СЕРГЕЙ ПЕРЕСЛЕГИН,
футуролог, писатель-публицист, преподаватель Московской высшей школы социальных и экономических наук при Академии народного хозяйства при Правительстве РФ
«“Имею скафандр – готов путешествовать!” – так называется одна из книг Р. Хайнлайна, представляющая исчерпывающий справочник по воспитанию мальчиков. В век постмодерна юношам важно не утратить мечту и не разменять волю. Книга – про это. “Экспедиция” – это сжатая пружина опыта, который был взят из прошлого, донесен до будущего и, разлохмаченный до неузнаваемости, вернулся к нам в “сегоднячко”. Гоняясь за грядущим, крупные мужчины из коллектива “Экспедиции” остались Мальчишами в том самом смысле слова, когда хочется отдать им салют и славу настоящих Первых».
ГРИГОРИЙ ДАНСКОЙ,
мэтр авторской песни
«В “Экспедиции” чувствуется благородное отчаяние…»
ЕВГЕНИЙ ЕГОРОВ,
один из самых разумных и успешных моих товарищей. Он капитан последней команды, проехавшей от Мурманска до Владивостока с 23 февраля по 8 марта. Привез нам на лед Байкала серебряную снежинку. Ее расплавили на капельки при создании Посольства воды. Однажды, когда мы на мужском плоту собирали обратную связь, Женя сказал про меня следующее:
«Кравцов часто видит то, чего больше никто не видит».
МАРК КУКУШКИН,
один из лучших в России коучей и модераторов.
Сначала мы подружились, а потом я потерял невинность. Попросил Марка провести со мной несколько личных сессий. И на первой он сказал следующее:
«У тебя, Саша, взгляд, как прожектор. Куда ни направишь – видишь свободную рыночную нишу. В большинстве случаев тебе некому эту нишу передать. Направь весь творческий запал и внимание на поиск и выращивание кадров».
МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ ЩЕТИНИН
был великим педагогом.
Его ученики проходили за год программу средней школы и университета. Мне повезло дважды по три дня пообщаться лично. Поздним вечером мы вышли из кабинета с жарким камином под осенний дождь. На улице строился каменный трехэтажный дом. Работы велись на внешней стороне стены. Я практически онемел, когда понял, что строителям по десять-двенадцать лет, а прорабу – четырнадцать. Михаил Петрович посмотрел на меня и сказал:
«Александр, я полистал вашу книгу “Бизнес как Экспедиция”. И так и не понял. Ну зачем вам эти бабы?»
СЕРГЕЙ ЛАКОВСКИЙ,
создатель города молодежи BRICS под Ульяновском,
сказал, что я – «поживший Карлсон».
В завершение процитирую ВОЛОДЮ ЧЕКУРДУ. Он мой армейский друг и бывший соакционер «Руяна». А еще более чем за четверть века не пропустил ни одного моего зимнего мужского дня рождения. Он постоянно повторяет:
«Саша, тебе весь мир пытается отдаться по любви. А ты все время норовишь его изнасиловать!»
Не знаю. Может быть, просто привык все в жизни завоевывать своими стараниями.
Ну вот, читатель, для первого знакомства достаточно сказано. Выпьем чайку на дорожку и будем двигаться дальше. А с собой можем взять песенку. Например, эту – «Мокрые вокзалы, голубые поезда» Гриши Данского. Вы можете легко найти ее в интернете.
Часть I. Ориентация в пространстве
Глава 1. Кто мы и откуда?
Наша ладья называется «Руян» – так же, как остров в Балтийском море, который Пушкин по неосведомленности называл Буяном. Вряд ли он знал, что на этом сказочном острове можно побывать в действительности, как то и делала немецкая интеллигенция, приезжавшая за вдохновением в сосновые леса на остров Рюген. А название Руян гордо звучало в те времена, когда там стоял славящийся на всю Балтику славянский город Аркона – столица самой западной и самой мощной в то время славянской цивилизации. Руяне (так называли себя граждане государства) торговали по морю со всей Европой. Правда, в одном из застольных разговоров господин Никс, управляющий компанией «Salamander», как-то сказал мне, что вокруг острова славянские разбойники обычно грабили немецких купцов.
Бизнес-историю одноименной компании «Руян» мы начали писать 23 января 1995 года (забавно, что кампанией в старину называли еще и военное действие). А с 1996 года стали создавать бренды. Сначала в области средств от комаров («Раптор», «Mosquitall», «Gardex») и обувной косметики («Salton», «Твист», «Patisson»). Позже появились «Forester» – товары для пикника, элитное термобелье «Norveg» и в 2002 году – сначала маленькая, но от рождения совсем другая «Экспедиция». Все бренды (без исключения!), созданные компанией, стали лидерами на территории бывшего Советского Союза.
Молодая компания «Руян», не имеющая ресурсов и опыта, десять лет сражалась на рынке России и СНГ с американскими мультинационалами «Sara Lee» (бренд KIWI в обувной косметике № 1 в мире) и «SC Jonson» (бренды № 1 в мире:
«Rayd» – в производстве инсектицидов и «OFF!» – репеллентов). Каждая из этих компаний превосходила нас своими ресурсами в тысячи раз. Когда мы уходили в волшебный, где нет конкурентов, мир «Экспедиции», объем продаж на нашем рынке обоих американских гигантов был в несколько раз меньше.
Для тех, кому важны цифры, нужно добавить, что внутренней нормой доходности является ежегодное удвоение ликвидного капитала.
Было бы очень нескромно приписывать все эти достижения себе и своей команде. И уж точно было бы неразумным считать, что усилия тех, кто нас родил, воспитал, учил в школе и вузе, просто любил и верил в наше будущее, не имеют к нашим заслугам отношения. Поэтому, чтобы не ввести читателя в заблуждение, придется рассказывать с самого начала.
Музыка и мерзлота
Север – воля, надежда, земля без границ. Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья.
В. С. Высоцкий
Я родился на Крайнем Севере 18 января 1968 года. Забавно, что эта дата празднуется еще и как всемирный День зажигания маяка.
Мои предки по отцовской линии – волжские казаки, а по материнской – уральские крестьяне. Родители преподавали музыку в культпросветучилище в Салехарде. Отец – духовые инструменты, мама – фортепиано.
Город, в котором я родился, до революции назывался Обдорском, а с 1930-х годов – Салехардом, городом на мысу, в переводе с ненецкого. Мыс – Ангальским (видимо, там когда-то была стоянка ангелов). Он омывался Обью и ее притоком Полуем. Зимой играло сияние. В частности, оно, как гласит семейное предание, предшествовало и рождению старшего брата, Константина, и меня. Разница в возрасте между нами – четыре года.
Братья сразу сильно отличались друг от друга. Костя был худым и непоседливым очкариком, почти альбиносом. С полутора лет изрисовывал все, что попадалось на глаза, – стены, книги, мамины ноты. Я, напротив, был важный положительный бутуз, никому не доставлявший проблем. Когда у мамы в рабочие дни не хватало времени на домашние заботы, она поручала нянчиться со мной своим студенткам – ненкам, коренным уроженкам Севера. Но однажды ранней весной в пятилетнем возрасте ко мне пришла настоящая северная страсть.
К нам домой часто приходили гости. Мужики весело застольничали с отцом, нарезали строганину из нельмы, закусывали ей водочку. А как захорошеет – рассказывали и пересказывали захватывающие охотничьи истории. Может, тогда в меня и заложили любовь к настоящим историям, прожитым на себе. Когда становилось поздно, меня пытались отправить спать. Но я в свои три-пять лет прятался под столом, слушал и впитывал. С четырех стал проситься на весеннюю охоту. Но впервые взяли и дали ружье только в шесть.
Открытие охоты
С мыслями об охоте я засыпал и просыпался и вплоть до окончания школы был уверен, что стану только охотником-промысловиком. С семи лет у меня был доступ к оружию и патронам. Я один уходил в лес, зная, что, если заблужусь, никто не поможет. Писал охотничьи дневники, рисовал уток, различал их по голосам, чертил карты своих охотничьих угодий, давал название каждому озеру, каждой тропе, каждому повороту реки. Это было здорово. Я не хотел быть ни космонавтом, ни моряком. Мечтал, что, когда стану взрослым, наконец смогу охотиться, сколько захочу…
