Я попробовал улыбнуться и обратить ее слова в шутку. — Но мы же не можем стоять в этом парадном всю ночь, сладкая.

Тогда найди место, где можно остаться, Дэнни, — сказала она, вдруг сверкнув глазами. — Найди такое место, где можно остановиться, где я могла бы сидеть, разговаривать и держать тебя за руку, пока не наступит утро, и я поверю, что это был не сон.

Когда мы вошли в вестибюль захудалой гостиницы, мне не понравилось выражение лица усталого портье. Оно не понравилось мне еще больше, когда я заполнил бланк регистрации: «Дэнни Фишер с женой», а он посмотрел на меня и произнес со слабой улыбкой. — Два доллара, пожалуйста, вперед.

Я положил деньги на прилавок и попросил ключи от номера. Чувствовал руку Нелли, стоявшей чуть позади меня и державшей меня за локоть.

Портье взял деньги и задержал их в руке. Он посмотрел на пол у моих ног. — Багажа нет? — спросил он.

— Вещей нет, — поспешно ответил я. — Мы не собирались ночевать сегодня в городе.

В глазах портье появился понимающий взгляд. — Извините, сэр, — вежливо сказал он невежливым тоном, — но в этом случае номер будет стоить пять долларов. Таковы, знаете ли, правила в гостинице.

Я подавил в себе желание стукнуть его. Не потому, что он обдирал меня на три доллара, которых менеджер гостиницы так и не увидит, а из-за выражения его глаз. Он, должно быть, прочитал у меня на лице мои чувства, и стал смотреть на прилавок. Бросив моментальный взгляд на Нелли, я положил три доллара рядом с кассой.

Портье взял деньги. — Благодарю вас, сэр, — сказал он, подавая мне ключ через прилавок. — Комната 402, сэр. В конце вестибюля садитесь в лифт и подымайтесь на четвертый этаж. Там найдете, вторая дверь от лифта.

Я запер дверь и повернулся. В смущеньи мы молча стали рассматривать номер. Это была небольшая комната, в одном из углов против двери в чулан стоял умывальник. Рядом с ним небольшое трюмо с зеркалом ему в тон. У противоположной стены стояла небольшая двуспальная кровать. У кровати стояло кресло, а перед узким окном была кожаная кушетка с двумя подушками.

Я неуклюже обошел вокруг кожаного кресла и выглянул в окно. — Все еще идет дождь, — сказал я.

— Да, тихо, — согласилась она, как бы опасаясь, что нас услышат за тонкими стенами. Она нервно наблюдала за мной.

Я снял шляпу и макинтош. — Я лягу здесь на кушетке, — сказал я, направляясь к чулану. — Ложись в постель и попробуй уснуть. Уж скоро утро.

Я повесил шляпу и макинтош в чулане. Бистро стянул галстук и повесил его на вешалку. Когда я вернулся в комнату, она все еще стояла там же и смотрела на меня. Пальто все еще было на ней. Я улыбнулся ей. — Не бойся.

— Я уже не боюсь, — тихо ответила она. Она пересекла комнату и остановилась передо мной. — Теперь я ничего не боюсь, раз ты со мной.

Я легонько поцеловал ее в лоб. — Тогда снимай пальто и ложись. Тебе надо отдохнуть.

Она молча повесила пальто в чулане, а я сел в кресло и скинул ботинки. Откинулся назад на кушетке, положил ноги на подлокотник кресла и стал смотреть на нее. Смешная она девчонка: боится, что я уйду, и боится оставаться со мной в одной комнате, — Удобно? — спросила она, проходя мимо кушетки.

Я кивнул. — Ага.

Ее шаги послышались позади меня. Раздался слабый щелчок, и комната погрузилась в темноту. Пружина кровати запротестовала под ее весом, и затем в комнате было слышно только наше дыханье.

Я заложил руки за голову и попытался устроиться поудобнее на небольшой кушетке. Ноги, вытянутые на подлокотник кресла, стали ныть. Я попробовал тихонько сдвинуть их, но штанина брюк заскрипела по коже.

Я почти вздрогнул от ее голоса. — Дэнни.

— Да, — спокойно ответил я.

— Ты спишь?

— Не-а.

— Не спится?

Я снова сменил позу. — Сейчас усну.

Некоторое время было тихо, затем в комнате снова раздался ее голос.

Она говорила очень тихо, так что я еле расслышал. — Дэнни, ты что-то забыл.

— Что?

— Ты не поцеловал меня на ночь, — жалобно прошептала она.

Я стал на колени у постели. Зашуршала простынь, когда она села навстречу мне. Прикосновение ее губ было мягким и теплым. Она крепко обняла меня за шею, а сладостное тепло ее тела дошло до меня в ночи.

Я еще крепче обнял ее, и сердце ее застучало у моей груди. Я нащупал рукой небольшую холодную пряжку лифчика и сжал ее пальцами. Я ощутил, как лифчик вдруг обмяк у меня в руках, а ее груди освободились. Я быстро нагнул голову и прижался к ним губами.

Она крепко держала меня за голову, а ее голос тихо прошептал мне в ухо. — Держи меня, Дэнни, держи. Не отпускай никогда, У меня запершило в горле. — Никогда не отпущу, дорогая.

Она удивленно сказала: " Мне нравится, когда ты трогаешь меня, Дэнни.

Мне нравится, когда ты рядом со мной. От твоей близости я наполняюсь сладкой болью".

Я поднял голову, чтобы посмотреть на нее в темноте. Во мне тоже была эта безутешная боль, желание, которого я не испытывал раньше, порыв чувств во мне был сильнее, чем все физические позывы. Такого я не испытывал никогда. Я попробовал было заговорить, сказать ей, что люблю, но не смог.

Голос мой пропал в мышечной судороге горла.

Пальцы ее ощупывали мне в темноте лицо. — Дэнни, у тебя щеки...

Дэнни, да ты ведь плачешь!

Эти слезы как бы развязали жилы, стянувшие мне узлом горло. — Да, плачу, — почти с вызовом ответил я.

Я услышал, как она глубоко вздохнула, затем еще крепче обняла меня за шею и притянула мне голову на свою подушку. Губами она легонько прикоснулась к моим векам. Голос у нее был очень тихим, и в нем было такое тепло и сочувствие, какого я еще никогда в жизни не испытывал по отношению к себе. — Не плачь, дорогой, не плачь, — прошептала она. — Я не вынесу, если ты не будешь счастлив.

Солнце, струившееся в окно, попало мне в глаза. Я повернулся в постели, чтобы укрыться от него, при этом вытянутой рукой задел за что-то мягкое. Я сразу открыл глаза.

Она лежала на боку, оперев голову на руку и не сводя с меня глаз. Она улыбалась.

Я недоверчиво глянул на нее, затем губы у меня расползлись в такой же улыбке. Мне вспомнилась ночь, и невероятная волна тепла прокатилась у меня по телу. — Уже утро, — сказал я.

Она кивнула, а волосы посыпались у нее по руке, обрамляя ее округлое плечо черно-синей мягкостью. Она посмотрела в окно, затем перевела взгляд на меня. — Уже утро, — торжественно подтвердила она — Утром ты еще прекрасней, — сказал я.

Она покраснела. — А ты красивый, когда спишь, — тихо ответила она. — Я наблюдала за тобой. Во сне ты совсем как мальчик.

Притворившись сердитым, я сел в постели, и простыня упала, обнажив меня до пояса. — Ты хочешь сказать, что, бодрствуя, я выгляжу хуже? — обиженно спросил я.

Она рассмеялась и провела пальцами мне по ребрам. — Худющий, — сказала она. — У тебя все ребра торчат. Придется тебя откармливать Я схватил ее за плечи и приблизил ее лицо к своему. — Можешь начинать прямо сейчас, — сказал я, целуя ее. — М-м-м. Я так голоден, что готов тебя съесть.

Она обхватила мне лицо ладонями. — Дэнни, — тихо спросила она, заглядывая мне в глаза, — ты любишь меня?

Я быстро повернул голову и ущипнул ей руку губами. — Конечно, я люблю тебя, — смеясь ответил я.

Она повернула мое лицо к себе. Глаза у нее были очень серьезными. — Дэнни, — резко сказала она, — скажи серьезно. Так, как ты говорил вчера.

Я перестал смеяться. — Я люблю тебя, Нелли, — трезво сказал я. Она закрыла глаза, — Повтори, Дэнни, — прошептала она. — Мне нравится, когда ты говоришь это.

Я опустил губы ей на горло. Они медленно переместились на плечо, а лицом я сдвинул простыню, прикрывавшую ее тело. Я легонько накрыл ей груди руками, затем прижался к ним лицом. — Я люблю тебя, Нелли, — прошептал я.

Она медленно вздохнула, дыханье тихо сорвалось у нее с губ, а глаза у нее были по-прежнему закрыты. Я чувствовал, как ее тело вздрагивает при моем прикосновенье, стремясь прижаться ко мне поплотнее. Голос у нее стал сочным, исполненным счастья. — Я хочу тебя, Дэнни. Боже мой, я никогда не смогу насытиться тобой.