Он протянул ладонь к Джо, словно в ней лежало пойманное слово.

— Я бы это почувствовал просто потому, что вы с Великого Запада. И мамочка тоже так думает, можете мне поверить, она бы сразу полюбила вас, и когда она позвонит, — он посмотрел на часы, — в половине десятого, я попрошу вас подойти к телефону и сказать: «Привет, Эстелла, я…», как вас зовут?

— Джо.

— Значит, скажете: «Привет, Эстелла, я — Джо. Ваш Тоунсенд — славный парень». Ну, или что-то в этом роде. Я вас сначала представлю, скажу, что вы — ковбой, она будет в восторге. Ей девяносто четыре, но какой ум! Острый, как бритва! Хотите, расскажу, что я устроил на ее день рождения? Впрочем, что это я? Вы же мамочку и в глаза не видели, так что вряд ли вам будет интересно…

— Да нет, валяйте, послушаю.

Джо даже порадовался, что его новый приятель болтает без умолку. Ему надо было собраться с мыслями. У Локки явно водились денежки, не миллионы, конечно, но и не гроши. Джо догадывался, почему Тони выбрал именно этот отель, хотя мог бы жить в местечке и почище: здесь всем было наплевать, извращенец он или нет.

Они сели, Джо — на кушетку, Локки — на мягкий стул. Сколько же он еще будет трепаться, гадал Джо, пока в конце концов не подойдет к кушетке, не положит ему руку на колено… ну, и так далее. И как тут лучше себя повести? Прямо, без обиняков, заговорить о плате? Или просто намекнуть, дескать, не могли бы вы оказать такую любезность… Джо решил, что Локки в общем-то парень симпатичный, но старался об этом не думать. Дело есть дело.

— …А там стоял струнный квартет. Представьте, почтенная леди сидит в постели, покрывало бледно-голубое и все в кружевах, волосы мелко завиты — я сам ее причесываю два раза в неделю, а у ног ее — венский струнный квартет играет «С днем рожденья…». — Тут Локки заголосил: «С днем рожденья, Эстелла, с днем рожденья тебя-a!» Боже мой! — В ярко-синих глазах блеснули слезы. — А ведь предыдущим вечером они играли Бетховена, и их слушали две с половиной тысячи людей! Это и был мой подарок мамочке. Чем же еще порадовать женщину, которая старше, чем само время? В ней весь смысл моей жизни. Все говорят: как ты добр к ней! Чепуха, отвечаю я им, я добр сам к себе!

Последние слова Локки произнес с силой, почти яростно. Потом наклонился к Джо и продолжал уже спокойно:

— Я поясню: у мамочки редчайший дар понимать своих ближних. Возможность быть рядом с ней стоит любой жертвы. Поймите меня правильно, я вовсе не желаю ее расхваливать, лишь отдаю должное, хотя и может показаться, что я сильно преувеличиваю. Поэтому я обычно не говорю на эту тему, молчу, как рыба, ибо знаю, что обычный, заурядный человек не в состоянии постичь вершины возможностей человеческого духа и не может… Вот, кстати, я уж отвлекусь, мне частенько говорят… ох уж мне эти ограниченные люди, просто грустно делается… так вот, даже близкие друзья мне говорят, что у нас с мамочкой ненормальные отношения. И знаете почему? Потому что я, видите ли, до сих пор не женат. Ну и что, я и не хочу, да и почему я обязательно должен жениться?

После этой тирады Локки умолк и, казалось, забыл о своем госте. Уставясь куда-то за спинку кушетки, он нахмурился и стиснул зубы. Потом неожиданно вспомнил о стакане, который все еще держал в руке, и так быстро поднес его ко рту, что добрая половина содержимого пролилась на брюки. Локки смущенно улыбнулся, стряхнул капли со штанин, провозгласил тост «За Дикий Запад», выпил и снова затрещал, как пулемет.

— Знаете ли, в свое время я серьезно подумывал о женитьбе, но мы живем в такую эпоху, когда чувствам доверять нельзя. На старые, добрые человеческие чувства теперь налепили эти жуткие ярлыки, прямо патология какая-то: верность — значит просто деваться некуда, долг — реализация подсознательного чувства вины, а любовь — вообще что-то вроде комплекса. Вам бы Эстеллу послушать, вот кто по-настоящему понимает! А всю эту ерунду я не от психиатров слышал, нет, а от своих близких друзей. Но разве может интеллигентный человек так грубо судить об интимной жизни своего ближнего? Вот вы бы смогли, например? Разумеется, нет. А теперь я вам скажу, что думает по этому поводу настоящий специалист. Его гонорар — пятьдесят долларов в час, так что судите сами. И вот, он считает, что у нас с мамочкой все очень хорошо. А почему? Да потому, что в наших отношениях есть смысл! Все очень просто. Идеал каждого сына — навсегда сохранить любовь матери. Мне это удалось, я воплотил идеал в своей жизни. Конечно, здесь тоже есть проблемы, например, то, что она умрет раньше меня. А может быть, и нет! Да-да, самое лучшее в мамочке то, что она не умрет!

Локки ударил кулаком по спинке стула.

— Воистину не умрет. Такие женщины, как мамочка, не поддаются смерти, они всеми силами держатся за бытие. Они гонят смерть от себя, ибо слишком любят жизнь, чтобы так просто отказаться от нее. На это нужно большое мужество. Таким мужеством обладали переселенцы, когда двигались на Запад в своих крытых фургонах. Это было время, когда женщины типа моей мамочки направляли и ободряли мужчин, заботились о них. Вот потому-то мы смяли и покорили дикие племена. Вы только представьте себе — и это я не для красного словца говорю, в этом как раз вся суть — мамочка в крытом фургоне приехала в Миннесоту. Сейчас вы поймете, почему я обращаю ваше внимание именно на этот факт: за время ее жизни наша страна прошла путь от первых пионеров до полного процветания, которое окружает нас сегодня. Мы с вами, Джо, сейчас собираем урожай в этом райском саду. А семена бросили в землю именно те женщины, да-да, они. Мы все им обязаны, вся наша цивилизация, мельчайшая ее часть — творение их рук. И они не просто сделали свое дело. Учтите также и темпы! Милый юноша, за всю историю человечества ни одна страна не добилась прогресса столь быстро, не прошла от уровня дикарей до высшей ступени цивилизации столь стремительно и легко. И в этом их заслуга. — Локки застенчиво показал на фотографию Эстеллы. Старушка благосклонно приняла комплимент.

— До чего мила! Вылитая покойница королева Виктория! Наш загородный дом выстроен в викторианском стиле, везде розовое дерево и алый бархат. Мы живем в великолепной башне с видом на озеро. Вот где подлинный шик, настоящее изящество! Когда мамочка пожелает, я везу ее в театр или на концерт в инвалидной коляске. Правда, мамочка? — обратился Локки к фотографии. Затем послал ей воздушный поцелуй и заявил, что пора бы и поужинать.

Дальше был долгий разговор по телефону. Дежурный клерк разъяснил Локки, что ресторана в отеле нет, а тот настырно талдычил, что здесь какая-то ошибка и ресторан обязательно должен быть, потому что есть очень хочется.

Потом, прикрыв рукой трубку, он доложил гостю о ходе переговоров.

— Джо, вы не поверите, но этот бедняжка серьезно полагает, что во всем отеле нет ресторана. С этими людьми просто невозможно иметь дело. Кстати, на железных дорогах то же самое. Понимаете теперь, почему я предпочитаю самолет?

В конце концов дежурный сдался, «признал», что по соседству есть китайский ресторан, и пообещал послать кого-нибудь за бараньими отбивными и яйцами вкрутую.

До, во время и после еды, даже с отбивной во рту, Локки тараторил без умолку. Он словно возводил из своих слов какую-то нелепую башню — такие рушатся, прежде чем их успевают достроить. Свою башню Локки строил для Джо (тот по-прежнему предпочитал отмалчиваться). Каждый «кирпичик» закладывался с тем расчетом, чтобы дать понять, что гость Локки — идеальное существо, обладающее всевозможными добродетелями, совершенное сочетание мужества и самоотверженности раннего Гари Купера с культурой, чувствительностью и внутренней чистотой Рональда Колмэна[31].

Локки, казалось, боялся, что, если Джо вставит в поток его речей хоть одну фразу, башня тут же рухнет.

А Джо уже давно не слушал трескотню своего нового знакомого. Он лишь время от времени поднимал брови и корчил сочувственную мину. Когда Локки улыбался, Джо возвращал ему улыбку и согласно кивал. Иногда он ловил отдельные фразы, вроде «моя мамочка никогда не унывает» или «разумеется, вы, скотоводы, разбираетесь в этом гораздо лучше, чем я, простой коммерсант, бумажная душа», или «как я уже говорил, страна покорилась грубой силе первопроходцев, но тех, в свою очередь, покорили женщины. У них задача была потрудней, но они с ней отлично справились, не так ли?»