Наступило утро, и снова ей захотелось есть. Минна решила вернуться в центр и часам к десяти добралась туда. Она зашла в небольшой парк, где было полно нянек, гулявших с детьми. Целая стайка их направилась к скамейке, на которой сидела Минна, и, поставив тут же свои колясочки, няньки уселись рядом, продолжая начатый разговор. Минна прислушалась. Оказалось, что подруга одной няни неожиданно ушла с работы, поставив свою госпожу в затруднительное положение, чего та, по ее мнению, вполне заслужила.

Минна решила вмешаться в разговор.

- Я тоже няня,- солгала она, не моргнув глазом,- и сейчас без работы. Как вы думаете, не могла бы я устроиться на то место?

Девушки повернулись и холодно посмотрели на нее - деревенщина, что с нее возьмешь!

- Отчего же,- сказала одна из них.- А рекомендации у тебя есть?

- Рекомендации? - повторила Минна, глядя на нее с недоумением. Она не знала, что это такое.

- Миссис Филд не из тех, кто станет требовать рекомендацию,- сказала другая.- Не вредная, как некоторые. Она кого угодно возьмет.

- Тогда я схожу к ней,- сказала Минна.- Дайте мне, пожалуйста, адрес.

Адрес ей дали.

- Лорен? - пробормотала она.- Это где-то за городом?

- Да, по ту сторону Залива.

- Залива?

- Гм! А ты что, из деревни приехала?

- Да… А как я… как я туда доберусь? Это далеко?

- Сядешь на паром в конце Маркет-стрит, ну, а дальше поедешь поездом. Нет, это не очень далеко. Там спросишь. Любой тебе скажет.

Это было уже что-то, однако, дойдя до парома, Минна выяснила, что поездка туда и обратно будет стоить двадцать центов, и, если она прокатится зря, всего десять центов будет отделять ее от печальной развязки. Но как бы то ни было, впервые за все это время появилась какая-то надежда. Она решила съездить.

С бортов паромов, с боков трамваев, пригородных поездов и паровозов на нее смотрели огромные буквы «ТиЮЗжд», вызывая воспоминания о гибели отца, о беспощадной, неодолимой силе, по чьей милости она оказалась в столь бедственном положении. Куда бы ни обращался ее взгляд, он натыкался на них. Они встречались на каждом шагу. Ей казалось, что длинные щупальца чудовища тянутся к ней со всех сторон.

С каждой минутой голод давал себя чувствовать все сильнее. Мысли были целиком заняты едой. На пароме она с любопытством всматривалась в лица пассажиров, думая лишь о том, давно ли завтракал этот человек, скоро ли он будет обедать.

Сойдя с поезда в Лорене, Минна обнаружила, что это еще не успевший войти в моду пригород, один из тех, которые во множестве окружают все большие американские города. Вдоль полотна железной дороги были раскиданы коттеджи и небольшие виллы,- объекты спекуляции предприимчивых подрядчиков,- а возле переезда возвышались огромные деревянные щиты с объявлениями, где саженными буквами восхвалялись преимущества покупки загородных земельных участков.

Минна без особого труда отыскала нужный ей дом - красивый маленький коттедж, стоявший в глубине участка и прятавшийся в тени пальм, дубов и неизбежных эвкалиптов. При виде его на душе у нее потеплело. Как хорошо было бы найти здесь уголок для себя, знать, что здесь твой дом, что тебе больше не страшны жуткие городские улицы, не грозит ощущение мучительного голода. Как бы она работала, как старалась бы угодить, как терпеливо сносила бы все попреки, была преданной, честной! И потом она ведь не обманывала, говоря, что умеет ухаживать за детьми - забота о сестренке Хильде всегда лежала на ней. Она прекрасно смотрела за ней.

С сильно бьющимся сердцем, затаив дыхание, нажала она кнопку звонка у входной двери.

Отворила дверь сама хозяйка - пожилая дама с приятным, добродушным лицом. Минна объяснила, зачем пришла.

- Но я уже наняла няню,- сказала дама.

- Да? - прошептала Минна, изо всех сил стараясь скрыть свое отчаяние.- А я думала, может быть…

Она повернулась, чтобы уйти.

- Очень жаль,- сказала дама. И, подумав, спросила: - А вы не отказались бы смотреть за тремя детьми и в свободные часы выполнять легкую работу по хозяйству?

- Не отказалась бы, сударыня.

- Моя сестра - она живет в Норт-Беркли, тут неподалеку - ищет служанку. У вас есть опыт? Хорошие рекомендации?

- Да, сударыня.

- Хорошо, я сейчас дам вам адрес. Как я уже сказала, она живет в Норт-Беркли.

Дама ушла в дом и через минуту вернулась с листком бумаги в руке.

- Вот адрес. Будьте осторожны, дитя мое, не размажьте чернила - они еще не высохли. Сходите к ней.

- А это далеко? Я дойду пешком?

- О нет! Поезжайте на трамвае. Остановка шесть кварталов отсюда.

Когда Минна добралась до Норт-Беркли, у нее не оставалось ни гроша. В довершение всех бед она села в трамвай, идущий в обратном направлении и, хотя ошибка оказалась легко исправимой, ей пришлось потратить на это последние пять центов. Сейчас она узнает, осуществится ли ее последняя надежда. Но и эта надежда быстро рухнула. Место тоже оказалось занятым, и Минна отошла от дверей с сознанием, что все ее усилия ни к чему не привели, что развязка близится: ей предстоит последняя - смертельная - схватка с жизнью, в которую она вступает, лишенная даже жалкой опоры, не имея ни цента.

Она снова пошла вперед, не зная куда и зачем идет, и вдруг почувствовала, что силы окончательно покинули ее, голова сильно кружилась. Она понимала, что ей не совладать со своей слабостью - голод окончательно изнурил ее. Неужели это конец? Смертельный ужас овладел ею.

- Я должна, я должна что-то сделать! Что угодно! Я должна раздобыть себе что-нибудь поесть.

Слишком поздно ей пришла в голову мысль, что она могла заложить в ломбарде свой жакет, но она находилась далеко от центра города и ломбардов - добраться туда было невозможно.

Она побрела дальше. Минул час. Она не представляла себе, где находится, окончательно запуталась, то и дело сворачивала за угол, шла какими-то переулками,- куда угодно, лишь бы двигаться; ей казалось, что стоит ей остановиться, и голод тут же набросится на нее с новой силой.

Наконец она забрела в какой-то сквер. Здесь было красиво: густо росли деревья, посыпанные песком извилистые дорожки манили углубиться в приятную тень. Сквозь деревья, за просторной лужайкой, поросшей побуревшей на жарком солнце травой, она увидела высокие здания и флагшток с развевающимся флагом. Что-то в этом парке говорило о его общественном и просветительном назначении, а по табличкам, прикрепленным к некоторым деревьям и извещавшим, что рвать цветы здесь не разрешается, Минна догадалась, что попала на территорию Калифорнийского университета. Она прошла дальше. Дорожка в конце концов привела ее в рощу исполинских вечнозеленых дубов, нижние ветви которых чуть не касались земли. Кругом зеленела трава, цвели цветы, было много тени. Более очаровательного уголка Минне не приходилось видеть. Рядом рос необъятный дуб, ствол которого окружала деревянная скамейка; и здесь, наконец, уставшая до полусмерти, доведенная до отчаяния, потерянная и несчастная, Минна Хувен присела, чтобы подумать, как же ей быть дальше.

Однако едва она села, муки голода усилились, стали нестерпимы. Поесть, отдохнуть, найти приют на ночь - только об этом могла она сейчас думать; и желание это охватило ее с такой силой, что она до хруста сжала в кулачки свои бедные ослабевшие руки, из глаз ее потоком хлынули слезы, а из груди, сдавливая горло, которое и без того саднило, все рвались и рвались безысходные рыдания.

Но спустя несколько минут Минна заметила, что по дорожке мимо скамейки, где она сидела, уже раза два прошлась взад и вперед какая-то женщина, с виду лет тридцати, и, присмотревшись повнимательней, вспомнила, что видела ее на пароме, когда плыла сюда из города.

Женщина была туго затянута в корсет, в шелковом платье, на голове у нее была нарядная вычурная шляпа. Минна пришла к убеждению, что женщина эта наблюдает за ней, но не успела она решить, как ей поступить, незнакомка, к большому удивлению, подошла к скамейке.