Так изящно выруливал МТК к наукообразному оправданию (на Балтийском заводе хорошо понимали, какое оно имеет цену) своего грубейшего просчета в придании кораблям "хорошей" поворотливости, едва не погубившей "Император Александр III" в 1903 г. Теперь же, осторожно уходя от этого своего просчета, МТК задним числом научно объяснял, что при том небольшом отношении длины (хотя она на 8 фут больше, чем у "Цесаревича") к ширине броненосцы этого типа, по-видимому, будут обладать хорошей поворотливостью даже и при заделанном окне. А посему, чтобы как-то вывернуться из сложившегося неловкого положения, МТК признавал "желательным" провести заделку, совсем уже запутавшись в своем наукообразии, по рекомендациям, которые даны в этот же день возвращавшемуся на свой корабль строителю В.П. Семенову 2-му (1865-?). И заранее соглашался – в случае, "если не позволит время"-эту самую заделку полностью до самого верха не доводить.

Во всем следуя народной мудрости – "на охоту ехать-собак кормить", МТК вознамерился – ни раньше и не позже, как 14 апреля 1904 г. (журнал по артиллерии №11) установить на готовящихся для похода броненосцах и крейсере "Олег" дополнительную сеть переговорных труб. Они, по понятиям ученых, должны были улучшить управление артиллерийским огнем. Получалось, что за истекшие шесть лет МТК не сподобился выработать стабильную систему управления огнем. Принцип отсечения "Славы" был выдержан и здесь. Трубы предполагали прокладывать только на четырех броненосцах и крейсере "Олег". Работа была почти циклопическая, а труд поистине рабский – тянуть, выгибая почти всегда по наитию мастера, поворачивать и пропускать через палубы и переборки требующие тщательного соединения и полной звукоизоляции (асбестовым шнуром и поверх его – парусиной) тонкие латунные трубы диаметром 2-3 дм. Такими были главные магистрали для "Славы", и вот теперь в дополнение к ним на "избранных" для 2-й эскадры кораблях предстояло тянуть новые линии, чтобы затем, когда опыт этой работы забудется, а шаблоны и заготовки утратятся – начать повторять ее на "Славе". Такова была изнанка одного из частных случаев повсеместно проявлявшейся нелепой министерской "рациональности" с задержкой работ на "Славе".

Нападение японцев на Порт-Артур 27 января 1904 г. (С открытки того времени)

Никто не задавался вопросом, а есть ли резон в переговорах по трубам при громе выстрелов и взрывов вокруг и не вернее ли обойтись системой ПУАО, электроуказателями и телефоном. И разворачивались работы в Кронштадте силами рабочих Балтийского завода и Нового Адмиралтейства. На каждом броненосце тянули три трубы из боевой рубки в центральный пост, две-из центрального поста в подбашенное отделение 12-дм башен, в шесть 6-дм башен, и во все четыре 75-мм каземата: носовой, средние бортовые и кормовой. Дополнительные трубы прокладывали также с переднего и с кормового мостиков в подбашенные отделения соответствующих носовых и кормовых 6-дм башен, и во всех 6-дм башнях от башенного командира в отделение ручного вращения башен и от места приводов для заряжания орудий – в подбашенные отделения. Сверх того, от имевшихся переговорных труб на переднем и заднем мостиках следовало устроить ответвления на втором посту (на марсе) той же дальномерной группы и "если нужно изменить имеемые выходные концы этих труб на мостиках так, чтобы удобнее было оттуда передавать приказания в 6-дм носовые и кормовые башни от соответствующих дальномерных станций". Сверх того, предусматривалась дополнительная система местных гибких шлангов, присоединявшихся к постоянным трубам.

Где тут было с такими приготовлениями поспеть на присоединение к эскадре в Порт-Артуре. Весь этот во многом мартышкин труд прокладки необъятной сети переговорных труб могло бы существенно сократить оснащение собственными дальномерами каждой башни и каждого каземата (как это было у японцев). Но об этом, в силу предательской обструкции ГУКиС и покойного "его превосходительства Павла Петровича", нельзя было и подумать. Скандальная история "заказа" для флота дальномеров Барра и Струдда (не лучшей модели) и скороспелое оснащение не испытанными всерьез собственными оптическими прицелами, наравнес отставкой "Славы" от похода, составили особенно непростительный просчет ведомства при подготовке к войне.

Вовсе, однако, не часто документы позволяли выяснить содержание всех тех проблем, что возникали в пору подготовки кораблей к плаванию с той ясностью, как это оказалось возможным в приведенных здесь примерах – от прикильного выреза до переговорных труб и дальномеров. Гораздо чаще, останавливаясь перед провалом в фактах, приходится опять прибегать к предположениям. Особенно бедны, а чаще почти всегда отсутствуют сведения о принимавшихся решениях, их мотивах и обосновании. Бюрократия определенно предпочитала о своих тайнах умалчивать. В документах МТК пока что (не считая журнальных постановлений) обнаружилось лишь одно упоминание о совещании, которое будто бы созвано было "по высочайшему повелению" и под председательством Управляющего Морским министерством. Оно, как видно из повестки, направленной З.П. Рожественским начальнику ГУКиС генерал-лейтенанту Л.А. Любимову (1851-1910), состоялось 13 апреля 1904г. на квартире Управляющего. Неизвестно, присутствовали ли на совещании представители МТК и в самом ли деле оно назначено было государем. Такому статусу и важности темы (о снабжении и готовности "флота Тихого океана") мало соответствовали спешка с уведомлением Л.А. Любимова (адресовано ему 12 апреля) и неприлично позднее время сбора – 8 ч 30 мин вечера.

Что поделать, видимо, какие-то другие более неотложные, а может быть, и лично карьерные проблемы занимали рабочее время Управляющего. Рассказать о том, куда уходило это время, сегодня уже некому и только свидетельство, оставленное контр-адмиралом М.А. Данилевским (1851 -1910), высвечивает сквозь мглу веков малосимпатичный облик расчетливого придворного и мелкого администратора, кем всю жизнь был импозантно самодовольный, лощеный и благоухающий "Его превосходительство". За это в числе других не раз называвшихся здесь агентов влияния английского и японского империализма, его не переставал жаловать государь император: в 1903 г. – в генерал-адъютанты, в 1905 г., в аккурат перед Цусимой, чином полного адмирала, а в 1907 г. – уведя из-под неминуемо, казалось бы, ожидавшего его каземата в крепости, всемилостивейшим рескриптом с пожалованием императорского ордена Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского. Короткий умом и совестью император спустя два года после Цусимы не постеснялся в том рескрипте от 6 июля обозначить главную заслугу его превосходительства - "доблестный пример неуклонного исполнения служебного долга".

Протокол совещания в документах МТК не обнаруживается. Он мог и не состояться, и видимого следа в истории, кроме перечня лиц его участников, он, похоже, не оставил.

Об этом свидетельствовал рапорт Управляющему от Главного командира Кронштадтского порта вице- адмирала А. А. Бирилева от 29 апреля 1904 г. В нем говорилось, что адмирал пока что – на 29 апреля 1904 г. не получал от ГУКиС "вполне точных указаний" о том, какое количество боеприпасов ("хотя бы по одному комплекту") следует приготовить в порту для уходящих в плавание кораблей. Этот, по выражению А.С. Новикова-Прибоя, "хитрый старик" не постеснялся уйти от ответственности за явно подлежащую его ведению проблему боеприпасов, во многом, как вскоре выяснилось, решившую судьбу войны. Проблема и в дальнейшем, несмотря на предвоенные инициативы С.О. Макарова, оставалась бесхозной, отчего не был решен даже такой элементарный вопрос, как доставка на эскадру З.П. Рожественского достаточного количества выстрелов для учебных стрельб. Командующий воображал, что их ему пришлют на транспорте "Иртыш", а Ф.К. Авелан в своих показаниях утверждал, что требований от адмирала на эти снаряды в министерстве не получали, а доставка их на "Иртыше" и вовсе не предусматривалась.