— Вот как?! — воскликнул Олег. — А с хазарами якшаются! Сколько они им платят?

— Они вообще ничего не хотят говорить…

— Отчего?

Ленк пожал плечами и растерянно проговорил:

— Мне показалось…

— Что? Что показалось? — подбодрил его Олег.

— Что у них только что были хазары… или кто-то из кочевников.

— Это хуже, — заметил Олег. — Придется еще одну разведку послать и выяснить, где стоят хазары, или по крайней мере узнать, далеко ли они ушли отсюда.

— А может, они схитрили, чтобы ты напугал нас? — спросил Стемир.

— Да! — воскликнул Олег. — И такое бывает!

— Не ведаю, — замялся Ленк и раздумчиво проговорил: — Но, по-моему, тиверский вождь был слишком разозлен тем. что они собрали дань хазарам, а теперь явились еще мы. По дороге я заглянул в их дома и дворы, там действительно пусто.

— Что ж! — медленно проговорил Олег. — Придется отложить бой на неделю. Но биться с тиверцами будем! — твердо закончил он. — А вслед за ними возьмемся и за хазар. Ингварь! — обернулся он к княжичу. — Вели послать разведку, узнать, где хазары спрятались. А мы идем на терновое поле.

Вернувшиеся через пять дней усталые разведчики рассказали, что хазар поблизости нет. Это известие очень обрадовало Олега.

— Завтра в бой, Ингварь. Взбодрись, сынок! — возбужденно проговорил Олег, встретив княжича.

Княжич нахмурился.

— Что ты словно ночь? — спросил Олег и улыбнулся.

— Веселиться нечему, — ответил княжич.

— А я думаю, печалиться нечему, — опять улыбнулся Олег. — Богатыря облюбовал?

— Да, — хмуро ответил Ингварь. — Я выбрал Бушу.

— Того, что при ссоре с отцом шкуру вола разодрал на части, но отцу ни одного грубого слова не сказал? — медленно проговорил Олег.

— Да.

— Что ж! Парень хорош! Сила в руках необыкновенная… А ты говорил с ним? — спросил Олег, тревожно глядя в угнетенное лицо княжича.

— Говорил… да… — тускло ответил Ингварь, стараясь не глядеть дяде в глаза.

— Что «да»? — осторожно переспросил Олег.

— Да не умею я так говорить, как ты, — вспылил Ингварь.

— Почему?

— Не знаю!

— Я считаю, — терпеливо начал объяснять Олег, — что ты не думаешь с душой о людях, а добрая душа всегда подскажет в нужный момент нужные слова.

— Как это?.. — не понял Ингварь. — Душа? Не слышу я ее у себя! Не слышу! И слов душевных, как ты, для всех не нахожу!

— Ну, сынок, и настроение у тебя перед боем! Пойдем-ка на поле битвы, покажешь мне, где какие полки расставишь, куда лучников, куда конницу определишь, — сухо предложил Олег, взяв княжича за плечи одной рукой, а другой, якобы ненароком, звякнул тяжелой наследственной цепью Рюрика о кольчугу племянника.

— Я уже был там… Уже продумал, — нехотя заметил Ингварь. поняв суть нечаянного жеста дяди и успокоив звон серебра на груди.

— Вот это молодец! Ну и что у тебя получилось? — спросил Олег, с трудом оторвав взгляд от сокола, изображенного на овальной бляшке Рюриковой цепи.

— Вроде получилось, — немного оттаявшим голосом ответил Ингварь и скупо объяснил дяде: — Сначала бой начнут лучники. Они попытаются нарушить строй вражьей конницы, затянуть ее к нам, а потом в бой вступит наша конница. Ну, а дальше… видно будет.

— Что ж! План неплохой. Но имей в виду, что они могут выставить не одну конницу. Не забывай, что тиверцы — степняки. У них коней на всех хватает. Как бы нашим лучникам туго не пришлось, — назидательно проговорил Олег.

Ингварь вздрогнул от этих слов.

— Что же делать? Опять ты все знаешь, — раздраженно заметил он.

— Да не горячись! — повысил голос Олег. — Всегда надеешься на кого-то другого. А нынче все, понимаешь, все зависит от тебя! И ты обязан помнить н знать то, что знает каждый дружинник в отдельности и все, вместе взятые! — как можно спокойнее посоветовал Олег и оглядел взъерошенного княжича.

— Ну и что! — опять вскипел Ингварь. — Что изменится, если у них все равно конницы больше тысяч на десять, чем у нас, и они сделают все, чтобы мы исчезли с этой земли, яко обри[53].

— Не смей нас сравнивать со злодеями и насильниками! — возмутился Олег. — Не всегда побеждают числом! Чаще побеждают умением терзать, изматывать врага, сберегая свои силы. Вот сейчас и продумай, что ты будешь делать, если у них конницы больше, чем у нас. Кого надо послать на их конницу? Кого? Думай, думай, княжич дорогой!

Ингварь вонзил длинные пальцы в спутанные светлые волосы и мучительно задумался.

— Ладно! — устало проговорил Олег. — Думай одни. А то я смущаю тебя. Думай обо всем! — И Олег неожиданно оставил Ингваря одного.

…Солнце двигалось к полудню, а бой был еще не закончен. Славно начал сражение Бутята. Мощным рывком свалил он тиверца с ног, подмял его под себя, скрутив руки, и быстро одолел противника. Тот попытался схватить Бутяту за ногу, да, наткнувшись на крепкие мышцы богатыря, вздыбил спину. Теперь подняться от земли он уже не мог: Бутята, используя минутную слабость соперника, пригвоздил его к земле мощной хваткой обеих рук. Тиверский князь Тирай не выдержал и гаркнул что было сил:

— Оставь живым нашего! Бой! — Это означало: право начать бой принадлежало дружине киевского князя.

Ингварь так расставил дружину; спереди — конница, по флангам — лучники, чтоб могли с тылов помогать коннице громить врага. В засаду отправил десять тысяч ратников на конях и с секирами под главой упрямого Свенельда.

Единым ударом врезалась многотысячная конница Ингваря в ряды тиверцев. Но те даже не дрогнули. Ряды их не смялись и не сдвинулись назад. Началось тяжелое, изнурительное сражение. Кони ржали, вздымались, храпели, падали замертво, пронзенные копьями. Их всадники с тяжелыми мечами старались метко разить врага, но и тиверцы были смелы и выносливы.

Много падало храбрых бойцов с обеих сторон.

Лучники русичей пытались и врассыпную, и монолитно врезаться в ряды противника, но каждый раз оказывались далеко отброшенными тиверской конницей.

Олег со Стемиром, наблюдая с холма за ходом боя, были озабочены таким поворотом дела, но вмешиваться в тот порядок событий, с которым княжич пока справлялся, до поры до времени не хотели. Решили полностью испытать Ингваря. Пока все шло хоть и тяжело, но довольно верно по правилам воинского дела. Остальное должны решить выносливость или хитрость соперников.

К вечеру заметно ослабела дружина княжича. Тиверцы воспряли духом и стали теснить врага.

Ингварь растерялся и начал отступать с дружиной.

Олег было рванулся на помощь княжичу и его дружине, но Стемир облегченно вздохнул и удержал Олега на месте, показав конницу Свенельда, спешащую на помощь княжичу.

Через минуту они увидели, как огромное войско Свенельда раскололось на две цепи, замыкая врага в клещи.

— Каков молодец! — восхищенно заметил Олег. — И как это он вовремя вышел из засады!

— Когда сердцем думаешь, всегда соображаешь! — убежденно и весело ответил Стемир.

Вскоре Свенельд со свежими силами смял ряды противника и так далеко отбросил их, что видевшая эту короткую, но беспощадную битву дружина Ингваря, не ожидая команды княжича, повернула на помощь Свенельду. Крича и посвистывая, стала она добивать тиверцев, затмевая темноволосых своими длинными синими волосами, развевающимися на свежем ветру, и стараясь взять в плен князя Тирая.

Олег не вытирал счастливых слез. Давно он не видел такого тяжелого боя. «Какие молодцы! Какие храбрецы! Какие удальцы! — не переставал он восхищаться своими дружинниками. — Да для таких ничего не жаль… Какие молодцы!

Но где же Ингварь? — лихорадочно подумал он, но, увлекшись картиной боя, решил: — А… там видно будет… Главное дело сделано… Тиверцы под нами… Хазары, глядя на них, окончательно присмиреют… Хоть здесь будет покой… А там, глядишь, и подвиг Аскольда повторить можно будет: принудить греков к достойной торговле с нашей страной!» — неожиданно промелькнула в его голове тщеславная задуют, и Олег подставил свое лицо резкому порыву ветра.