— Спасибо вам. Я постараюсь приехать как можно быстрее, — сказал он и выключил телефон. Он увидел, что Сандра сидела на кровати.

— Что случилось? — спросила она.

Он не ответил ей. Подойдя к стулу, он быстро влез в брюки и надел туфли.

— Кевин, — настаивала она. — Что случилось?

— Мне нужно уйти.

— Почему?

— Непредвиденные обстоятельства. Я должен вернуться в Бостон, — проговорил он, в спешке застегивая рубашку и не попадая правильно в петли, так что пришлось начать все сначала.

— Какие обстоятельства?

По спине Кевина пробежал холод. Окно было все еще открыто. Он дотянулся и захлопнул его.

— Это по поводу Пейтон. Мне нужно уйти прямо сейчас.

— У тебя паранойя.

У него не было ни времени, ни желания вступать с ней в дискуссию. Он схватил ключи от машины, лежавшие на комоде.

— Мне надо будет поехать на машине, которую мы взяли напрокат, хорошо?

— Что?

— Тебе придется самой провести все сегодняшние встречи. Позже я все объясню.

Он быстро вышел и побежал по коридору в свой номер. Жаль, что он не остался здесь после ужина и не сказал Сандре, что очень устал и не может вернуться к ней в номер, чтобы «подготовиться к завтрашним встречам». Ему хотелось надавать себе тумаков, но вместо этого он схватил свой портфель и дорожную сумку и пошел к лифту. Конечно же, лифт не работал. Кевин слетел вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек сразу. Он почти бежал, гонимый стремлением как можно быстрее оказаться в больнице, где лежала Пейтон, и желанием убежать от Сандры и забыть свою ужасную ошибку. Кевин не мог понять, как докатился до такого. Он мог бы обвинить Пейтон в том, что это она своим поведением подтолкнула его к этому. Когда он сказал ей, что должен уехать по делам, она даже не потрудилась записать название отеля, где он остановится, или спросить, когда он вернется. Кевин услышал только до боли знакомую фразу: «Ну, пока. Увидимся, когда ты вернешься». У Пейтон не было времени поговорить с ним, выслушать его. У нее не было времени заняться с ним любовью. У нее нет времени ни на что, что не имеет отношения к педиатрии. Неужели он виноват в том, что не может выносить одиночества?

Кевин пнул дверь в конце лестницы, потом толкнул ее еще сильнее. Наконец она открылась. Ветер просто сбивал с ног. Снежный вихрь сразу понес его вперед, обдав ледяным дыханием. Под недавно выпавшим снегом дорога была покрыта коркой льда. Высота снежного покрова уже достигла сантиметров тридцати. И снег все еще продолжал падать. Машины на стоянке невозможно было отличить одну от другой. Они выглядели как совершенно одинаковые засыпанные снегом холмы. Кевин раскопал один холм, потом другой. Было совершенно невозможно понять, какая из этих близнецов-седанов именно та машина, которую они с Сандрой взяли напрокат. Раскапывая третий холм, он уронил в снег ключи от машины, расчистил ногами снег, но не смог найти ключи. Кевин встал на колени и начал яростно разгребать снег руками, пока пальцы не занемели от холода. Наконец он нашел ключи и попытался открыть дверцу машины. Замок обледенел. Он начал скрести замок ключом, потом надавил на него и с силой дернул дверь. Дверь заскрипела и открылась, при этом снег лавиной посыпался с крыши прямо ему на голову, набившись за воротник рубашки. Он почувствовал холодную влагу на спине. На ветровом стекле было слишком много снега, и стеклоочистители не могли его расчистить. Кевин схватил щетку и начал чистить стекло. Под слоем снега была твердая корка льда. Он взял маленький пластиковый скребок и принялся неистово соскребывать лед, работая так быстро, что сбил костяшки пальцев до крови. Ему удалось освободить ото льда только небольшой участок ветрового стекла. Этого было достаточно, чтобы видеть дорогу. Он не мог продолжать работу, пальцы больше не повиновались ему. Кевин запрыгнул в машину и включил зажигание. Из-под капота донесся едва различимый шорох. Потом наступила тишина. Кевин предпринял вторую попытку. Снова неудачно.

Он уставился на расчищенный клочок ветрового стекла. Даже внутри машины было так холодно, что при дыхании изо рта шел белесый пар. Руки Кевина дрожали. Он сидел в темноте и холоде и думал о Пейтон. Пока она, едва живая, лежала на больничной кровати, он в это время находился в постели с другой женщиной, тоже едва живой, но от…

От стыда и злости Кевин закрыл глаза.

Боже, как я ненавижу Бостон.

Он оставил ключи в замке зажигания, захлопнул дверь машины и, пробираясь сквозь сугробы, пошел искать какое-нибудь средство передвижения — автобус, такси или на худой конец собачью упряжку.

Кевин добрался до больницы почти в половине седьмого утра. За триста долларов ночной менеджер отеля согласился рискнуть и довезти Кевина до Бостона. Обычно дорога от Провиденса до Бостона занимала один час. Они же доехали за два с половиной, да и то только потому, что им повезло и они всю дорогу ехали за снегоочистительной машиной. Пробираясь по заваленной снегом дорожке, ведущей к центральному входу в больницу, он вдруг окончательно понял весь ужас того, что случилось. В ту самую единственную ночь, когда он поддался соблазну и сдался на милость Сандре, в эту самую ночь он был нужен Пейтон больше всего на свете.

Как только он оказался в вестибюле, из вентиляционных каналов на него обрушился поток теплого воздуха. Через минуту он стал мокрым от пота. За то короткое время, пока Кевин шел от машины к больнице, на него налипло столько снега и льда, что он стал похожим на снеговика.

— Кевин?

Это была Вэлери, мать Пейтон. Она стояла возле телефона-автомата и с кем-то разговаривала. Увидев Кевина, она повесила трубку и поспешила к нему.

Вэлери была очень привлекательной женщиной, но вид у нее был уставший и измученный. Они с Пейтон были очень похожи — то же утонченное лицо, те же выразительные глаза. Кевину как-то попались в руки старые фотографии. На одной Пейтон и Вэлери были в одинаковых нарядных платьях, на другой в одинаковых костюмах для верховой езды, еще на одной в одинаковых купальных костюмах. Кевину казалось, что, чем старше становилась Пейтон, тем моложе пыталась выглядеть ее мать. Можно было предположить, что Вэлери стремилась казаться сестрой Пейтон, а не ее матерью.

— Где тебя черти носили?

Вопрос, конечно, интересный.

— Я примчался, как только мне позвонили из больницы. Как Пейтон?

— Она, бедняжка, вся в бинтах, но ей уже, слава Богу, лучше. Бедная девочка была так потрясена случившимся, что не могла вспомнить название отеля, где ты остановился в Провиденсе. Она даже не помнила, сказал ли ты ей перед отъездом название отеля.

— Я не сказал ей, — ответил Кевин. — Но она знает номер моего мобильного телефона. Я оставляю его включенным, даже когда подзаряжаю батарею.

— Я всю ночь пыталась дозвониться тебе на мобильный.

— Должно быть, я спал и не слышал звонков.

Вэлери это показалось слегка подозрительным. Наверное, Пейтон рассказала ей о том, что в последнее время их отношения ухудшились. А может быть, ее мать просто почувствовала что-то неладное.

— Где Хенк? — спросил он, имея в виду отца Пейтон.

— Наверху. Я решила на некоторое время уйти подальше от всех этих приборов и капельниц. Меня это нервирует.

— Что говорят врачи?

— По счастливой случайности все кости целы. Вывих лодыжки и большая рана на ноге. Ей наложили двадцать шесть швов на правой икре. Именно поэтому она потеряла много крови. Врачи сказали, что раны на ногах обычно сильно кровоточат.

— Значит, с ней все будет в порядке?

— Если говорить о физическом состоянии, то да. А вот насчет душевного — покажет время. У нее могут остаться рубцы.

— Вы имеете в виду на ноге?

— Да, — сказала она, посмотрев куда-то вдаль. — И ее лицо.

У Кевина задрожали ноги. Это прекрасное лицо.

— Что случилось?

— Это из-за разбившегося стекла, — продолжала Вэлери. В ее голосе чувствовалось напряжение. — На левой стороне лица. Не знаю, насколько серьезны эти раны. Ей наложили бинты почти на все лицо.