— С точками на теле, вижу, мы разобрались, — самодовольная усмешка на лице Стаса меня раздражает до дрожи. Вы посмотрите на этого…этого! Даже слова не подберу. Значит, так веселятся бравые военные? Козел. И лучше не скажешь.

— Что-то я увлекся, — Стас покашливает и делает шаг назад, но лицо непроницаемое, и что он думает, я до сих пор не могу понять, — давай по приемам уже пройдемся.

— Угу, — сказать что-то большее у меня нет сил. Значит, вот ты какое, состояние шока. Стас советовал великую идею приобрести. Убить Стаса за все мои унижения — лучше этой идеи сейчас придумать сложно.

Делаю несколько глубоких вздохов. Держись, Вероника. Стасу, наверное, тоже несладко, заигрался он в Казанову.

— Дышать будешь после, — тут же комментирует мои действия Стас, — покажу для начала один прием с пробиванием солнечного сплетения, — сформируй кулак. М-м… сожми, короче.

Я привычным движением исполняю его просьбу и показываю, что получилось.

— Не так. Сжимаешь неправильно, как все женщины. Ты свой палец выбьешь в два счета, когда будешь наносить удар. Смотри и запоминай, — и пальцы Стаса аккуратно перемещают мой большой палец на фаланги указательного и среднего и крепко сжимают мой кулак. — Вот такой рукой будешь меня сейчас бить сюда, — Стас показывает на нужную область на своем теле.

С удовольствием исполняю Стасову просьбу. Я не церемонюсь и не жалею его, бью максимально резко и без предупреждения. Пусть хоть случайно получит от меня. Больше возможность вряд ли представится.

Я бы вписалась прямо лицом в пол, не придержи Стас меня за руку. А так опускаюсь на ковер очень плавно и почти безболезненно. Немного задела плечом об пол, но это, как подозреваю, пустячок.

— При падении я подстраховал, чтобы не упала, — Стас резко тянет мою руку вверх, и я оказываюсь на ногах. Потираю ушибленное плечо и дико озираюсь по сторонам. Такого мы не ждали…

— Выдаешь себя с головой. Не смотри на то место, куда хочешь бить. И кулак заранее готовишь, отводишь в сторону. Все по тебе видно: когда бьешь, куда бьешь… Но это типичная ошибка новичков, над ней работать долго. Я тебе на будущее говорю, вдруг захочешь стать Умой Турман, — объясняет Стас, чуть прищуриваясь и разглядывая меня с головы до ног.

— Н-не захочу.

— Брось. Это затягивает.

— Ты же мне все равно не разрешишь у тебя на тренировке постоянно заниматься.

— Нет, зайка. Пока только здесь, со мной. А дальше — посмотрим, — говорит Стас подозрительно ласково. И тут же меняет тон на деловой и рассудительный, — сейчас разберем уход с линии атаки. Я бью тебя в солнечное сплетение. Куда ты должна уйти?

— Куда? — я уже не соображаю. Полеты над полом и обнаженное тело Стаса, на которое я продолжаю бессовестно пялиться, мешают нормальному функционированию мозга.

— Ты должна развернуть свое тело таким образом, чтобы мой удар пришелся в воздух, — мягко подсказывает Стас, — во-от так…

Его руки запросто обхватывают мои плечи и разворачивают в нужную сторону. Пусть делает, что хочет, нет сил с ним пререкаться. Тем более, это все для дела…

— Понятно, — говорю чуть слышно.

— Еще раз и потихоньку, — Стас неспешно вытягивает кулак, а я в это время разворачиваюсь так, как он показал. Кулак Стаса бьет в пустоту.

— Защита первой степени. Но еще контролируют и отводят подобный удар рукой. Как бы провожают его до места. А потом рукой же удобно нанести контратаку. Отводишь руку…атакуешь, — губы Стаса нечаянно скользнули по моей щеке, и я недоуменно останавливаюсь. Теперь Стас стоит за моей спиной. Это еще что за шутки?

— Заходишь за спину, и — удар по почкам, — Стас прикладывает руки к моей пояснице, — сюда примерно.

— А рукой как делать? Еще раз покажи.

— Не вопрос, — и Стас неспешно дублирует движение. Несколько раз я повторяю медленно, чтобы запомнить, как его делать. Трудно.

— Я же предупреждал: нужно систематически заниматься. Довести до автоматизма, тогда все окей будет, — жалеет меня Стас, лукаво посматривая из-под светлых ресниц.

— Я д-дома позанимаюсь.

— Это с Жужиком, что ли?

— Найду с кем, — нагло смотрю на него. Пусть не выпендривается, что такой неотразимый.

— Смотри ошибок не наделай, при тренировке дома. Мало ли что произойдет, — реплика Стаса звучит несколько двусмысленно.

— Постараюсь, — обещаю я, — давай еще приемчик показывай…

Стас неожиданно производит какие-то непонятные манипуляции; я опять больно бьюсь тем же плечом об пол. Он вновь «страхует» меня, как это у него называется, придерживает мою руку, но я все равно укладываюсь на пол. Тихонько постанывая, сажусь и растираю плечо.

— Предупреждать надо, спецназовец! Это нечестно…

— Ты же не уточнила — как показать, — Стас купается в позитивных эмоциях. Нравится валять меня на полу. Придурок…

Он присаживается на одно колено рядом со мной и улыбается.

— Озорничаешь, да? — кривлюсь я. Плечо болит ужасно. Хорошо же я его ушибла, наверно.

— Что там у тебя? — без обиняков интересуется Стас. Резким движением натягивает кофту и оголяет мое плечо. Внимательно рассматривает его, а потом неторопливо проводит пальцами по коже.

Я долго терпела его шуточки на тему ниже пояса, все незастегнутые рубашки и тонкие намеки на неприличные обстоятельства. А после них были бессонные ночи и слезы в подушку. Сначала — от того, что такой, как Стас, на меня не посмотрит. Потом — от того, что смотрит совсем не так, как хотелось бы. Но осторожное поглаживание моих ссадин стало последней каплей. Только умеет, что издеваться, показывая свое превосходство.

И я не выдерживаю.

— Ты, ненормальный придурок, не трогай! — ору так, как никогда еще не кричала раньше. Сжимаю кулаки и изо всей силы молочу по груди Стаса, начисто забыв обо всех болевых точках. Бью куда придется, с непонятным наслаждением, накопившемся за долгие часы поддразниваний и насмешек. — Сволочь последняя, коз…

И тут же оказываюсь распластанной на ковре, с заведенными за голову руками, и в бессильной попытке вырваться открываю рот, чтобы глотнуть воздуха и высказать все, что я о Стасе думаю, но все мои крики тут же обрываются, заглушаемые жадным, безжалостным поцелуем.

— А можно на твоей тренировке позаниматься?

— Кому?

— Мне.

— Тебе?

Что за фигня? Стас сразу же насторожился. В висках молоточками застучало: «Опасность!». Бабы просто так не просят поучить их самообороне. Алиска, правда, тоже пыталась в свое время, но тренировка закончилось через пять минут суперским сексом, и тогда, собственно, она и затевалась исключительно ради интима. Он задумчивым взглядом окинул подозрительно притихшую Веронику: вряд ли в данную минуту она о сексе думает. В голубых глазах, обычно мечтательных и грустных, а сейчас каких-то потерянных, в напряженном лице и зажатом теле он безошибочно распознал страх. Кого боится Вероничка? Стас бы желал порвать этих людей на куски.

Он давно не замечал за собой такой злости. К Алискиным проблемам всегда относился хладнокровно: решал, как только появлялись. Подобную злость он чувствовал иногда в армии, на контактах. Или специально разжигал в себе на боях без правил, устраиваемых подпольно местными олигархами. Стас поучаствовал лишь на парочке боев, но до сих пор в его ушах иногда звенели крики и вой толпы, собравшейся, чтобы сделать ставку на одного из дерущихся. Он тогда несколько недель как пришел из армии, был зол на весь мир из-за слов Командира, и искал если не смерти, то хорошего вправления мозгов. После второго боя у него даже появился фанат из богатеев, который потом помог наладить бизнес, дал множество хороших советов, и что там говорить — если бы не он, не получилось бы у Стаса взлететь под небеса так быстро. Даже здесь судьба посмеялась над ним, превратив кажущуюся непростой ситуацию в необычайно полезную.

— Нет, дорогая. Тебе — нет.

Злость увеличивалась, и Стас подумал, что ванная для Вероники — не самое удачное место, чтобы ее закрыть на замок. Спальня для гостей подошла бы больше.