«Ты рванулась радостно навстречу…» Ты рванулась радостно навстречу, Но глаза, краснея, отвела, Будто бы случайно в этот вечер Ты на нашу улицу пришла. Прогуляли мы до полвторого, Ничего ты не сказала мне, И расстались молча, Только снова Я с тобою встретился во сне. Понял я: Не жить без новой встречи, Сплетена невидимая нить. Ты прости, но буду каждый вечер Я к тебе «случайно» заходить. ВТОРОЕ ЦВЕТЕНИЕ Слышишь, удивляется народ: — Осень, а черемуха цветет! В триста лет такое — только раз! Это же, любимая, для нас! Милая, Вторичное цветенье, Славная, Вторичное цветенье! Так берем такси без промедленья И — быстрее в дачную черту, Где среди желтеющих березок Белая черемуха в цвету. Милая, Вторичное цветенье И в душе, И в сердце, И в лесу. Я тебя — Долой же все сомненья! — На виду у мира пронесу! Друг от друга где-то в отдаленье Отшумело первое цветенье, Лепестки осыпав поутру На студеном северном ветру. Снова жарко! Это бабье лето! Вновь бродить мы будем до рассвета. Небывалый нынче выпал год: Осень, а черемуха цветет! «Раньше кочевали на верблюдах…» Раньше кочевали на верблюдах, На оленях или лошадях, А теперь кочующие люди Мчатся в современных поездах. Или в самолетах реактивных, А внизу, Вулканами пыля, В облаках, И в радугах, И в ливнях Каруселит Старая Земля. Крутятся столицы и деревни, Где-то там и твой кружится дом. Пункты, где отметится кочевник, Есть в командировочном моем. Сколько дней таких уже в отчетах Стиснуто в бухгалтерских томах. Только в них ни слова о заботах, О дождях, туманах и громах. О тоске, Что вдруг на полустанках Проступает солью седины. Дети мы кочевников, на танках Кочевавших по годам войны. В наши гены вложена в избытке Древняя дорожная тоска, — От седого русича в кибитке И от молодого ямщика, И от тех, кто шел на печенегов И под стрелы половцев скакал… Сколько снега, Сколько нынче снега На сосновый Выпало Урал. Ты стоишь на каменном Урале, Ждешь меня на зорьке, как всегда, О таких, как ты, и тосковали Предки наши всюду и всегда. Мы живем, пока нас не забудут, Не состаримся, пока нас ждут… Равнодушно слушают верблюды Поднебесный реактивный гуд. «Облака, как обломки…» Облака, как обломки От мраморных плит. На Онежское озеро Осень орлит. Только в сердце моем Все, что прожито мной, Не растает, как след Корабля за кормой. Закопченный буксир, В волнах видный едва, На канате зари Тянет к нам острова… НА МОСТУ Чаек крикливых стая Ссорится на лету: Девочка кормит чаек На старом пражском мосту. Я и не знал, что можно Вот так тосковать, любя. Видно, она похожа Чуточку на тебя. Или холодный ветер Напомнил мне про Урал? По берегам Исети Древние стены скал. И на скалистых кручах Улицы городка. Все это даже лучше Видишь издалека. Чаек крикливых стая Ссорится на лету: Девочка кормит чаек На старом пражском мосту. В ОКЕАНЕ Точки, Тире И точки Превратились в слова телеграмм. В зимнем Свердловске дочка Папу зовет по ночам. Меж нами — Мадрида зори, Гвинейской весны ветра, Весну мы, со штормом споря, Проплыли еще вчера. И вот мы вплываем в лето, В тропический влажный зной. Все дольше я жду ответа Со стороны родной. Радист, подожди, не надо В эфир посылать тоску. Отстукай, что скоро рядом Мы будем на берегу. И с лебединым рассветом, Примчавшимся на Урал, Пусть дочка меня и лето Придет встречать на вокзал. И городу жарко станет, Грозой разродится зной, — Часть Африки в чемодане Я привезу домой. |
