— Другой французский ученый — Мишель Сиффр, — продолжал Николай Павлович, — спустился к подземному леднику Скарассон где-то в районе франко-итальянской границы. Он хотел не только изучить подземный ледник, но и испытать на себе физиологические и психические последствия длительного одиночества, состояние человека, потерявшего чувство времени. Замечу, что Мишелю Сиффру всего 24 года. Он пробыл под землей в полном одиночестве два месяца.

— Два месяца! — не удержалась от восклицания Светлана. — Один? Как ему, наверное, было страшно!

— Опыт закончился вполне благополучно, хотя ученый, потеряв ориентировку, ошибся при подсчете времени почти на месяц. С ним происходили странные вещи. Примерно спустя месяц он начал чувствовать сильную усталость, темнота раздражала его, он стал рассеянным. Например, принимал телефон за магнитофон…

— За магнитофон? — Миша засмеялся. — Вот чудак! А еще ученый. Я бы не перепутал.

— Не перебивай, Мишка, — сердито сказал Володя. — «Я бы, я бы!» Вот посадить тебя на месяц в пещеру, так телефон с телевизором спутаешь. Николай Павлович, еще про этого ученого, а?

— Еще? Ну, вот например, Мишель Сиффр писал свой дневник красными чернилами, ему надоел черный цвет. Он считает, что красный приятнее. Голубой и зеленый напоминает черный, желтый его раздражал. Ученый пришел к выводу, что под землей нужны светлые и теплые тона.

— Нашу пещеру тоже надо исследовать, — мечтательно произнес Володя, — вот когда я окончу школу…

— Снова придешь сюда? — докончила Светлана. — Ты опоздаешь, Миклухо-Маклай. Здесь побывают раньше тебя и не останется ни одного неизученного уголка. Узнают и тайну каменных идолов.

— Между прочим, ребята, Мишель Сиффр в 13 лет (правда, в порядке исключения) был принят в члены французского Альпийского клуба, в секцию спелеологов. В 17 лет он участвовал в кругосветном плавании на океанографическом судне, а в 20 зарегистрировал 37 научных сообщений в Академии наук. В 21 год Мишель получил диплом об окончании Сорбонны и в 22 года возглавил геологическую экспедицию на острове Цейлон. Вот так, ребята. А вам, кстати, сколько лет?

— Мне тринадцать, — гордо сказал Володя. — И Мишке тоже…

— А вот и нет! Я старше тебя на целых четыре месяца.

— Подумаешь, четыре месяца! Не задавайся.

— Не ссорьтесь, ребята. Тринадцать лет — отличный возраст. Впереди у вас много интересного. Каждый выберет себе дело по душе и смело пойдет к цели. Я еще надеюсь дожить до тех дней, когда услышу о ваших славных делах, и тогда с гордостью скажу: этих ребят я знал, когда им было по тринадцать лет.

За интересным разговором время летело незаметно. К тому же и путь был сравнительно легок, если не считать встречавшихся камней, осыпей, небольших спусков и подъемов. Подошла пора сделать обеденный привал. Мухин что-то долго подсчитывал на пальцах, беззвучно шевелил губами и наконец, с глубоким вздохом склонился над своим «гастрономом». На полиэтиленовой скатерти появилась банка тушеного мяса, банка сгущенного молока и несколько сухарей.

— Прошу к столу, — и доктор широким жестом показал на приготовленные яства.

Голод постоянно мучил туристов, но никто не поспешил «к столу». Ребята ждали, когда начнут есть старшие. Получив свою порцию, каждый, не торопясь, приступал к обеду. Одинокая свеча колеблющимся светом озаряла усталые изможденные лица.

— Конечно, обедом это не назовешь, — говорил Иван Антонович, вглядываясь в лица спутников, — легкая закуска, пожалуй, даже чересчур легкая. Вот если бы у нас остался еще хворост, то на вечернем привале можно устроить великолепный пир… Шашлык из медвежатины, суп, ну и кофе…

Мухин замолчал. На его слова никто не отозвался. Даже заманчивая картина ужина не произвела впечатления. Сергей Денисович задумчиво массировал больную руку, краевед листал записную книжку и делал пометки. Ребята, кончив есть, лежали, подложив под головы рюкзаки, и против обыкновения молчали.

Поддавшись общему настроению, доктор не пытался больше завязать разговор. Аккуратно свернув скатерть и завязав рюкзак, он посмотрел на часы, а потом на Санина.

— Пойдем дальше?

— Пора. Как с водой?

— Плохо, Николай Павлович. Если сегодня не найдем воду, придется опять перейти на лимит.

— Будем искать. Выступаем, друзья.

И снова маленький отряд туристов двинулся в путь по извилистому коридору, карабкаясь по камням, обходя трещины и сгибаясь под низко нависающим потолком. Санин опять шел первым, освещая путь, проверяя палкой каждое сомнительное место. Если встречалось препятствие, начальник отряда предупреждал товарищей. Тогда зажигали еще несколько фонарей и благополучно обходили опасное место.

Утомленные большим переходом, путешественники подыскивали место для ночлега. Воду не нашли, и это еще больше омрачило настроение. Даже Иван Антонович приуныл.

Начальник отряда остановился и поднял руку с фонарем. Желтое пятно заскользило по серому, шероховатому камню. Санин увидел грубо нарисованную стрелу. Он подождал, пока подтянулись остальные туристы.

— Еще один знак. Точно такая же стрела, какие мы уже встречали. Коридор здесь снова разветвляется. И если стрела показывает верное направление, надо повернуть влево.

— Так в чем же дело? — спросил Одинцов. — Пойдем, куда показывает стрела.

— А если тот, кто ставил знаки, сам не знал, куда шел, и просто отмечал путь? Заметь, стрелы обычно мы находим там, где коридор раздваивается и надо выбрать одно из двух направлений.

— Доверимся указателю и на этот раз. Время делать привал на ночлег.

Доктор и ребята ждали, что решат Санин и Одинцов. Наконец начальник отряда свернул влево, и все гуськом двинулись за ним по узкому проходу. Очень скоро они попали в большой зал, напоминавший давно пройденный Волшебный грот. Здесь тоже поднимались сталагмиты, а с потолка в них целились копья сталактитов, в центре зала и вдоль стен высились колонны самых причудливых форм. Но туристам было не до любования красотами. Они надеялись найти здесь воду.

И снова повезло Володе: среди камней он увидел небольшое углубление с кристально чистой водой.

— Идите сюда, — позвал Володя, размахивая фонариком, чтобы привлечь внимание. — Здесь есть вода.

Когда туристы подошли к мальчику, тот стоял на коленях, пытаясь сдвинуть большой камень.

— Она была! Только что… и вдруг куда-то пропала.

— Кто «она»? — не понял отец. — Зачем ты хочешь сдвинуть камень?

— Да вода же! Вот только что была тут, в ямке. Видишь, камни еще мокрые. И вдруг — утекла. Вот сюда.

— А ты, Вовка, случайно, не того?.. — Миша сделал неопределенный жест.

— Чего «того»? — передразнил Володя. — Это ты, может, «того». Когда я вас позвал, здесь была вода.

— М-да… — Иван Антонович пощупал мокрые камни. — Была-то была… да утекла. Иметь бы волшебную палочку, прикоснуться ею к этим камням, вот так, как делаю этой палкой я, и сказать: да будет вода!

Едва доктор произнес последнее слово, как из-под камня на дне ямки брызнул фонтан. Это было настолько неожиданно, что возглас изумления невольно вырвался у всех сразу, даже у краеведа.

— Иван Антонович! Вы волшебник! — Светлана во все глаза смотрела на Мухина. — И палка у вас волшебная!

— Вот это чудо так чудо! — добавил восхищенный Миша.

Между тем вода быстро заполнила углубление, поглотила фонтанчик и все прибывала, бурля и разбрасывая сверкающие брызги.

— Я же говорил! — Володя торжествующе посмотрел на отца и Мишу. — А ты — «того».

Путешественники черпали кружками воду, наполняя фляги. Светлана вскрикнула:

— Ой, какая холодная! Зубы ломит.

Не прошло и пяти минут, как вода в источнике успокоилась и… так же быстро стала убывать. Она стекала под камень, который незадолго перед этим хотел сдвинуть Володя. Еще минута — и в углублении остались только мокрые камни.

— Иван Антонович, давайте скорей волшебную палку, — весело сказал Миша. — Пусть опять брызнет вода, я еще не налил флягу.