— Мелисса, — заговорил он. — Не думай, что для меня это все таклегко. Но я должен думать за всех. думать о том, кК достать деньги, как поддержать дисциплину. Пойми, если они усомняться в моей твердости, то перестанут меня слушать. Давай забудем об этом. — И он нежно обнял ее и попытался расстегнуть на девушке блузку.

Мелисса оттолкнула его руку.

— Ах нет, не сейчас.

— Что такое? — поднял брови Карлос.

— Мне представлялось, что ты справедливый, добрый, все понимаешь… А ты способен ударить старика, Ты боишься того, что могут подумать о тебе люди. Видимо, я ошиблась в тебе.

— Да, я не Бог, — согласился Карлос. — Я мужчина, который пытается помочь близким людям. Кроме вас у меня никого нет. Вы — моя семья. Да, для меня важно, что думает обо мне, моя семья. Но если для тебя мои ошибки значат больше, чем достоинства, за которые ты меня полюбила, я тебя не держу. Я слишком люблю тебя. Мелисса, чтобы попытаться удерживать. Если ты меня разлюбила, уходи.

Его слова тронули Мелиссу.

— Нет, Карлос, нет, я не брошу тебя. Я многим пожертвовала ради тебя и останусь с тобой…

Клаудиа понимала, что ей одной не удержать Луиса Фелипе, и, не стесняясь, начала привлекать к своей семейной проблеме посторонних лиц.

Она еще раз переговорила с Энрекетой, супругой Гонсалеса.

Та сочувствовала Клаудии и от души возмущалась поведением Мариелены.

— Замужние женщины должны объединиться, — поддерживала ее возмущения Клаудиа, — ведь каждая из нас не застрахована от измены мужа… от таких вот секретарш…

Энрикета пообещала Клаудии переговорить обо всем этом со своим мужем.

Должно быть, разговор удался, потому что буквально на следующий день Урбано заявился к Луису Фелипе.

— Не хочу с тобой ссориться, — начал он, — но в агентстве происходят вещи, не замечать которых нельзя…

— Хочешь кофе? — любезно поинтересовался Луис Фелипе.

— Нет, не хочу, — отказался Урбано.

— И что же такое происходит в агентстве?

— Речь идет о Мариелене.

Луис Фелипе и не сомневался, что разговор будет именно на эту тему. Он пожал плечами, мол, о чем тут разговаривать?..

— Да-да, о твоей секретарше, — подтвердил Урбано.

— Она уже не секретарша, — отозвался Луис Фелипе, — она мой ассистент.

— Да? А почему, раз у нее столько обязанностей, этой девушки вечно нет на месте? — осведомился Урбано.

— Она должна давать объяснения мне, только мне, — сдержанно заметил Луис Фелипе.

— У тебя с ней роман?

Вопрос был задан в лоб, но Луис Фелипе не смутился.

— Это мое личное дело, — отрезал он.

— Нет, не личное. Она сотрудник агентства, следовательно, это проблема всей компании. Я не буду с этим мириться.

— Да? — насмешливо спросил Луис Фелипе. — И что же ты предпримешь?

— Я не могу работать в компании, где нет порядка и где поддерживают безответственных сотрудников. Или она уйдет, или я.

— Сожалею, но тогда уйдешь ты, — твердо сказал Луис Фелипе.

Урбано почувствовсш, что зашел слишком далеко.

— Ты так мало ценишь меня?

— Нет, Урбано, я очень ценю тебя. И я хочу, чтобы ты работал по-прежнему. Но оставь свои попытки вмешиваться в мою личную жизнь… И оставь в покое Мариелену, — решительно сказал Луис Фелипе и, помолчав, добавил: — Я ни за что не расстанусь с этой девушкой. Ни за что на свете, Урбано…

Чико никак не желал оставить Кике в покое. Конечно, у него были враги посерьезнее этого парня. Но вид Кике, маменькиного сынка, благо-пристойного и работящего молодого человека, раздражал его несказанно.

После того случая, в результате которого Кике потерял свое место в химчистке, им не раз приходилось сталкиваться, но всегда появлялся кто-то кто предотвращал начавшуюся было драку: то сестра Кике, то его подружка Тете, как будто женщины нарочно присматривали за ним.

Особенную ярость Кике вызвал у Чико после того, как промчался мимо него на банковской машине с видом лихача.

Выждав момент, когда Кике, припарковаш машину, вошел в свой дом, Чико залез в нее, собираясь раскурочить тут все своим ножом.

За этим занятием и застал его Кике, вспомнивший, что не запер машину.

Чико пошел на него с ножом.

— Брось нож, — презрительно сказал ему Кике, — дерись как мужчина, трус.

— Достань свой, и мы будем драться на равных, — нагло заявил Чико.

— У меня нет оружия, но есть кулаки… — С этими словами Кике бросился на своего врага.

На шум начавшейся драки выскочила из дома Мече. Она стала кричать и звать на помощь.

Проходивший мимо мужчина с сумкой, полной луковиц, бросил свою ношу и молниеносно разоружил Чико.

Выбежала из дома Кармела, и Чико был вынужден убраться.

— Сынок! Что случилось?

— Они подрались с Чико, — все еще переживая произошедшее, объяснила Мече. — Если бы не этот сеньор, — указала она на Камачо, — дело могло бы кончиться плохо.

— Бог мой, сынок! Я же просила тебя избегать этого Чико!

— В мужских делах, сеньора, следует поступать по-мужски. — ответил вместо Кике его спаситель.

— Спасибо вам, сеньор, что вмешались… Мне кажется знакомым ваше лицо… — произнесл! Кармела.

— Камачо, друг Челы, сеньора, к вашим услугам представился мужчина.

— Уж и не знаю, как вас благодарить…

— Нет ничего проще, — Камачо, сияя, обернулся к Мече. — Я хотел бы, чтобы сеньорита угостила меня чашечкой кофе…

Признание в том, что он любит Мариелену, что души не чает в этой девушке, десятки раз было готово сорваться с губ Луиса Фелипе, но, встречая молящий, затравленный взгляд Клаудии, он удерживал его в себе.

С одной стороны, Луис Фелипе фатально положился на судьбу, решив, что, если Клаудиа вздумает припереть его к стене, он тут же попросит нее развод.

С другой стороны, он все время был вынужден лгать ей и изворачиваться, чтобы обеспечить себе возможность встречаться с Мариеленой. И это его раздражало.

Он сделался изобретательным и придумывал различные предлоги, позволявшие ему провести с Мариеленой вечер. Он ссылался на клиентов. Привлек к помощи Андреаса, который звонил Клаудии и сообщал ей, что ему срочно нужен ее муж, чтобы о чем-то посоветоваться с ним.

Co своей стороны, и у Мариелены были проблемы.

Кармела, обеспокоенная тем, что дочь так много уделяет времени работе, что почти не бывает дома, все чаще заводила разговор о том, что Мариелене надо бросить эту изнурительную должность и поискать себе более спокойное место. Ей казалось, ее девочка может захворать, что она плохо питается, что совсем не думает о себе и пренебрегает домашними обязанностями.

Мариелена всякий раз уходила от разговоров на эту тему, но она чувствовала, что терпению матери скоро придет конец.

Луис Фелипе старался утешить ее и успокоить, когда она говорила с ним о своих проблемах с родными. Он давал ей понять, что не век они будут прятаться. Он и сейчас уже не желал прятаться и потому пригласил девушку в ресторан.

Не успели они заказать обед, как Мариелена переменилась в лице: на маленькую эстраду посередине зала поднялся не кто иной, как дон Руфино.

— Что с тобой? — заметив ее состояние, обеспокоенно спросил Луис Фелипе.

— Боже мой! Совсем забыла! В этом ресторане работает свекор моей сестры Иоли! Смотри, вот он! Уйдем отсюда!

— Дорогая, — удержал ее Луис Фелипе. — если сейчас пойдем к выходу через зал, он нас тут заметит. Положись на судьбу и ешь спокойно.

Луис Фелипе говоря это, горячо жестикулировал, что не ускользнуло от внимания скрипача.

Неверно истолковав горячность этого сеньора за столиком, дон Руфино, доиграв «Жизнь розы», приблизился к ним и, поклонившись Луису Фелипе, произнес:

— Вы что-то хотели заказать, сеньор, для своей дамы?

тут его взгляд упал на Мариелену. Брови дона Руфино поползли вверх.

— Ты? Что ты здесь делаешь, Мариелена?