За пару секунд Джей пробежал расстояние, отделявшее его от жены, сгреб Анну в охапку, прижал, тут же, испугавшись, отпустил, бережно прижал снова и, не убирая рук с крепких бедер, опустился на колени. Его щека прижалась к тугому округлому животу.

– Солнышко мое, как же я по тебе соскучился.

Сообразительный Чак уже нырнул куда-то вниз и теперь накручивал радостные круги вокруг двух обнимающихся посреди ангара людей.

Тонкие пальцы нежно ворошили короткие волосы Джея.

– Не по тебе, а по вам… – прошептала Анна.

– По вам… – эхом отозвался Джей.

– Мы тоже по вам жутко скучали, – Анна радостно всхлипнула, – а сегодня с самого утра почувствовали, что вы возвращаетесь. А потом вертолет…

Чак, которому надоело бегать кругами, попытался всунуться между Джеем и Анной. Анна положила ладонь ему на голову, и щенок замер.

– Устал? – спросила женщина, заглядывая в лицо мужа.

– Жутко устал…

– Ты, наверное, есть хочешь?

Джей счастливо помотал головой.

– Нет, – проговорил он, целуя живот под цветастым свободным сарафаном, – но страшно хочу спать…

Джей окончательно проснулся и теперь лежал, глядя в мягко изгибающиеся над головой плиты потолка. Умная ортопедическая поверхность импровизированной двуспальной кровати, удобно приспосабливаясь к сиюминутным изгибам тела, фамильярно обнимала его плечи и ягодицы. Джей, чуть поморщившись, сел, откинул одеяло и подумал, что нужно будет в очередной раз подрегулировать жесткость на своей половине. Взъерошив руками волосы, он быстро обежал взглядом семейный будуар, устроенный из спаренного спального отсека. Анна обожала находить странные словечки и обзывать ими окружающие ее предметы и явления.

За фальшивым трехмерным окном, бывшим на самом деле всего лишь голографическим экраном, недалекий частокол хлыстовника погружался в короткие сине-желтые сумерки. Многие служащие маленьких куполов предпочитают выводить на обзорные окна своих АМК какие-нибудь земные пейзажи, экстерьеры городов, картины старых художников, Джей и Анна предпочитали реальный вид с внешних камер.

Джей сладко потянулся. Туманные клочья сна еще кружились где-то на периферии сознания, и от этого было чуть не по себе. Мужчина, с наслаждением ступая босыми ногами по гладкому прохладному полу, подошел к самому окну, пристально всмотрелся в картинку. Шагах в тридцати от станции среди не слишком густых островков зеленого мха шустро перебегало с места на место несколько зверушек наподобие земных броненосцев, только с длинными, свернутыми спиралькой ушами. Джей улыбнулся: мамаша Чу вывела свой выводок на ночную кормежку.

– Господин Джейслав, – произнес за спиной Джея игрушечный голос кибер-мажордома, – госпожа Анна просила ей сообщить, когда вы проснетесь. Я уже послал сигнал.

– Молодец.

– Желаете ужин?

– Нет, – сказал Джей. – Я в душ.

В душевом отсеке пахло шампунем Джея и Анной. Анна никогда не пользовалась косметическими средствами с запахом, но от нее всегда еле уловимо и очень приятно пахло, а может, это Джею только казалось. Дверка гидромассажной кабинки (мыльной, как называла ее Анна) была призывно сдвинута. Джей скинул халат в услужливо открывшуюся гигиеническую нишу и вошел в карамельно-прозрачный стакан, сплошь утыканный сосками душевых мониторов.

– Два-один, – сказал он, называя одну из стандартных программ.

«Сколько же я не мылся? – думал Джей, медленно поворачиваясь под жесткими горячими иглами струй. – Получается, с Рибейры… Купание в озере не в счет. О нем вообще лучше никому не рассказывать. Слава богу, маленький шерп превратился в кучу раздавленных плат и не сможет никому нафискалить, а на молчание Чака вообще можно рассчитывать безоговорочно». Джей даже засмеялся.

Он блаженно закрыл глаза, отдаваясь водяной феерии. Подвижный пол кабины поворачивал его то влево, то вправо, тело покрывалось мыльно пузырящейся пеной, затем омывалось ершиком злых струй, все пространство вокруг было заполнено горячим влажным паром.

– Четыре-один, – сказал Джей.

Дождь струй расступился, образуя вокруг человека цилиндр относительно сухого пространства. В открывшейся нише уже лежала пропитанная мылом губка, и Джей принялся яростно намыливать торс и плечи. Закончив мылить ноги, он перекинул послушно растянувшуюся волокнистую ленту через плечо и принялся другой рукой ловить ее внизу, у ягодиц, намереваясь шоркать спину.

– Четыре-три, – негромко проговорила за его спиной Анна.

Падающие сверху теплые струйки расступились, концентрируясь двумя потоками, пропуская Анну внутрь достаточно просторной душевой кабины.

Джей, улыбаясь, оглянулся через плечо.

– Ань… – сказал он почему-то укоризненно.

– Дай-ка мне, – сказала Анна, отбирая у мужа перекинутую через спину губку.

На ней были только стремительно намокающие трусики. Взгляд Джея невольно скользнул по круглому животу с едва приметной темной полоской, идущей через маленький черенок пупка.

– Мой король наконец вернулся домой, – нараспев сказала Анна, чуть надавливая пальцами на плечо. – Повернись.

– Я и сам… – пробормотал Джей, поворачиваясь.

Губка сильными мазками пошла гулять по пояснице и между лопаток. Джей, вытянув руки, уперся ладонями в противоположную стенку.

– А тебе можно заниматься физическим трудом? – спросил он, блаженно жмурясь, и почувствовал, как набухшие за последние месяцы груди и живот влажно коснулись его спины.

Анна, вытянувшись, поцеловала Джейслава в мокрое плечо. Ее пальцы заскользили по его груди и животу.

– Малыш… – прошептал Джей, теряя, как колесный автомобиль на скользкой дороге, сцепление с реальностью. – Сейчас нельзя…

– Тише.

Пахнущие водой пальцы прижались к его губам. Настойчивые руки, ухватившись за бедра, развернули Джея на прорезиненном дырчатом полу. Анна скользнула вниз. Джей видел, как быстро темнеют от воды ее светлые волосы, стриженные короткими прядками, видел основание длинной шеи и блестящие плечи. Он тихо застонал и запрокинул лицо…

В широком экране окна, разделенного на секции стойками насквозь фальшивого голографического импоста, уже наступила кромешная ночь. Дежурные прожектора станции неярко освещали зону отчуждения и край сельвы, привлекая внимание любопытных обитателей леса. Длинноногая тень остановилась на самом краю освещенного пространства, повела почти невидимой головой, украшенной целым кустом слабенько фосфоресцирующих рогов, качнулась на своих невероятных ходулях и побрела дальше сгустком непроницаемо черного пространства.

– Олень, – сказал Джей.

Он полулежал на кровати ногами к окну, закинув сцепленные замком пальцы за голову. Дремотная расслабленность постепенно вернулась в тело, он уже не ощущал приподнятой бодрости пробуждения, но вместе с тем спать ему не хотелось. Последствия частого чередования случайных доз тонизатора и релакса.

– А может, и не олень, – сказала Анна.

Сидя со скрещенными ногами на своей половине кровати, она, наваливаясь животом на бедра, сосредоточенно подрезала специальной пилкой края ногтей. Верхний свет в отсеке был погашен, лишь слабо мерцал экран и полотно хитрой пилки, подсвечивающее Анне поле ее деятельности.

– Может, и не олень, – согласился Джей. – И охота тебе возиться, когда в душе есть педикюрный автомат, – добавил он, с нежностью разглядывая жену.

– Не скажи, – Анна сделала неопределенный жест. – Чистка и уход за ногтями и волосами – это способы групповой идентификации, как, допустим, для тебя бритье. Говорят, что раньше мужчины срезали волосы с лица острым инструментом.

Джей поскреб щеку.

– Мой дед брился специальной бритвой, – сообщил он, – и даже не электрической, а вот отец не признавал ничего, кроме геля. Я, как папа, слишком ленив для необязательных действий и ничего, кроме геля, не признаю. Правда, с той поры гели, говорят, стали намного лучше, или мы стали не настолько аллергенны. Женщины, между прочим, тоже пользуются депилятор-кремом. Это я к слову об идентификации.