Я совершенно забыл об этом.

— Вы сказали ему? — спросила она.

— Нет, но если это убийство, об этом станет известно, и тогда Азимов сможет использовать это происшествие, если захочет. Но не беспокойтесь, к тому времени, когда он все разукрасит и переиначит по-своему, изменив всех действующих лиц сообразно своему псевдоромантическому стилю, никто не сможет догадаться, что послужило источником. Я лично гарантирую вам, что он не назовет отеля. А что вы хотели мне сказать?

— Что все может оказаться более сложным, чем вы думаете. Мне не слишком хочется об этом говорить, — она понизила голос и явно нервничала. — Позорное дело и мне об этом не положено знать.

— Да?

— Здесь существует проблема наркотиков. Я слышала разговоры об этом.

— Вы догадываетесь или это точная информация?

— Не то, чтобы абсолютно точная, но надежная.

— О'кей. В чем же проблема?

— Возможно, что отель используется как своего рода «расчетная палата» в афере с распространением наркотиков.

— Отель?

— Почему бы и нет? Тысячи людей приезжают и уезжают. Здесь можно тайком провернуть все что угодно. Если мистер Дивор был убит, кто может найти убийцу в такой толпе? Как можно установить, кто входил в его комнату? Кто мог это видеть? Кого это интересует? Нет места более безликого и ненадежного, чем большой отель.

— Значит, его могли использовать как «расчетную палату»? Кто-то достает наркотики, и кто-то другой распространяет их отсюда?

— Я об этом знаю очень мало.

— Почему же тогда отель не сообщает об этом полиции? Или уже сообщил?

— Не думаю. Возможно, что улики неубедительны, и Марсольяни…

— …хочет спасти репутацию отеля.

Сара покачала головой:

— Не совсем так. Если он сможет собрать больше улик и передать их полиции, то ее вмешательство не только будет менее длительным, но и действия отеля могут похвалить.

— А я могу сорвать весь план из-за такого пустяка, как убийство.

— Вы ведь не знаете наверняка, что произошло убийство. Даже, если предположить, что это так, у вас есть уверенность, что это связано с торговлей наркотиками?

— В комнате был героин, — сказал я.

— Вы уверены? — она была шокирована.

— Нет, я не уверен в обычном понимании этого слова. Не успели сделать анализ, ибо он исчез, но для меня исчезновение равнозначно результатам анализа.

— Дивор был наркоман?

— Убежден, что нет.

— Пусть он не был наркоманом, но вы предполагаете, что он мог участвовать в сети распространения наркотиков, не важнее ли раскрыть всю сеть, чем найти одного наемного убийцу и дать возможность главарям улизнуть? Не следует ли вам предоставить расследование профессионалам?

— Вряд ли профессионалы признают, что смерть наступила в результате убийства.

— Но неужели вы не понимаете, что если он был убит и если замешаны наркотики, то в этом деле участвуют отчаянные люди. Глубоко копать опасно.

Похоже было на предостережение, сделанное Марсольяни, и — проклятье! — оно было не лишено смысла. А я не герой.

— Я не мечтаю, чтобы меня убили. Постараюсь быть осторожным.

Она вдруг улыбнулась:

— Прекрасно. Предоставьте Марсольяни заниматься этим. Он знает, когда надо обратиться в полицию.

Мне показалось, что она реагировала слишком поспешно и слишком оптимистично. Похоже, после того, как Марсольяни предостерег меня, он тут же позвонил Саре, чтобы организовать дальнейшее давление. Все это игра, и Сара добилась моего сотрудничества, сыграв на моей трусости. Почему она была так уверена, что я трус?

Я спустился на третий этаж в страшном раздражении и уселся в зале для танцев, где должен был состояться симпозиум на тему «Объяснить необъяснимое». Участники еще не собрались.

— Мистер Джаст, — окликнули меня.

Я поднял глаза и увидел Майкла Стронга из службы безопасности.

— Привет, — сказал я. — Опять на посту?

— Время второго завтрака, — ответил он бесстрастно. — Хочу послушать, что будут говорить на симпозиуме. Это самый интересный съезд за все время моей работы в отеле. Разрешите присесть рядом с вами, мистер Джаст?

— Почему бы и нет?

Он сел на соседний стул. Учитывая, что в зале было несколько сот свободных мест, желание сидеть возле меня могло свидетельствовать либо о его особой приязни лично ко мне, либо о том, что он выполнял приказ начальства не упускать меня из виду. Я ведь сказал Саре, что иду на симпозиум.

— Как поживает ваш босс? — спросил я.

— Он в отвратительном настроении, мистер Джаст.

— Думаете, из-за меня?

— Не знаю. Почему из-за вас?

— Я выдвинул теорию насчет героина.

— Какого героина? О чем вы говорите? — он понизил голос до шепота.

— В разговоре с Марсольяни я выдвинул мнение, что отель является центром распространения наркотиков и персонал отеля замешан, поэтому он и не сообщает в полицию, — я слегка приврал, чтобы посмотреть, как будет реагировать Стронг.

Я добился того, чего хотел: на лице Стронга выразилось крайнее удивление. Похоже, он не участвовал в сговоре между Марсольяни и Сарой.

— Вы давно работаете в охране, Майк? — спросил я.

— Два с половиной года, — ответил он запинаясь.

— И за это время вы ни разу ничего не заметили — я имею в виду наркотики?

— Не-е-ет, — сказал он, глядя на меня с ужасом.

Снова назвали мое имя, и, оглянувшись, я увидел Азимова.

— Дэрайес! Вы пришли послушать мое выступление? Я тронут.

Я думаю, он действительно был тронут, так как не назвал меня Дерзай-Не-Раз.

— Рассчитываю, что оно будет интересным.

Слушая потом Азимова, который выступал последним, я снова поразился, как легко и скорее всего бессознательно Азимов мог преобразиться, сменяя тривиальность своего социального облика на высокую интеллектуальность своего профессионального облика и наоборот.

По окончании симпозиума он подошел ко мне.

— Ваше заключительное выступление было весьма красноречивым. На меня оно произвело большое впечатление, — сказал я.

Азимов расплылся в улыбке и настолько подобрел, что предложил мне пообедать с ним. Поскольку именно на это я рассчитывал в душе, идя на симпозиум, я с радостью согласился.

Очевидно, он все еще пребывал в отличном настроении, потому что добавил:

— За обед плачу я.

Я мог бы посопротивляться, но откровенно говоря, подобное предложение было настолько необычным для него, что я буквально онемел, так что за отсутствием возражений платить пришлось ему.

(Эта фраза оставлена после долгих споров. Я не верю, что кто-нибудь из тех, кто знает меня, стал бы утверждать, будто я разрешаю платить по счету, если только на меня не оказывают сильнейшего давления.

Айзек Азимов.)

Азимов предложил пойти в китайский ресторанчик. Я был в восторге. Как только мы сели за столик, Азимов принялся изучать меню и пожелал заплатить за нас обоих. После того, как официант принял заказ, я заметил:

— Мне кажется вы в приподнятом настроении, Айзек.

— Есть от чего. Вчера я надписывал автографы, сегодня участвовал в симпозиуме, а теперь после обеда могу отправляться домой, посмотреть почту и засесть за статью, которую уже скоро пора сдавать.

— А как насчет «Убийства в Эй-Би-Эй»? Впитали в себя местный колорит?

— В достаточной мере, — ответил он беззаботно, — думаю, что он мне особенно не понадобится.

— Сюжет уже разработан?

— Нет. Я никогда не делаю этого заранее. Но для начала хватит. Я придумал, за что зацепиться, а потом буду развивать сюжет по ходу дела.

— А что, если вы застрянете посередине и не сможете выпутаться?

— Такого никогда не бывает, — ответил он жизнерадостно. — Я всегда выпутываюсь.

Тем временем официант поставил на стол закуски, и я знал, что за ними последует суп, а затем вторые блюда, да еще чай в промежутке, так что разговаривать будет немыслимо. Как только еда появляется на столе, Азимов пасует как собеседник. Его мирок в это время состоит исключительно из него самого и еды. Я ел молча и не пытался угнаться за ним.