Я поблагодарил сэра Эдмунда за то, что он сообщил нам мнение тех, кто остался дома, и попытался как можно яснее и обоснованнее высказать свою точку зрения. Я процитировал Уолли Херберта, единственного человека в мире, который к тому времени пересек Ледовитый океан. Он писал во время путешествия: «В составе двух человек мы могли бы путешествовать увереннее, быстрее и эффективнее, чем в команде, составленной из троих».
«Однако не столь безопасно», — подчеркнул сэр Эдмунд.
Я мог оспаривать этот аргумент только «обходными маневрами».
Я сказал:
«Наоми Уэмура, японец ростом пять футов, достиг Северного полюса в одиночку целым и невредимым. Не вижу причины, почему двое рослых британцев не могут проделать то же самое и перебраться еще дальше, на другую сторону Арктики».
При этих словах воцарилась тишина, и я продолжал настаивать.
«Мы двое провели шесть лет вместе, путешествуя по Гренландии, Ледовитому океану и Антарктиде. Мы знаем все недостатки и сильные стороны друг друга. Мы выработали приемлемый для нас обоих „модус вивенди“. Как бы хорошо мы ни были знакомы с третьим лицом в нормальных условиях, наши отношения могут принять совсем другой характер при всех сложностях путешествия по Ледовитому океану. Не говоря уж о возможной несовместимости. Само присутствие третьего лица способно подорвать состояние нашей собственной совместимости».
Майк Уингейт Грей, поменяв тактику, спросил Чарли, что он сам думает о третьем участнике. Скользкий как угорь Чарли, никогда не позволяющий припереть себя в угол, ответил только на часть вопроса:
«Что касается зимовки в Алерте, мне кажется, я предпочел бы только троих, включая Джинни. Я знаю других членов экспедиции, с кем я могу ужиться, но я не думаю, что такой человек сойдется с Джинни и Рэном. Мне известно, что у Рэна есть на уме кандидатура, однако такая, которая не устраивает меня. Вот почему положение затруднительное, и нам лучше оставаться втроем».
Все дело было в том, что я не тренировал, не готовил третье лицо для путешествия по океанскому льду с тех пор, как Джефф покинул нас. Были две возможные кандидатуры, которые присоединились бы к нам в мгновение ока, однако они не имели опыта. В конце концов я решил представить свою точку зрения на усмотрение принца Чарльза, когда тот посетил «Бенджи Би» в Сиднее во время своего визита в Австралию, и в то же время сохранить за собой право «на пари», приведя в готовность двух вероятных «резервистов», если они все же понадобятся.
Тот факт, что принц Чарльз изъявил готовность рискнуть, то есть принять участие в дискуссии по поводу экспедиционной политики, вызвал мое восхищение. Ведь ему было бы намного проще заявить, чтобы мы сами решали свои внутренние проблемы. Благодаря тому, что он выступил в роли арбитра, мы сумели разрешить спор по-дружески, то есть свалили ответственность на того, кто находится наверху и чье мнение мы все уважали.
Совещание в Окленде было откровенным и дружеским, однако оно не завершилось чем-то определенным. Последовали совещания в Лондоне. Эндрю Крофт писал:
Тот факт, что у вас нет никого подобающим образом подготовленного к тому, чтобы стать третьим, вынудило Комитет пойти на компромисс с вами вопреки своему более трезвому суждению.
Пять месяцев спустя сэр Вивиан Фукс дал мне ясно понять, что, если я выступлю без третьего участника перехода, вся вина в случае неудачи ляжет на мои плечи. Теперь, оглядываясь назад, я считаю, что он вел себя весьма корректно, когда подчеркнул это обстоятельство.
Однажды капитан Скотт чуточку приоткрыл свою точку зрения на подобные комитеты в письме к своему другу Нансену:
«В то время, как я пытался провести испытания снаряжения на тех принципах, которым ты учил меня в Норвегии, комитет в составе тридцати двух ученых, мужей спорил по поводу того — куда отправляться экспедиции и что же ей вообще делать. Слишком много поваров портят бульон, а слишком многочисленный комитет — подобен дьяволу».
Однако я не забывал, что без поддержки нашего комитета мы не ступили бы даже на землю Антарктиды; их время, совет и помощь были обеспечены нам с их доброго согласия, и, если бы они всегда и во всем потакали лидеру экспедиции, не было бы смысла в их существовании вообще.
Выставка в Окленде была открыта достопочтенным Робертом Малдуном, премьер-министром Новой Зеландии. В своей речи он сравнил «Трансглобальную» с предприятиями английских купцов-авантюристов, чьи подвиги всегда находили живой отклик у новозеландцев. Он предсказал расширение дороги для британских товаров и с похвалой отозвался о снаряжении, которое он увидел на выставке.
Выставочным залом послужил морской пассажирский вокзал в центральной гавани Окленда. «Бенджи Би» стоял там же и был как бы дополнительной приманкой для посетителей. В первые два дня приходило по полторы тысячи человек, на третий день — 8000, а в последний нахлынула беспрецедентно огромная толпа— 12 500. Длинная очередь выстроилась вниз по ступеням вокзала и вытянулась еще дальше, за пределы самого здания.
Пол Кларк оставил на время матросскую работу и принял на себя задачу приобретения и продажи товаров для «Трансглобальной». В начале шоу в Окленде он занял 6000 долларов у одного из местных спонсоров и на эту сумму накупил маек, отпечатав на них символы нашей экспедиции, и продал достаточное количество для того, чтобы вернуть долг, а также приобрести кое-какие вещи для очередной выставки в Сиднее.
Стройные маорийские девушки в венках и травяных юбках из школы королевы Виктории провожали нас песнями на причале, их звонкие голоса были словно заодно с голубым небом и сверкающим под солнцем океаном. Они посылали нам свою любовь и пожелания удачи, выделывая руками «Арохатинани».
Переход до Австралии прошел спокойно при теплой погоде. Я упаковал в два контейнера многое из предназначавшегося для Арктики антарктического снаряжения. Покуда наше судно двигалось от Сиднея по направлению к Лос-Анджелесу, времени было предостаточно, чтобы переделать все дела, связанные с обеспечением деятельности нашей экспедиции на реке Юкон и в Северо-западном проходе, поэтому, написав около пятидесяти благодарственных писем в Крайстчерч и Окленд, я постарался расслабиться и избавиться от антарктической бледности.
Стоит сказать несколько слов о наших выставках вообще. Они проходили успешно и, насколько мне известно, не имели себе равных.
В свое время во время путешествия на судне на воздушной подушке вверх по течению Белого Нила мы устраивали импровизированные демонстрации нашего снаряжения в Хартуме и Кампале. Результатом этого явились экспортные заказы на сумму свыше десяти миллионов долларов. Поэтому и во время проведения «Трансглобальной» мы решили делать подобные, но лучше организованные «шоу» с целью поощрения торговли и учреждения новых агентств по импорту.
В течение четырех лет в Лондоне один из наших добровольцев специально работал ради организации восьми выставок: в Париже, Барселоне, Абиджане, Кейптауне, а после Антарктиды — в Окленде, Сиднее, Лос-Анджелесе и Ванкувере. Все должно было быть сделано без оплаты за помещение, транспорт, погрузчики, электричество, рекламу, меры безопасности, портовые причалы, услуги докеров, запасы пресной воды и телефон. Обычно одна-две местные компании брали на себя обязанности спонсоров-организаторов и около 200 наших постоянных спонсоров выставляли свою продукцию на этих «шоу», разумеется бесплатно, если не считать стоимости буклетов на соответствующем языке и передвижного демонстрационного салона. Эти салоны возводились из такого же картона, что и наши полярные хижины, и складывались в трюм номер один, когда в них не было необходимости. Тема-девиз наших выставок — «Надежность». Мы выступали не просто как внушающие доверие коммерсанты, пекущиеся только о прибыли. От поведения этого снаряжения в экстремальных условиях зависели наши жизни. Все снаряжение было самого высокого качества.
