство юмора.

– Но, Тесса, у меня нет связей в кругах вуду [21], ведьм, леших, вещунов. И я не могу преследовать парня только потому, что у тебя есть «второе видение» и ты волшебным образом осведомлена о его поступках.

Тесса бросила на меня величественный взгляд королевы Ашанти, довольно наглый и угрожающий.

– Ну и что ты собираешься делать? Хныкать и жаловаться?

– Делаю, что могу. А это, прежде всего, договор с копами. Пусть бросят Серджио в подвал по обвинению в разбойном нападении. Но у нас нет ни одной улики, свидетельствующей о том, что он встречался с Малькольмом. И в глубине души я уверена в том, что этого не было.

Глаза Тессы вновь зажглись злым огоньком.

– Значит, будешь сидеть на заднице, как болванчик? Послушай, мне впрямь за тебя стыдно, Вик. Я думала, что в тебе больше куража, а ты, выходит, цыплячье дерьмо.

Кровь бросилась мне в голову.

– Протри глаза, Тесса. Цыплячье дерьмо? Да я жизни своей не пощадила той ночью. У меня на физиономии места живого нет, а ты меня обзываешь по-всякому. Я не Сильвестр Сталлоне. Не могу сначала пальнуть по комнате, набитой людьми, а уж только потом задавать вопросы... Боже!

Я соскользнула со стула и направилась к выходу.

– Вик?

Ее слабенький, робкий голосочек остановил меня. Все еще кипя от негодования, я обернулась. Тесса вытирала слезы.

– Вик, извини. Ну, правда. Очень прошу. Я голову потеряла из-за Малькольма. Не знаю почему, но словно бы вообразила, что, если буду орать на тебя, вызову его к жизни.

Я подошла к ней, обняла.

– Ну, конечно, я все понимаю, малютка.

Мы молча постояли, обнявшись.

– Тесса! Я действительно хочу сделать все, чтобы раскрыть это убийство. Но все так запутано. Может, мне следует прослушать автоответчик, если он еще там? По крайней мере, узнаем, кто звонил. Кстати, где его личные вещи?

– Я думаю, – сказала она, – все так и осталось в квартире. Ключи есть у Лотти. Она, кстати, его душеприказчик или как это там называется. – Тесса улыбнулась. – Вероятно, она, по его мнению, была ему ближе всех после смерти матери. Я, впрочем, всегда удивлялась, что же его так влекло к Лотти.

– А я нет. – Я легко высвободилась из объятий. – У меня сегодня встреча с богатым доктором. Тем самым, который трудился над Консуэло вместе с Малькольмом.

Ее глаза сощурились в печальной улыбке.

Беру все свои слова обратно, Вик. Ты снова на линии огня, девочка. – Она чуть-чуть поколебалась, затем серьезно проговорила: – Будь осторожней с теми ребятами, Ви. Ай. Ведь лицо у тебя только одно...

Бургойн привез меня в испанский ресторанчик, который знал еще со студенческих лет. Экспансивный хозяин с женой встретили его точно блудного сына.

– Мы так давно вас не видели, сеньор Бургойн! Думали, не переехали ли вы куда-нибудь?

Они сами подавали нам изысканные, великолепно приготовленные блюда. Когда были принесены кофе и испанский коньяк, хозяева удалились, дав нам возможность поговорить наедине.

Бургойн был не такой, скованный, как днем. Он извинился за то, – что был тогда слишком погружен в свои мысли, и объявил запрет на медицинские темы на весь вечер. Я спросила, как ему живется в северо-западном пригороде.

– Реклама не лжет, – сказал он, улыбаясь. – Все так и есть: чисто, пристойно, элегантно, красиво... Но – скучища! Если бы пригородные электрички не были таким кошмаром, я бы в один момент вернулся в центр... Я не женат, поэтому мне нет дела до новых современных школ, парков и прочего в том же духе. Кроме того, я не вписываюсь в местный образ жизни. Главная тема разговоров – аэробика и гольф, а я не интересуюсь ни тем, ни другим...

– Вот ведь проблема! Почему не наплевать на амбицию и не вернуться в городскую клинику?

Он скорчил кислую гримасу.

– Мой отец говаривал, что никто не родился в сорочке. Но к ней можно привыкнуть позже. И, в «Дружбе» я быстренько уразумел, как легко породниться с высоким уровнем жизни и как тяжко потерять его.

– Но вы получали раньше больше, чем сейчас. Конечно, с голоду вы не умрете, и, кроме того, я уверена, найдется прекрасная дама, которая оценит ваши достоинства.

Он допил коньяк.

– Наверное, вы правы. Кроме замечания относительно того, как дорого или дешево меня ценят в «Дружбе»... Ну так что, в путь? Не хотите ли прогуляться по пляжу при луне?

По дороге к озеру Мичиган Бургойн поинтересовался, есть ли у полиции какие-нибудь сдвиги в расследовании убийства. Я сказала, что дело затяжное, особенно потому, что Треджьер не был знаком с убийцами. По мнению полиции, терроризм относится к наиболее сложно раскрываемым категориям убийств... Впрочем, в ход будут пущены все ресурсы. А Роулингс, руководитель бригады, упрям, как буйвол. И, кстати, ни одно дело об убийстве никогда не считается закрытым. Всегда что-нибудь может обнаружиться: кто-нибудь «расколется», либо агент, либо случайный свидетель. А может, повезет лично мне.

Он направился к стоянке машин в районе Монтроуз. Мы ехали медленно, высматривая свободное местечко... Весь город высыпает на набережную в такие теплые вечера. Отовсюду звучит музыка радиоприемников, мальчишки дикими криками вспугивают притаившиеся парочки. Юноши постарше охотятся за одинокими дамами.

Бургойн отыскал место рядом с ржавым фургоном. Дождавшись, когда мотор заглохнет, он спросил:

– А вы занимаетесь убийством Треджьера?

– Нечто вроде того. Если это случай терроризма, то полиция найдет отгадку. А если убил кто-нибудь из его знакомых, то, возможно, мне удастся разгрызть этот орешек... Кстати, он ни о чем важном не обмолвился, когда вы вместе спасали Консуэло?

Я почувствовала, как пристально он смотрит на меня сквозь ночной мрак.

– Это что, шутка? – в конце концов спросил он. – Видите ли, я не настолько хорошо знаю вас, чтобы сразу понять, когда вы шутите, а когда нет... Все, о чем мы тогда говорили с Малькольмом, касалось сердечной аритмии пациентки.

Мы спустились по скалам к дюнам. Народу на пляже было меньше, чем на набережной. Я скинула сандалии и вошла в воду. К вечеру она стала очень теплой и нежно ласкала Ноги.