Рядом, невидимые в темноте, спят товарищи. Все устали. Не легко без тренировки лазить по камням. Посвистывает носом Иван Антонович, всхрапывает Мишка. Светлана что-то бормочет и изредка стонет. Интересно, что ей снится? Обрывок шпагата? И как это Николай Павлович доверил девчонке такое важное дело — тянуть за отрядом шпагат! Может, обрывок где-нибудь близко, в соседней пещере… Красивая сестренка у Мишки, и смелая…
Николай Павлович часто ворочается с боку на бок, у него, наверное, болит раненая нога. Он хотя и угрюмый, и разговаривать много не любит, но хороший. Николай Павлович и папка всю войну сражались вместе. Они были разведчиками. Однажды вдвоем напали на немецкую штабную машину, перестреляли охрану, захватили портфели с важными бумагами и картами, да еще одного офицера, кажется, полковника. А потом на этой же машине добрались до линии фронта. Папка, переодетый в немецкий мундир, был за шофера, Николай Павлович за адъютанта, а полковник так и остался полковником. Когда их останавливали, полковник отвечал, что едет по очень срочному делу к командующему. Конечно, по срочному, разведчики-то торопились к себе. За этот подвиг папку и Николая Павловича наградили орденами «Славы». А в Праге Николай Павлович спас папку и чуть не погиб сам. Тогда его и ранило в ногу. С тех пор он и хромает, потому что неправильно срослась какая-то кость. Вот это друг! А Мишка Глебов рискнул бы жизнью, чтобы спасти меня? Я ни минуты бы не раздумывал, если бы пришлось спасать Мишку…
Спать хочется все сильнее. Мальчику начинает казаться, что штабную машину фашистов захватил он вместе с Мишей. Чудная какая-то машина: длинная, черная-черная и вся полна важных документов.
Володя с трудом размыкает отяжелевшие веки. Кругом темно. На земле никогда не бывает такого. Скучно и тоскливо одному. Надо бы дежурить по двое. Вот Мишка спит и хоть бы что. Да еще храпит. Да еще, наверное, сны видит. Дежурный легонько толкает ногой приятеля. Миша перестает храпеть.
Вспомнив о фонарике, Володя нажимает на рычажок быстрыми сильными движениями пальцев. Фонарик недовольно жужжит, будто сердится. Загорается под толстым стеклом лампочка, рисуя на стене дрожащий светлый кружок. Володя ведет лучом света по стене вправо, влево, в глубь коридора. Там свет теряется. Если нажимать на рычажок быстро-быстро, фонарик светит ярче. Но пальцы скоро устают, жужжание стихает, и луч бледнеет, а потом гаснет.
Сидеть на камне неудобно. Володя встает, переминается с ноги на ногу, сгибает и разгибает руки и опять садится. Интересно, что сейчас на земле? Ночь или утро? Папка, ясное дело, беспокоится. Он уже, наверное, начал искать их. Начал искать… Это сказать легко, а как искать? У реки он один и до ближнего села километров пятнадцать. Пока доберется туда, позовет на помощь людей, да пока они придут к пещере, пройдет еще день, а может, и два. Значит, помощи ждать рано. Рано… рано… рано… ра… но… но… ра…
Голова дежурного склоняется на грудь, губы тихо шепчут:
— Но… ра… нора… но… ра…
Володя испуганно вскакивает.
— Ух, ты! Часовой, а заснул. Под ревтрибунал тебя!
А Мишка блаженно спит. Хоть бы не храпел. Володя снова толкает друга.
— Перестань храпеть. Мешаешь дежурить.
— А? Что?
Миша Глебов не может понять, где он некем говорит. Володя жужжит фонариком, водит лучом света по Мишиному лицу.
— Твой храп мешает дежурить. Понимаешь? Ничего не слышно.
— Я больше не буду, — сонным голосом обещает Миша и поворачивается на другой бок. Володя жужжит фонариком быстро-быстро и как бы случайно направляет яркий сноп света прямо ему на лицо. Тот сильно зажмуривает глаза.
— Между прочим, тебе осталось спать полчаса. Лучше посиди со мной, а потом я посижу с тобой полчаса.
— Отстань! — сердится Миша.
— Как хочешь. Только меня потом тоже не проси.
Но Миша уже проснулся окончательно. Сел и сладко зевнул.
— Ладно, давай посидим. Слушай, Вовка, я видел сон. Будто день солнечный-солнечный. Подошел я к реке, разделся и — бултых в воду. Поплыл. Плыву, плыву… Э-эх… плыву… плы…
— И долго ты будешь плыть? Уже берег давно.
— А я не к берегу, я по середке реки, по течению. Вдруг меня кто-то толкает. Под бок толкает. Оглядываюсь, а это Аргус рядом плывет. Смешно, правда?
— Нисколько. Это я толкал. Храпел ты, как медведь.
Миша не обиделся на сравнение с медведем. Подсел к товарищу и уже другим голосом заговорил:
— Как думаешь, Вовка, выберемся мы из пещеры?
— Ясное дело, выберемся. Если сами не сумеем, нас разыщут. Спутники летают к Марсу и к Венере, атомные ледоколы ходят, а найти в какой-то пещерке пять человек — плевое дело.
— Пещерка! Сколько прошли, а конца нет. Слушай, — Миша придвинулся ближе, — а вдруг мы найдем здесь сокровища? Или откроем что-нибудь важное-важное?
— Сокровища? Откуда им взяться? И что тут может быть важное?
— Не знаю, — честно сознался Миша. — Ну, например, руды какие-нибудь: золото, серебро или уран.
— Уран? Вот это да! Только ведь мы не умеем, для этого надо геологами быть.
— Уж это ты правильно сказал, не найти нам сокровищ, пока геологию не выучим. А как станем геологами — сразу в эту пещеру…
— Сначала надо из нее выйти.
— Опять правильно. А, может, пока они спят… мы пойдем на разведку? Просыпается Николай Павлович, а мы: выход нашли, собирайтесь скорее.
— Вот было бы здорово! Все поздравляют нас и пишут в газете: «Они захватили длинную черную машину, полную документов…»
Миша изумленно смотрит на товарища.
— Ты чего, Вовка? Какую такую машину?
Володя вздрагивает, открывает глаза.
— Да так я, для шутки… А знаешь, Николай Павлович говорил, что без его разрешения никому из нас отлучаться нельзя…
Миша схватил друга за руки.
— Тс… Слушай!
Володя умолк и встревоженно прислушался. Откуда-то из глубины пещеры до них докатился странный звук. Он походил и на завывание ветра и на крик неведомого животного.
— Слышал? Что это?
— Да, да. Молчи, Мишка.
Ребята напряженно замерли, но, кроме посапывания спящего доктора, ничего не услышали.
— Как будто собака лаяла?
— А по-моему, кричала птица.
— Ну, откуда здесь взяться птице?
— Может, где-то близко есть другой выход из пещеры, а рядом лес, птицы и залетают… Вот опять!
Странный звук повторился, но теперь глуше и дальше.
— Разбудим Николая Павловича?
— Не надо. Я пройду немного по коридору. Дай фонарик.
— Постой, а приказ? Забыл?
— Так я же недалеко.
— Ну тогда и я с тобой, Мишка.
— Нет, я один. Да тише ты.
Миша встал. Фонарик в его руке весело зажужжал, и желтое пятно запрыгало по стенам. Володя с завистью смотрел, как уходит товарищ. Ох, Мишка! Нарушает приказ начальника отряда. Всыпет ему Николай Павлович — и поделом! Забыл о железной дисциплине.
Минут через десять разведчик вернулся.
— Ничего не заметил. Где-нибудь падали камни, а мы — птицы, собака…
— А по-моему, кто-то кричал. Ты испугался и скорее обратно.
— Это я-то испугался? Да знаешь ли…
— Ладно, ладно. Вот тебе часы. Желаю спокойного дежурства. А лучше — беспокойного. Буду спать.
Володя улегся на то место, где спал Миша. Через час Мишу сменил начальник отряда. Он должен был дежурить три часа.
— Все спокойно? — спросил Николай Павлович.
— Как будто все, только… кричал кто-то.
И Миша рассказал о странных звуках, которые слышали они с Володей, но о том, что ходил на разведку, умолчал.
— Жаль, что не подняли меня. Ну ложись, отдыхай.
Миша не заставил себя упрашивать. Он лег рядом с Володей, прижавшись к нему, и сразу же захрапел.
Краевед зажег свечу, достал записную книжку и, положив ее на колени, сделал несколько коротких записей. Положение отряда беспокоило Санина. И тревога нарастала. Ждать помощи? В отряде мало продуктов, еще меньше воды. Что если поиски затянутся? Черт возьми, надо же такому случиться. Нелепая история. И кто виноват? Один он, Санин, начальник отряда. Нет, нельзя сидеть сложа руки, надо действовать. Но как? Как действовать? Николай Павлович не сказал даже доктору Мухину, что во время короткой разведки он не встретил ни одного зала или коридора, где бы они уже проходили. Даже Сталактитовый грот неизвестно в какой стороне. Главная надежда на Сергея, но сколько пройдет времени, пока он организует поиски исчезнувшего отряда…
