Отец Синуль, конечно, друг инспектора, и однако, сколь это ни покажется жутким и невероятным, не является ли он подозреваемым? Да, его боль непритворна, но что стало причиной этой боли — скорбь или раскаяние? Бывало ведь, что хозяин убивал собаку (бывало и наоборот, но гораздо реже). Блоньяр не имеет права выбросить из головы эти мысли, хотя ему крайне неприятно. Он жмет руку Синулю и оборачивается к мадам Эсеб. Но ему не дают прислушаться к внутреннему голосу. Его вызывают к телефону. Воспользуемся этим, чтобы вновь включиться в повествование; мы практически ничего не упустили.

Кто звонил Блоньяру? Это опять был Жубер, его Шеф. Он не церемонился.

«Блоньяр, это деликатнейшее дело! Я знаю, что убийства собак — не в вашей компетенции (хотя они были знакомы тридцать лет, Жубер обращался к нему на „вы“), но я пользуюсь тем, что Булед Огг (инспектор из Отдела собак) по уши увяз в деле „Октопупса“ (банда престарелых анархистов грабила супермаркеты: они брали только собачьи деликатесы — консервы „Октопупс“, а затем бесплатно раздавали их неимущим старикам Города), и поручаю дело вам. Мне опять звонил монсиньор Фюстиже; министерство внутренних дел и архиепископство считают, что вам необходим помощник. Я не могу отказаться. Это польдевский инспектор в чине суперсуперинтенданта, как мне сказали, лучшая ищейка местной полиции. Зовут его… э-э… черт возьми, это не та бумага, это счет от прачки, вот бестолочь! Это я не вам, Блоньяр, а моей секретарше… ну наконец, его зовут Шералокидзуки Холамесидзу или как-то в этом роде; ладно, мне пора, желаю удачи!»

И в эту самую минуту появился польдевский инспектор, сопровождаемый Арапедом.

— Меня зовут Шуреликадзику Халимисудзо, — сказал он. — Здравствуйте, инспектор Блоньяр, как я предполагаю? считаю? уверен?

Польщен я крайне, в высшей степени, большая честь, очень-очень большая

Всемирно прославленные, и Блоньяр, самые-самые инспекторы, работать с Арапедом

Для всех пример Польдевия чтит как пример у нас в стране вы примерные

искусства дедукции дедуктивное расследование возвели в искусство

поставить вам на службу мои скромные но с лучшими чувствами всем чем могу познания буду стараться

Считаю? Здравствуйте Предполагаю? инспектор? уверен? Блоньяр

в высшей степени польщен крайняя честь

Арапед очень-очень инспекторы самые-самые и Блоньяр прославленные работать с

Польдевия чтит как У нас пример для всех в стране

До уровня дедуктивное расследование искусство возвели

Всем чем могу мои скромные буду стараться вам на: службу

… … … …

… … … …

…

…

Я уверен Польщен Блоньяр Пример Искусство децукции Мои скромные Всем чем могу

(уменьшение количества точек указывает на ослабление внимания Блоньяра во время приветственной речи польдевского инспектора).

Наступила пауза.

Блоньяр повернулся к Арапеду.

— Что он говорит?

— Он говорит по-французски, — деликатно заметил Арапед.

— А, — сказал Блоньяр, не слишком этим успокоенный, — ну так переведи.

— Если убрать все формулы вежливости и излияния чувств, получится, грубо говоря, следующее: назвав себя, инспектор предположил, что обращается к вам. Он добавил, что очень рад поработать с нами, поскольку в его стране мы пользуемся неплохой репутацией (чуть лучше средней, если я правильно понял расстановку ударений), и что он постарается оказать нам помощь в случае, если наше расследование не нанесет ущерба интересам Польдевии, — сказал Арапед, знавший польдевский язык.

— А, — сказал Блоньяр, — они что, всегда так выражаются?

— Нет, — ответил Арапед, — инспектор специально подготовил французский вариант приветствия, имея в виду, что иностранцы медленно соображают (в Польдевии, конечно), а их речь, как правило, не отличается богатством мысли.

— А, — сказал Блоньяр, испытывавший неудержимую тягу к моносиллабизму (который, вопреки распространенному мнению, не всегда сочетается с монотеизмом), — значит, это надолго.

Он не ошибся. Инспектор Шер. Хол. (в дальнейшем мы для краткости будем называть его Шер. Хол.; таким образом, в тексте романа, кроме специально оговоренных случаев, аббревиатура Шер. Хол. будет обозначать польдевского инспектора), инспектор Шер. Хол. сообщил Блоньяру и Арапеду следующее (наш Издатель на стадии корректуры умудрился выбросить диалог инспекторов, занимавший сорок семь страниц и содержавший все необходимые нюансы, и заменил его кратким пересказом, за который Автор не несет никакой ответственности).

В Польдевии имеется шесть князей. Правящий князь — это князь Горманской, приятная личность, по крайней мере в том, что относится к данному делу, но есть еще пять князей, что в сумме составляет шесть. Один из этих пяти не-правящих князей хочет стать Правящим; он считает себя вправе притязать на это. Его зовут Кманороигс. Князь Горманской по личным и романтическим причинам на несколько месяцев выехал из страны. Князь Кманороигс хотел бы, чтоб он не вернулся и можно было бы занять его место. Князья поразительно схожи наружностью; это два Красивых Молодых Человека, которых практически невозможно отличить друг от друга; оба они обладают выдающимися способностями к переодеванию и маскировке. Как их распознать? Только одним способом: по фабричной марке на левой ягодице. На обеих марках изображена спираль, напоминающая раковину улитки (улитка — священное животное Польдевии); однако между ними есть едва уловимое различие. Внутри спирали вытатуированы точки, сгруппированные по шесть, но у каждого князя — по-своему.

План Кманороигса прост. Убив Бальбастра (это, бесспорно, его рук дело), подставить князя Горманского, добиться его ареста, а самому вернуться в Польдевию и стать Правящим Князем. И последнее: князья исповедуют разные религии. Князь Кманороигс — компьютеропоклонник. Он выдающийся программист.

К утру, когда стало известно об убийстве, дела вовсе не наладились, а наоборот, усложнились.

Последняя фраза четвертой главы повторяется для того, чтобы облегчить нам возвращение к Гортензии после долгих странствий, когда мы переносились:

— из «Гудула-бара» в квартиру Лори и Карлотты, вслед за Автором.

— из четвертого подъезда дома 53 по улице Вольных Граждан в скрытый от посторонних глаз сарайчик позади Польдевской капеллы.

— из сарайчика в Святую Гудулу, чтобы познакомиться с инспектором Шер. Хол.

И вот мы снова в «Гудула-баре», собственности мадам Ивонн, где недавно появился новый официант, Красивый Молодой Человек. Мы остаемся в рамках места действия, указанного на плане, который продается вместе с книгой (см. рис. 2 гл. 21).

Мы в «Гудула-баре», Лори пьет вторую чашку кофе и закуривает сигарету «джек-плиз». Гортензия ест тартинку, щедро намазанную маслом: с недавних пор мадам Ивонн находит, что Гортензия худовата-бледновата. Затем вытирает губы салфеткой: это очень воспитанная молодая женщина.

— Ты права, — говорит она, — он ревнует. Другого объяснения быть не может. Что мне делать?

— Ревность поддается лечению, — отвечает Лори. — Но у меня нет времени на разговоры, и вообще я еще не проснулась.

Утром она чуть не упала с постели от звонка отца Синуля, и день начался не так, как обычно, а в обратном порядке: она вышла из дому, не успев проснуться, выпить чаю и принять душ, и теперь вот выпила кофе натощак, без чая. Все сбилось в кучу. Она посмотрела в окно, увидела часы на колокольне Святой Гудулы и ужаснулась: «Как, уже десять? Не может быть! Я опоздала!» У нее была назначена встреча в сквере с Джимом Уэддерберном, человеком пунктуальным и любившим рано вставать. К счастью, он не перевел часы на местное время, а по Гринвичу было еще только девять.

— Ну, пока, — сказала Лори, — я тебе вечером позвоню.