Но Олег мучился, укрепляя и расширяя Русь.

Не все племена хотели подчиняться князю. По-прежнему было много неугомонных, строптивых и ворчливых соседей, боявшихся потерять свою самостоятельность.

Много времени уходило и на сбор дани. Долголетняя традиция заставляла князя уходить осенью за данью и до весны не возвращаться в Киев. То было самое опасное время для сердца младенческой Руси, временным хозяином которой Олег оставлял Ингваря. А малочисленная дружина княжича не внушала доверия и опорой Киеву не становилась.

Так как же быть?.. Как сделать свою страну неуязвимой для кочевников и озорников-соседей в любое время года и при князе, и без князя?

И вот однажды, весной, когда едва унялось шумное днепровское половодье, Олег созвал совет дружины.

Довольные последним сбором дани, советники суетливо рассаживались в огромной гридне киевского князя, перекликаясь и хвастая домашними делами, но в то же время тревожно посматривали на князя и готовили для него немало колючих вопросов.

Повзрослевший княжич хмуро помогал усаживать гостей, чуя решение своей судьбы. Он то и дело заглушал в себе терзающую душу тоску, вступая в тот или иной пустословный разговор. Нерешительность брала власть везде. Даже отвлечься, выбить по-мужски душевную смуту и то княжич не сумел. Кто-то произнес заветное слово «Плесков». Ингварь взметнул бровь, оглядел того, кто произнес это слово, и замер.

— Да, стареет князь Плесковский! Пора бы туда духа ратного добавить, — сказал Свенельд.

Рыжебородый крепкий Свенельд. Ловкий, быстрый, сметливый. Везде успел побывать. А он, Ингварь, вот уж который год не кажется плесковскому князю. Ну, спроси, как там плесковская княжна? Хороша ли? Ведь ей уже одиннадцатое лето идет! Чего стоит спросить об этом легко и просто, ведь ты в лихих годах, всяк поймет это и никто не осудит. Ну, спроси, как это обычно делал дядя Стемир! Засмейся, потри руки! Ну!.. Нет, Ингварь отошел к другой беседе и постарался сделать вид, что забыл про Плесков.

— А что, княжич, здоров ли?:— заботливо спросил один из тысяцких.

— Что мне сделается? — грустно спросил Ингварь.

— Как дружина твоя?

— Худеет, — печально сознался княжич и отвернулся от любопытного тысяцкого, который помнил Ингваря дитем и все пытался разгадать непонятную тайну бесстрастного отношения княжича к хозяйственным и ратным делам своего дяди.

«Скорей бы уж совет начался!» — подгонял события Рюрикович.

— А что Олег, здоров? — все так же, по-отечески, спросил тысяцкий в спину Ингварю.

— Вроде да… — Княжич обернулся и, встретив взгляд тысяцкого, покраснел. Левую сторону лица старого воина пересекал сизый шрам. В ухе сверкал почетный красный яхонт. Таких отметин у Ингваря еще не было, а у того шрам — ровесник княжича.

— Да, давеча был здоров, — так и не справившись со смущением, добавил Ингварь.

— А о Стемире что-нибудь слыхать? — улыбаясь, спросил тысяцкий, подбадривающе похлопав Ингваря по руке.

— Наверное, князь Олег получает от него вести, — пренебрежительно высказал свою догадку княжич, и не успел он обругать себя за невоздержанность, как отворилась дверь, и на пороге показались Олег, Фарлаф, Велмуд, Руальд и Свенельд. «А этот как здесь оказался? Что все это значит?» — со злобой подумал Ингварь и почувствовал, как у него похолодели руки.

— Славим князя! — гаркнул хор тысяцких, которые быстрым вставанием приветствовали любимого князя.

— Благодарствую! Благодарствую за приветствие! — ответствовал Олег и размеренным, спокойным шагом прошел к своему месту, кланяясь верным друзьям и помощникам. — Ингварь, садись рядом! — неожиданно приказал он.

Ингварь и без того знал, что его постоянное место всегда возле Олега. Но сегодня, как никогда, он почувствовал, что занимает это место не по заслугам. Да, да, именно так!

Он запнулся и остановился.

Все с удивлением уставились на него.

— Садись, садись, — подбодрил его Олег и выдвинул тяжелый стул для Ингваря.

Ингварь сел.

Все затихли.

Олег оглядел присутствующих и с глубоким вздохом сказал:

— Всех нас тревожит одна дума. И дань сбирать надо, и Киев охранять надо. Дань миром не дается, и Киев без нападок не обходится. Как же нам поделиться? У кого какая придумка есть, высказывайтесь!

Вокруг зашумели:

— Как угадать?! Дело тяжелое…

— Уйдем дань отбивать, глянь — на Киев напали!

— Не уйдем дань сбирать, худые в Киеве останемся! Торговать нечем будет…

— Да, дела…

— Что-то печенеги частенько разведкой балуются…

— То-то и оно…

— Да и половцы не робеют…

— Вот-вот…

— А ежели поделиться поровну?

— Ну и что будет? Одна половина пойдет за данью, а по пути, не ровен час, половцы?.. Волчьи ноги придется иметь…

Все невесело рассмеялись, зная, какой ордой нападают половцы.

— Да…

— А ежели в Киеве половину оставить?… Порожняком просидят…

— Не ведаю, — горько признался тысяцкий со шрамом. — Тяжкая дума, великий князь Олег!

Воцарилось молчание.

— Не надо делить поровну, — вдруг раздался звонкий голос Свенельда.

Все обернулись в его сторону.

— Да, да! Не надо! Надо сделать одну дружину боевой, главной! Пущай она в походы ходит, усмиряет соседей и врагов. А другая, малая, к усмиренным за данью ходить будет.

Все ахнули.

— А ежели всерьез опробовать? — спросил Фарлаф. — Ну-ка, ну-ка, Свенельд, еще раз повтори, как ты сказал?

Свенельд зарделся и еще раз, но не так быстро, как в первый, но зато увереннее и чуть басовитее повторил свое предложение.

— Ну, а когда и сколь раз малая дружина будет ходить за данью? — спросил Руальд, когда все всё поняли.

— Да… круглый год ходить можно, — бойко ответил Свенельд. — Ведь дары-то временные надо всегда сбирать!

— Верно! — подтвердили советники и засмеялись.

— Ну и дела! Молодец, Свенельд! — быстро похвалил Олег и, оглянувшись на княжича, вдруг спросил:

— А что, Ингварь, добавить тебе в дружину тысчонку? Справишься? За данью будешь ходить?

Ингварь не ожидал такого вопроса. Он все еще ждал, что все изменится в пользу Свенельда, ведь не зря же тот был у князя! Как ловко они разыграли всех…

— Ты чего молчишь, княжич? Олег, ты действительно добавишь ему тысчонку? — спросил с любопытством Фарлаф, быстро поглядывая то на одного, то на другого.

— Конечно, — не очень решительно ответил Олег. — Тысячу Свенельда… — вдруг грозно добавил он, и в гридне установилась гнетущая тишина.

Ингварь вскинул брови. «Так вот о чем они договорились!»

— Если со Свенельдом, то согласен, — неожиданно тихо отозвался Ингварь. — Ведь именно он был нашим первым ратным учителем…

Свенельд опешил. Уж слишком быстро решилась его судьба.

— Ну что, Свенельд? Согласен? — улыбаясь, спросил Олег.

— Нет, — не раздумывая, ответил тот и покраснел.

Все с интересом стали следить за разговором, который уже не походил на игру. Лица советников, как по команде, повернулись в сторону княжича.

— Почему? — спросил тот Свенельда и встал.

— Дань сбирать — дело князей, — четко ответил Свенельд в напряженной тишине и исподлобья взглянул на Олега.

— Ты хорошо ответил, Свенельд, — спокойно похвалил его князь, — но твоя помощь действительно бы сгодилась княжичу, — мягко проговорил Олег и с настойчивым вызовом посмотрел в глаза Свенельду.

— Пусть княжич испытает себя сам, — упрямо ответил Свенельд, — а дружину ему и впрямь надо увеличить. Эта мала и худа. — Он посмотрел на разозленного Ингваря; «Ну что еще ты от меня хочешь? Не пойду я к тебе в тысячники, и все тут! У Олега останусь!»

Ингварь молча сел на табурет и не смел поднять глаз на советников князя.

— Ну, ладно, — немного погодя сказал Олег и постарался замять неприятный разговор. — Мы подумаем с Ингварем, кого ему в помощники взять, — улыбаясь, проговорил он и добавил: — Значит, в одной дружине будет сорок тысяч, а в другой — двенадцать?

Все ахнули. На две тысячи увеличил дружину Ингваря. Не рискованно ли?