- Нет.

- И еще ответь мне,- крикнул Хэррен, перегибаясь через стол,- ответь мне! Ты получил что-нибудь от Правления дороги за то, чтобы сохранить для Сан-Хоакина прежний тариф?

Лаймен, побледнев еще более, злобно крикнул брату:

- Только посмей еще раз задать мне подобный вопрос!

- А мне этого и не надо,- вскричал Хэррен,- я и без того вижу по твоей подлой роже, что тебя подкупили!

И сразу возобновился шум. Фермеры повскакивали из-за стола, и только Магнус остался на месте. Лаймена обступили со всех сторон, прижав его, так сказать, к стенке. Все что-то кричали и угрожающе размахивали кулаками - сомнения не оставалось ни у кого: он лгал им без зазрения совести, бессовестно нарушил свое обещание, обманул их.

- Мерзавец! Ты соображаешь или нет, что людей за меньшее стреляют! - кричал Остерман.- Ты нас продал! И если ты мне когда-нибудь еще на глаза попадешься, я тебе твою поганую морду разобью, можешь не сомневаться.

- Рукам волю не давать! - крикнул Лаймен, закипая злобой, как загнанная в угол крыса.- Вы что себе позволяете! Не забывайтесь!

- Сколько тебе дадено? - орал Хэррен.

- Да, да, какая тебе цена? - подхватили остальные фермеры. Они были вне себя от ярости, слова цедили сквозь зубы и жестикулировали преимущественно кулаками.

- Вы прекрасно знаете, что Комиссия работала добросовестно,- отбивался Лаймен.- Что все было честно… по совести…

- Врешь! - рявкнул Энникстер.- Врешь, взяточник! Тебя купили и расплатились с тобой чистоганом.

С этими словами он будто нехотя развернулся и нанес Лаймену удар прямо в лицо. Лаймен пошатнулся и отступил назад к стене, но споткнулся о свой портфель и удержался на ногах лишь потому, что уперся спиной в закрытую дверь. Магнус вскочил. Ударили его сына, и отцовские чувства, желание защитить мгновенно пробудились в нем; пробудились на миг и тут же умерли навсегда. Он не произнес слов, которые хотел было сказать. Опустил поднятую руку. Нет, отныне у него был только один сын! А этот жалкий, еле держащийся на ногах субъект в щегольском костюме, с бледным лицом и разбитой в кровь губой,- больше ему не сын! Удар по лицу не такой уж позор по сравнению с тем позором, которым он покрыл себя.

Но Геттингс, как старший среди них, счел своим долгом вмешаться. Он оттащил Энникстера назад с криком:

- Перестаньте! Нельзя же… на глазах у отца!..

- Я не отец этому человеку, господа! - воскликну л Магнус.- Отныне у меня только один сын! А вас, сэр,- обратился он к Лаймену,- я попрошу немедленно покинуть мой дом!

Лаймен, прижимая платок к губам, со съехавшим набок галстуком схватил пальто и шляпу. Его трясло от бешенства, выпуклые глаза налились кровью.

- Негодяи! - выкрикнул он с порога, распахивая дверь.- Негодяи, хамы! Сами обстряпывайте теперь свои темные делишки! Мы с вами квиты. Где, интересно, вы набрались понятий о достоинстве? С чего это вы вдруг стали честными и порядочными? Перед выборами в Сакраменто вы не были такими чистоплюями! Как была избрана комиссия, помните? А теперь я, видите ли, взяточник? Да? А тот, кто дает взятки, разве лучше? Спросите Магнуса Деррика, что он думает по этому поводу? Спросите, сколько он уплатил в Сакраменто главарям демократической партии, чтобы изменить настроение Съезда?

Хлопнув дверью, он вышел.

Пресли вышел вслед за ним. Сцена, свидетелем которой он оказался, подействовала на него удручающе; он испытывал омерзение и беспредельную усталость. Ему хотелось бежать от всего этого. Покинув столовую и сборище разгоряченных, озлобленных людей, он вышел на веранду и плотно притворил за собой дверь. Лаймен куда-то исчез. Вокруг не было никого. После жары и духоты столовой, где горело сразу несколько ламп, чудесная ночная прохлада была особенно приятна, а после ярости и галдежа, сопутствовавших совещанию, невозмутимый покой ночи воспринимался как изливаемая звездами на землю благодать. Пресли подошел к краю веранды и повернулся лицом к югу.

Прямо перед ним лежали необозримые поля Пшеницы. Ее стебли, насчитывающие уже немало дней, успели сильно подрасти за это время.

Она расстилалась, как безбрежный и безмолвный океан, отливающий бледно-зеленым в свете луны и мерцающих звезд - могучая сила, всем народам кормилица, источник жизни на земле. Даже сейчас, ночью, под куполом звездного неба, она неустанно тянулась вверх. И по сравнению с этим сцена в комнате, которую он только что покинул, показалась Пресли мелочной и суетной. Пшеница! Это из-за нее грызлись хозяева железной дороги, владельцы ранчо, человек, предавший Союз фермеров, участники темного сговора. Как будто люди были властны повлиять как-то на эту титаническую силу. Что значат эти мелочные обиды, перепалки, ссоры из-за пустяков, выеденного яйца не стоящая сутолока? Что значит этот человеческий муравейник рядом с бескрайним, величественным, бесстрастным океаном Пшеницы? Неохватный, спокойный, неодолимый, он творил то, что ему было от века положено. Люди - пигмеи, мошки, роящиеся на солнце,- нахально жужжащие и дерущиеся, занятые своими ничтожными сварами, опи рождаются, отживают свой короткий срок и умирают. Пшеница же, погруженная в Нирвану, растет и растет под покровом ночи, наедине со звездами и с Господом Богом.

Зайцы были настоящим бичом в том году, и Пресли иногда, развлечения ради, охотился на них верхом со сворой борзых, принадлежащих Хэррену. Как-то раз, месяца через два после посещения Лайменом Лос-Муэртос, возвращаясь из отдаленного, глухого уголка ранчо, он неожиданно наткнулся на странную сцену.

Человек двадцать арендаторов с ранчо Энникстера и Остермана и мелких фермеров из окрестностей Гвадалахары - все члены Союза - проходили военное обучение под руководством Хэррена Деррика. Все они были вооружены новенькими «винчестерами». Расхаживая с винтовкой в руках, Хэррен показывал им, как надо обращаться с оружием. Лишь только кто-то из них хорошо усваивал приемы стрельбы, ему поручалось обучать отстающих. После упражнений с винтовками Хэррен дал команду рассыпаться в цепь, держа дистанцию между собой примерно в метр, после чего люди, пригнувшись и щелкая затворами, повели наступление на воображаемого врага.

Союз имел своих агентов в Сан-Франциско, которые зорко следили за всеми действиями железной дороги, и недавно до Энникстера дошли сведения, что шериф со своими помощниками направляется в Бонн-виль, чтобы ввести подставных покупателей во владение его ранчо. Тревога на этот раз оказалась ложной, по она подтолкнула членов Союза к действиям: в результате человек четыреста получили винтовки и стали время от времени проводить военные учения.

Если железнодорожная головка думает, что это им сойдет с рук, то они глубоко ошибаются, говорили между собой фермеры.

То же самое услышал Пресли и от Хэррена в тот день по пути домой. Хэррен догнал его уже на Нижней дороге, и они вместе поехали через бескрайние поля уже вытянувшейся пшеницы.

- Применив силу, они могут захватить наше ранчо, Прес,- сказал Хэррен,- если очень постараются, но, пока я жив, это им не удастся. Между прочим.- прибавил он,- мы вчера официально известили Бермана и Сайруса Рагглса, чтобы они убирались из этих мест. Конечно, они нас не послушают, но, по крайней мере, уже не смогут сказать, что мы их не предупредили.

Наверное, через час они подъехали к усадьбе, и Хэррен, сворачивая в подъездную аллею, воскликнул:

- Ага! Что-то, видно, неладно! Смотри, дрожки Дженслингера.

И действительно, в тени огромного эвкалипта стояли привязанные лошади редактора. Хэррен, обеспокоенный этим неожиданным визитером из вражеского лагеря, сошел с лошади и, не заводя ее в конюшню, прошел в столовую, где обычно принимали посетителей. Но там никого не оказалось, кроме матери, которая сообщила ему, что отец с редактором в конторе. Магнус просил их не беспокоить.

Незадолго до этого редактор.подъехал к дому и спросил миссис Деррик, которая сидела на веранде с томиком стихов, нельзя ли ему видеть Магнуса Деррика. Магнуса дома не было - он уехал с Фелпсом на участок Хувена посмотреть, хорошо ли растет молодая пшеница, однако через полчаса он вернулся, и Дженслингер попросил уделить ему «несколько минут для разговора наедине».