Литмир - Электронная Библиотека

— Зачем? Все равно раздеваться. Не мучайся, дорогая. Пойду принесу твою сумочку.

Глава 21

— Мужчины, кто бы чего не говорил, разные, — авторитетно заявляет Роза Андреевна, — вернее, у них разные намерения.

Данное партсобрание созвано не случайно, а с целью на меня повлиять, пока не все потеряно. Роза Андреевна не подозревает, что уже потеряно все, что можно, и рада поучить молодежь.

В виде молодежи и сурового порицания общественности вместе с нами сидит Юля. Если бы здесь была Нина Петровна, я бы, возможно, и прониклась чем-нибудь (хоть и знаю о ее эпичности и нешуточном размахе накалённых страстей, но не устаю вновь и вновь восхищаться эзоповской тонкостью слов и действий), но Роза Андреевна с ней давно не ладит (все из-за того же Эзопа и шекспировской бездны страсти), поэтому, как говорится, пригласили вот такую, лояльную и местами экзальтированную по молодости, общественность. Ей положено молчать и внимательно слушать, что она сейчас и старательно делает. Набирается мудрости, так сказать.

— Возьмем, к примеру, несколько типажей мужчин… — Роза Андреевна готовит полномасштабное наступление на мою совесть и честь. Она не со зла и не с корыстной личной целью, поверьте. Просто ей небезразлична Вероникина бедовая жизнь, и у нее слишком большой жизненный опыт.

Сегодня понедельник, а я все еще под впечатлением от того самого вечера со Стасом. Самочувствие мое совершенно неясное, настроение приподнятое, и все будто в тумане.

Конечно, на всю ночь я тогда не осталась. Остаться на ночь — это очень близко и до боли интимно, а я еще не нашла такой большой корзины, чтобы собрать в нее все осколки от обязательно разобьющегося сердца. Пусть пока так — все-таки немножко, но на расстоянии.

Я послушно написала Роберту, что у меня возникли проблемы и что очень извиняюсь, но не могу поехать с ним, и отключила телефон. Стасу ничего зачитывать не стала, да и не до этого нам было. Я успела полежать — и не только полежать — на той самой большой кровати в светлой комнате, и Стас действительно был нежен и ласков. Поначалу.

Юлька слушает и мотает себе на ус размышления Розы Андреевны о нелегкой женской доле и месте мужчины в ней, а я продолжаю вспоминать недавние события.

А потом нежность сменилась сами понимаете чем. Такое ощущение, что — прямо сказать боюсь — что Стас тоже давно э-э…не того самого. Ну не верю я, что он вот прямо от меня в таком угаре.

Может, он расстался с Алисой? Я давно о ней ничего не слышала, и звонки прекратились…

Вероника начинает тешить себя иллюзиями. Советую всем пристегнуться.

Виноват во всем Роберт. Как я не догадалась сразу? Стас в который раз доказывает себе свою же исключительность и неповторимость. Вероника ведь предпочесть могла другого! Если бы я не сказала, что иду к Роберту, интересно, все бы сложилось или нет?

Воскресенье я просидела дома. Стас позвонил один раз, поздно вечером — он уезжал по своим делам. Спросил, все ли нормально, и обещал позвонить в понедельник.

Зато его звонок сегодня на шестом уроке переполошил весь десятый класс. Мне обычно никто не звонит посреди урока, потому и не включаю сотовый на беззвучный режим, но на этот звонок не ответить я не могла.

— Стас, я на уроке, попозже, — быстро проговорила я, кажется, еще глупо улыбаясь при этом. Мой десятый класс — все, как один — глазенки повытаращивали. У классной хахаль появился! Вот, собственно, такие разговоры будут в школьных коридорах. До того никакого мужчины на горизонте не появлялось, мои дети и родители привыкли к мысли, что я одинока и очень свободна, и что можно с легкостью звонить мне в девять часов вечера.

Еле дождалась окончания шестого урока. Было громадное желание отпустить всех моих пораньше, но я прекрасно знала, чем это может аукнуться. Потому десятый класс даже пересидел после шестого урока. Чтобы не таращились впредь.

Я подождала, пока из класса выйдет последний ребенок, Аня кивнула мне (кивок головы на нашем птичьем — значит, все спокойно), закрыла дверь в свой кабинет и набрала номер Стаса.

— Привет.

— Ты придешь сегодня? — слышу в трубке чуть хрипловатый голос. Стас, наверное, где-то простудился. Ни «здравствуй», ни «привет, как твои дела». Все четко и по делу, как обычно. Но меня это уже не задевает и не удивляет.

«Стас, я, вообще-то, занята. У меня сегодня два репетиторства и танцы в фитнесе. И нам пора перестать встречаться, потому что ничего хорошего из этого не выйдет…»

— Да. Вечером увидимся? В семь?

— Можно и пораньше.

— В пять.

— Из школы тебя забрать?

— У меня здесь дела есть, Стас. Давай в пять точно. Сама приду.

— Хорошо, дорогая. Созвонимся.

— Да.

А потом нагрянула Роза Андреевна, позвала Юльку и меня пить чай…остальное вы знаете.

— А есть мужики-хулиганы, которые используют женщин, а потом… Да, Вероника? Один экземпляр я недавно встретила рядом с тобой.

Юлька от восхищения даже рот приоткрывает. Роза Андреевна, ну кому вы это говорите? Молоденькой девушке, у которой, как по секрету поведала мне Юлька, даже мальчика не было. Вот ее-то и должны прельщать именно такие хулиганы…

— А может, он не такой плохой, — подает голосок общественность. Тонкий-тонкий голосок, — может, он просто не нашел своей единственной?

И тут же коршуном падает с небес Роза Андреевна на бедного ребенка:

— Юля, это только в книжках ваши хулиганы самые хулиганистые! А жизнь, девочка, жестокая штука.

— А может, где-то в глубине у хулигана прячется большая и красивая душа? А ее никто не разглядел?

— Ну, душа-то, конечно, у каждого, — задумчиво тянет Роза Андреевна, а молодую общественность несет. Глазенки горят реабилитировать неподходящего, с точки зрения Розы Андреевны, претендента. Вот она, юная вера во всегда возможное изменение человека в лучшую сторону! Есть в этом что-то. Что-то близкое тебе, Отче.

— Я считаю, Роза Андреевна, что особенно такие вот «хулиганы», как вы говорите, могут очень сильно любить. Только надо разбудить их душу, понимаете! Всколыхнуть то хорошее, что есть в них. Помните про катарсис в литературе? Очищение через страдание. Какая-то встряска, не знаю… чтобы жизнь повернулась в другую сторону… Кстати, многие русские классики писали о такой любви. Помнишь, Вероника, как у Есенина? — и декламирует вдохновенно:

Ты такая же простая, как все,
Как сто тысяч других в России.
Знаешь ты одинокий рассвет,
Знаешь холод осени синий.
По-смешному я сердцем влип,
Я по-глупому мысли занял.
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в рязанях.
Я на эти иконы плевал,
Чтил я грубость и крик в повесе,
А теперь вдруг растут слова
Самых нежных и кротких песен…

Роза Андреевна гневно поправляет очки и готовится отчихвостить общественность по полной, но я успеваю открыть рот раньше:

— Юлечка, мой дорогой дружок…Дело в том, что я тоже знаю это стихотворение. И знаю, чем оно заканчивается.

С легкостью подхватываю эстафету, не так вдохновенно, конечно, но без запиночки:

Не хочу я лететь в зенит,
Слишком многое телу надо.
Что ж так имя твое звенит,
Словно августовская прохлада?
Я не нищий, ни жалок, ни мал
И умею расслышать за пылом:
С детства нравиться я понимал
Кобелям да степным кобылам.
Потому и себя не сберег
Для тебя, для нее и для этой.
Невеселого счастья залог —
Сумасшедшее сердце поэта.
Потому и грущу, осев,
Словно в листья, в глаза косые…
Ты такая ж простая, как все,
Как сто тысяч других в России.
69
{"b":"230722","o":1}