— Давайте совершим экскурс в прошлое, — сказал Тони. — Вспомним ту ночь, когда этот парень, Энди Джонсон, упал или прыгнул, ну, в общем, оказался на рельсах метро. Где был Кевин в эту ночь?

— Он был на семинаре в Нью-Йорке.

— Вы уверены?

— Не совсем. Я сейчас вспомнила, что он вернулся домой после этого семинара раньше, чем планировал. Он сказал, что ему там не понравилось. Я не знаю точно, когда он вернулся в Бостон.

Опять повисла тягостная пауза. Пейтон решила, что Тони опять что-то записывает.

— Что вы думаете об этом? — спросила она.

— Думаю, это хорошо, что вы с Кевином согласились работать с разными адвокатами. У вашего мужа может быть больше проблем, чем я считал.

— Не больше, чем у меня.

— Почему вы так думаете?

— То, что мне не известно, где Кевин был в эти три ночи, не означает, что больше никто не знает, где он был на самом деле.

— Вы полагаете, что у него есть алиби?

У Пейтон засосало под ложечкой. Уже не в первый раз она задумывалась над этим, но только сегодня высказала свои мысли вслух.

И ей это не понравилось.

В пятницу, в девять часов утра, двадцать три присяжных заседателя сидели в комнате без окон, в цокольном этаже старого здания суда. Они ожидали начала очередного действа, возлагая большие надежды на сегодняшнее заседание. Присяжные успели заметить, что около комнаты совещаний собралась большая толпа репортеров.

По закону заседания присяжных обычно проходили при закрытых дверях. В совещательную комнату могли входить только сами присяжные и государственный обвинитель. В соответствии с Конституцией коллегия присяжных должна уравновешивать полномочия обвинителя. На практике же прокурор почти всегда получал то обвинительное заключение, которое ему было нужно. Сегодня Чарльз Оун хотел получить голову Пейтон Шилдс.

— Доброе утро, — сказал он, приветствуя публику.

Оун улыбался, и улыбался вполне искренне. По всем признакам это дело должно было стать громким и резонансным. Красивая женщина, талантливый врач, и ее муж-юрист подозревались в совершении убийства. Жертвой был прежний возлюбленный и возможный любовник. Это дело станет переломным моментом в карьере Оуна и пропуском в круг тех людей, которые всегда присутствуют на разных ток-шоу. Он так долго ждал этого! Оун был ветераном с двадцатилетним стажем. За его плечами было множество серьезных уголовных дел, большую часть которых он выиграл. Но средства массовой информации как-то обходили его своим вниманием. Он работал на окружного прокурора, который просто обожал быть в центре внимания журналистов и всеми возможными и невозможными способами пытался привлечь внимание прессы к своей персоне. Оун, как рабочая лошадка, выигрывал для него самые громкие дела, а на пресс-конференциях все лавры доставались начальнику. В вечерних новостях неизменно фигурировал окружной прокурор, Оун же всегда оставался за кадром. Он выполнял черную работу, а прокурор пожинал плоды его трудов, и он поклялся себе, что на этот раз все будет по-другому.

Нельзя сказать, чтобы окружной прокурор дал ему полную свободу действий. У Оуна была своя наступательная стратегия. Вперед на полной скорости! Таков был его девиз. В этот день все складывалось просто великолепно. В пять минут десятого его первый свидетель уже произнес присягу и был готов давать показания.

— Назовите ваше имя, сэр, — сказал Оун.

— Стивен Висли.

— Где вы работаете?

— Я работаю помощником адвоката в юридической фирме «Марстон и Уилер».

Задав несколько удачно сформулированных вопросов, прокурор подвел Бисли к сути дела, представив его другом Кевина Стоукса, человеком, которому присяжные заседатели могут доверять. В голосе Бисли ощущалось некоторое отвращение, когда он описывал тот щекотливый телефонный разговор с Пейтон Шилдс и сообщил, что, кроме голоса самой Пейтон, он слышал еще чей-то незнакомый голос.

— Что вы услышали? — уточнил Оун.

— Я услышал мужской голос.

— Что он сказал?

— Он сказал: «Ты можешь не стесняться. Я уже видел тебя голой».

Оун сделал паузу. В этом-то и состоит вся прелесть общения с присяжными заседателями. Никаких ограничений в свидетельских показаниях, основанных на слухах. Он может прервать свидетеля в любой момент и дать свои объяснения услышанному.

— Я предлагаю вниманию присяжных первое вещественное доказательство, — сказал Оун. — Это копии счетов за телефонные переговоры. Телефонные звонки были сделаны из квартиры Гэри Варнса. Я хочу обратить ваше внимание на одну строчку. Здесь указано, что из квартиры Гэри Варнса был сделан звонок в отель «Волдорф-Астория», который находится на Манхэттене. Все именно так, как рассказал мистер Бисли.

Он дал время присяжным ознакомиться с документом. Пожилая женщина, сидевшая в первом ряду, подняла руку, и Оун напрягся. Здесь, в отличие от судебного заседания, присяжным заседателям было разрешено задавать вопросы, и обвинитель никогда не мог предугадать, что может их заинтересовать.

— Прошу прощения, — сказала она. — Мистер Бисли говорит, что Пейтон Шилдс изменяла своему мужу с Гэри Варнсом?

Оун улыбнулся. Ничто так не помогает в работе, как вовремя заданный вопрос.

— Это вам решать.

— Хорошо, вы убедили меня. Что у вас есть еще?

Обвинитель старался вовсю, чтобы не пропал кураж. Жаль, что нельзя включить эту женщину в основной состав присяжных.

— Наверное, нам стоит перейти прямо к фотографиям тела Гэри Варнса, которое грубо запихнули в багажник машины Пейтон Шилдс.

Он отпустил свидетеля и подошел к столу, на котором лежали вещественные доказательства.

Большую часть дня Кевин провел в поисках какого-нибудь уединенного места, где можно было бы спокойно сесть и все обдумать. Дженнифер дала ему задание составить список возможных свидетелей, которые помогли бы построить нужную тактику защиты. Все утро телефон в квартире разрывался от звонков. Даже несколько газетных изданий за пределами Бостона заинтересовались этим делом. Все закончилось тем, что Кевин просто сбежал в парк, чтобы заняться своими собственными делами.

Адвокат сказала ему, что рассмотрение дела продвигается очень быстро. Пресловутая тайна заседаний присяжных заседателей — всего лишь миф. Всегда происходит утечка информации. После первого же судебного заседания все газеты в один голос стали заявлять, что прокурор собрал достаточно улик, чтобы добиться вынесения обвинительного приговора.

Он пришел домой в половине седьмого. Пейтон еще не было. Они не планировали этого заранее, но казалось, что они избегали друг друга после беседы в кабинете Тони Фэлкоуна. Кевин надел спортивные шорты и решил совершить небольшую пробежку. Как только он спустился с крыльца своего дома, какой-то мужчина, стоявший в стороне, преградил ему дорогу.

— Как поживаете, Кевин?

Сначала он подумал, что это какой-то журналист, но потом присмотрелся к нему повнимательнее. Он никогда не был знаком с Чарльзом Оуном, но часто видел его фотографии в газетах.

— С каких это пор обвинители выслеживают подозреваемых возле их дома?

— Я слышал, что у вас свой собственный адвокат, — сказал Оун, уходя от ответа на его вопрос.

— Это правда. И вам следует разговаривать с ней, а не со мной.

— Вы — юрист. Мы могли бы поговорить.

В первый момент Кевин решил проигнорировать его предложение, но любопытство взяло верх.

— О чем?

— О вашем будущем.

— Оно довольно туманное.

— Гораздо страшнее то, о чем я сейчас думаю, — произнес Оун. — Но в ваших силах все изменить.

— Пытаетесь уберечь меня от какой-то тайной опасности? Если вы что-нибудь знаете, то скажите об этом моему адвокату.

Кевин уже повернулся, чтобы уйти, но прокурор задержал его.

— Я предлагаю вам сделку.

Кевин остановился.

— Какую сделку?

— Я хочу помочь вам построить дело против вашей жены.

— Почему вы думаете, что я соглашусь на это?