- Вот это совпадение так совпадение,- воскликнула она, садясь рядом.- Вы ведь та самая девушка, которая сидела напротив меня на пароме? До чего же удивительно, что я опять наткнулась на вас. Вы у меня целый день из головы не шли.

Вблизи было видно, что женщина сильно накрашена; вокруг нее распространялся запах дешевых духов. Больше ничего примечательного в ней не было, только невольно бросались в глаза жесткая складка у рта и устало опущенные веки, что как-то не вязалось с излишне самоуверенной манерой держать себя.

- Сдается мне,- продолжала женщина,- что у вас какие-то неприятности. Я, еще когда увидела вас на пароме, так подумала, ну а теперь и вовсе убедилась. Права я? Вы попали в беду? Вы ведь, наверное, из деревни приехали?

Обрадованная тем, что встретила сочувствующую душу, Минна призналась, что действительно находится в трудном положении; да, она приехала из деревни, а здесь в городе они с матерью потеряли друг друга, и что теперь будет, неизвестно…

- Я ищу работу,- закончила она,- но покамест мне ничего не удалось найти. Я никогда прежде не бывала в большом городе.

- Просто поразительное совпадение,- сказала женщина, выслушав ее.- Меня как толкнуло что-то, когда я вас увидела. Видите ли, мне как раз нужна молодая девушка вроде вас. Сама-то я по большей части живу совсем одна, и мне уж давно хочется найти хорошую, веселую, неглупую девушку, которая, так сказать, делила бы со мной компанию. Понимаете? В вас есть что-то приятное. Я это сразу заметила, еще тогда на пароме. Как вы на это смотрите?

В конце недели, когда Пресли возвращался под вечер в свой клуб, он неожиданно столкнулся с Минной, которая стояла на углу.

- Ну вот! - радостно воскликнул он, подходя к ней.- А я уж думал, что никогда вас не найду. Честное слово! По всему Сан-Франциско искал. Боялся, что вам тут придется туго, и хотел помочь. Как ваша матушка и Хильда? Где вы живете? Хорошо устроились?

- Я не знаю, где мама,- ответила Минна.- Мы потеряли друг друга, и я никак не могу ее найти.

Острый взгляд Пресли не мог не отметить дорогие кружева, которыми было отделано шелковое платье Минны, бархатную оторочку подола, серебряную пряжку на поясе. Она была причесана по-новому; широкополую, чуть сдвинутую набок шляпу украшали позолоченная пряжка и голубой плюшевый помпон. Он внимательно посмотрел на девушку.

- Но… но как же вам удалось устроиться? - спросил он.

Минна презрительно фыркнула.

- Как? - сказала она.- Пойдя по скользкой дорожке. Пришлось выбирать - или это, или голодная смерть.

Бледный и расстроенный, вернулся Пресли в свой клуб. Случилось худшее из того, что он мог предположить. Его помощь опоздала. Он опять оказался не способен сделать то, что хотел. Суеверный страх охватил его, он решил, что проклят судьбой, обречен на вечные неудачи. Вот до чего дошла… доведена была Минна, а он, не зная, на что решиться, замешкался и не сумел предотвратить беду. Неужели этому кошмару не будет конца? Неужели страшное воспоминание о том, что случилось, будет до конца дней преследовать его? Неужели далеко идущие последствия сражения у оросительного канала так и будут подстерегать его на жизненном пути? Когда же можно будет поставить на этом точку, постараться забыть? Есть ли в мире такое место, куда не дотянутся щупальца чудовища?

Страхи одолевали его, он чувствовал себя прескверно. Ему хотелось уехать отсюда, оказаться подальше от всех этих горестей, не видеть страданий, облегчить которые он был не в силах. Он упрекал себя в трусости. Испытывал к себе глубокое отвращение.

Презирая себя за то, что согласился принять участие в такой пустой затее, как званый обед у Сидерквистов, он начал одеваться.

Пресли пришел с опозданием на полчаса и не успел снять пальто, как на пороге гостиной появилась миссис Сидерквист. Она была в нарядном вечернем платье.

- Пресли, милый! - воскликнула она, спеша ему навстречу,- шелка, окутывавшие ее полную фигуру, громко шуршали.- Я ужасно рада тебя видеть! Бедненький мой, дорогой поэт, как ты похудел, от тебя ничего не осталось. Тебе нужен обед получше того, что готовит наш повар, поэтому тебя накормят в другом месте.

- Неужели я что-то напутал? - воскликнул Пресли.- Мне казалось, что мистер Сидерквист говорил о пятнице?

- Нет, нет, нет! - вскричала она,- напутал не ты, а он! Чтобы ты - светский молодой человек - допустил подобный промах! Абсурд! Это мистер Сидерквист забыл, что мы сегодня обедаем в гостях. Когда он сказал мне, что пригласил тебя на обед, я ему задала жару! Но я категорически запретила отправлять тебе телеграмму. Я просто послала записочку хозяйке того дома, куда мы с тобой сейчас поедем, и попросила позволения привезти тебя с собой. Узнав, кто ты, она пришла в восторг. Так что, как видишь, все в порядке. Сидерквист и девочки уехали раньше, а тебе, мой милый поэт, придется сопровождать старую даму! Кажется, подали карету! Allons! En voiture![23]

Усевшись в прохладную, пахнущую кожей карету, миссис Сидерквист воскликнула:

- Да, я забыла сообщить, у кого ты будешь обедать. А это, между прочим, персона весьма важная! Только вообрази - ты проникнешь в лагерь своего злейшего врага. Побываешь на обеде у Джерарда, одного из вице-президентов твоей bete noire[24] - Тихоокеанской и Юго-Западной железной дороги!

Пресли вздрогнул и так стиснул кулаки, что его белые лайковые перчатки чуть не треснули по швам. Он что-то пробормотал в ответ, но миссис Сидерквист так расщебеталась, что не заметила его состояния.

- Их дочь Онория на будущей неделе уезжает в Европу. Мать берет ее с собой в путешествие. По этому случаю миссис Джерард и устраивает сегодня обед для

самых близких друзей.- Будут,- совсем запросто - мы, ты и еще несколько человек. Ты знаком с Онорией? Красавица! И в придачу колоссально богата! У нее миллионы! А сколько их - и не счесть! Tiens! Nous voici[25]

Карета остановилась у подъезда роскошного особняка, и Пресли вслед за миссис Сидерквист поднялся по ступеням к массивной входной двери. Он плохо соображал, не помнил, как отдал лакею шляпу и пальто, как вошел вслед за миссис Сидерквист в комнату со стеклянным потолком, со стенами, увешенными картинами,- без сомнения, картинную галерею,- как были названы их имена, лишь только они приблизились к двери, полускрытой тяжелыми синими портьерами, которая вела в следующую комнату.

Он переступил порог, стараясь взять себя в руки, чтобы с честью выдержать церемонию представления.

Комната была очень большая с невероятно высоким потолком. Вдоль стен шли гладкие прямоугольные колонны розового с прожилками мрамора; они увенчивались позолоченными коринфскими капителями, на которых покоился потолок. Смыкался со стенами потолок не под прямым углом, а образуя изгиб, отчего создавалось впечатление купола над головой. Сам потолок представлял собой огромную картину, на которой были изображены нимфы, богини, белые голубки и горлицы, золотые колесницы и многое другое; все это плавало в пухлых облаках и переплеталось гирляндами роз; рамой же этой картине служило великое множество сцепленных между собой золоченых горельефов. Стены между колоннами были затянуты шелком с рисунком в стиле Людовика XV,- в стиле, отличавшемся тонким вкусом и очаровательной простотой. Камин являл собой истинное чудо. Он высился до самого потолка; высеченные из черного мрамора согбенные Атланты сгибались под тяжестью этого сооружения. Камин был сложен из темно-красного с белыми прожилками мрамора и был так же строг и элегантен по стилю, как шелк на стенах. Камин украшал бронзовый щит с выгравированной монограммой, не поддающейся расшифровке, и девизом на латинском языке. Высокие бронзовые подставки для дров стояли по обе стороны очага.

Окна были густо задрапированы кружевом цвета крэм, с живописно вплетенным в него фамильным вензелем, и шторами из плотной темной парчи. Напротив камина имелось еще одно окно, выходившее в оранжерею, и через него в комнату лился удивительно красивый мягкий свет. Оно было очень велико, в готическом стиле, сплошь из цветного стекла; середину этого витража занимали фигуры двух рыцарей - Парсифаля и Лоэнгрина, героев немецкого средневекового эпоса, один из них держал в руке знамя, другой - лебедя. Витраж был настоящим произведением искусства - он сверкал и переливался сотнями цветов и оттенков: опаловых, пурпурных, темно-красных, туманно-розовых, ярко-синих, ржавых и темно-темно-фиолетовых, и сочетание их производило поразительный эффект.