Кассия сидела в библиотеке и заканчивала рисунок, над которым работала последние два часа. На нем были изображены Адриан и Мара, сидевшие за шахматной доской перед камином. Была почти полночь. Дети давно спали, в доме было тихо, и только огонь в камине тихонько шипел и потрескивал, создавая уютную и покойную атмосферу.

Волосы у Мары были уже распущены на ночь, свободно спадая ярко-рыжими прядями по плечам. Она внимательно изучала позицию, сложившуюся на шахматной доске, подперев подбородок рукой и сосредоточенно прищурившись. Ее муж Адриан удобно устроился в кресле напротив с бокалом вина в руке и ждал, когда она сделает очередной ход. Но в отличие от нее он смотрел не на доску. Он разглядывал свою жену. Молча. Откровенно. В его глазах отражались те чувства, которые он питал к ней. Именно этот взгляд Адриана и побудил Кассию взяться за карандаш.

Рольф ушел из дома сразу после ужина, сказав, что ему необходимо разобраться с одним делом. Они уже не вспоминали о том, что случилось утром в Гайд-парке, о том, как понесла Клевер и что у нее была срезана подпруга. Хотя прислуга до сих пор не могла успокоиться.

Адриан, узнав о том, что утренняя прогулка едва не окончилась трагично, – а это было уже третье смертельное испытание, выпавшее на долю Кассии за последние две недели, – немедленно вызвал всех слуг, включая конюхов. Он стоял перед ними, уперев руки в бока и взирая на них из-под нахмуренных бровей. Вид у него был устрашающий. Он просил – нет, требовал, – чтобы ему объяснили, как подобное могло произойти в его доме.

Никто из слуг не признался в том, что это он сунул колючку дурмана под седло и обрезал подпругу. И никто из них не видел злоумышленника. Это была еще одна загадка, которых после убийства ее отца в жизни Кассии стало что-то уж слишком много.

Все случившееся Мара приняла настолько близко к сердцу, что решила приставить к Кассии своего огромного волкодава по кличке Торних. Это слово по галльски означало «гром». Пса перевели из его теплой конуры в конюшне прямо в дом. Кассии рассказали, что Мара взяла его к себе еще щенком. Во время войны Торних чуть не погиб. Теперь хозяйка всюду брала его с собой, что, между прочим, вызывало живейшее неудовольствие ее мужа. Кассия скоро поняла, что Адриан и Торних питают по отношению друг к другу явную антипатию, но вместе с тем терпят друг друга из любви к Маре. Было забавно наблюдать за тем как они обмениваются горящими взглядами, словно два соперника, когда Мара не смотрит на них.

Сейчас огромный пятнистый зверь лежал у Кассии в ногах, согревая ее своим теплом. Адриан сидел так далеко от Торниха, как только это позволяли размеры комнаты.

Кассия подняла глаза на супругов, сверяя последние детали: расположение шахматных фигурок на доске, легкая усмешка Адриана, так похожая на усмешку Рольфа… В это мгновение карандаш замер у нее в руке. Она заметила, как Мара вдруг оторвалась взглядом от доски и поймала на себе напряженный взгляд мужа. Ее губы раздвинулись в мягкой улыбке. Он не сказал ей ни слова, но она поняла, что им пришла пора удалиться. Адриан поставил бокал на стол, поднялся и протянул Маре руку:

– Кассия, похоже, моей жене пора отдохнуть. День сегодня выдался на редкость беспокойный из-за прогулки с детьми в Тауэр. Потом эта история с Гайд-парком… Мара переволновалась и выбилась из сил. Мы уходим сейчас к себе… Может быть, вам что-нибудь нужно?

Кассия покачала головой:

– Я и сама через несколько минут поднимусь к себе. Хочу только закончить рисунок. Мара оглянулась на нее:

– Значит, все в порядке?

– Да. За мной присматривает Торних. Теперь никто посторонний не осмелится ко мне приблизиться. Идите спать. Я скоро тоже пойду.

– В таком случае спокойной ночи, – сказала Мара. – А если что-нибудь потребуется…

– … я позвоню, – закончила за нее Кассия. – Спасибо вам. Мне у вас очень хорошо.

Адриан на правах мужа обнял Мару за талию, а та покорно склонила голову ему на плечо.

Кассия задумалась над тем, каково это – иметь рядом близкого человека, которого понимаешь и который тебя понимает с полуслова? Когда достаточно увидеть глаза или улыбку и понять, что они означают… Эта любовь, эти тесные узы были для Кассии совершенно незнакомой материей.

Может, такое счастье дается лишь избранным? Судя по всему, это действительно необыкновенное чувство, раз поэты и писатели так часто и с восторгом описывают его, уподобляя почти недостижимому блаженству. Каким образом Маре и Адриану удалось достичь его? Может быть, в самую их первую встречу, когда они только взглянули друг другу в глаза и сразу поняли, что это судьба?

Возможно, человек уже рождается с этим или без этого. Если так, то себя Кассия, безусловно, относила к тем, кому никогда не попасть в число избранных, ибо ни один мужчина из тех, какие попадались ей на жизненном пути, не волновал ее сердца.

За исключением одного…

Кассия откинулась на спинку кресла и вся отдалась воспоминаниям о прошедшем утре. Она вспомнила, как Рольф целовал ее в парке и ласкал ее тело, пробуждая в ней неведомые доселе, волнующие ощущения. Подобное она испытывала впервые в жизни. Может быть, Рольф и есть тот мужчина, который уготован ей судьбой? С которым ей предназначено прожить до конца своих дней?

Кассии оставалось только гадать, что было бы, если бы им не помешали. Чем бы закончился тот его поцелуй. Что произошло бы, прежде чем ей удалось бы опомниться и взять себя в руки. И чего она на самом деле хотела.

Ни один мужчина никогда еще не доводил ее до такого состояния. А с Рольфом она забывала обо всем, обо всех правилах приличия, которые ей прививали с раннего детства. Она с улыбкой подумала о том, что даже появление того человека, который им помешал, не сразу вернуло ее к действительности.

Уинифред ужаснулась бы, узнав о том, какие мысли бродят сейчас в голове ее воспитанницы. Ну и пусть! Кассия смаковала эти мысли и воспоминания об утре и получала от них удовольствие. Она поняла, что ей хочется большего. В сущности, ей хочется всего.

Как уютно ей было в объятиях Рольфа!.. Если бы можно было узнать, чувствовал ли он то же самое?.. Его прислал к ней король в качестве телохранителя и защитника. Находиться при ней неотступно – в этом состоял его долг, который он поклялся выполнить до конца. Но что будет, когда его миссия закончится, когда тайна убийства ее отца будет раскрыта?.. Что будет дальше?

Несмотря на все свои попытки не придавать этому значения, Кассия со страхом думала о том, что Рольф, возможно, исчезнет из ее жизни так же неожиданно, как и появился в ней. Просто вернется к себе в Сассекс и будет ждать нового задания…

– Лорд Рэйвенскрофт, можно с вами поговорить? Рольф поднял глаза от стопки бумаг, которые ему передал днем курьер, прибывший из Рэйвенвуда от управляющего имением Пенвидди. Он был рад отвлечься, ибо последние несколько часов занимался тем, что вникал в подробные объяснения, которыми управляющий сопровождал свои просьбы о выделении дополнительных средств. Для местной церкви нужно было закупить свечи, в восточном крыле дома необходимо было перебрать крышу. Это занятие весьма утомляло. Одно радовало: судя по всему, ремонт в Рэйвенвуде наконец подошел к завершающей стадии.

– Да, леди Кассия.

Учитывая то, что произошло между ними тогда в парке, уже не говоря о том, что они теперь были мужем и женой, Рольф находил странным то, что по-прежнему обращается к ней официально. Но по-другому пока не мог.

Кассия вошла в комнату. Она прекрасно выглядела. По совету Мары она сняла строгий траур. Мара убедила ее в том, что прошлое пора наконец оставить у себя за спиной.

Результат был потрясающий. Кассия раскрылась во всей своей красе, словно жемчужина, показавшаяся из темной раковины. На ней было платье из голубого персидского шелка, из-под которого выглядывала кайма нижней юбки, белая миткалевая шемизетка, темно-синие банты. Плечи и верхняя часть груди были открыты, что позволяло любоваться белизной ее кожи.