— Ну, Сэто, пошевеливайся, очищай дыру! Так сейчас грохнем — на весь мир!… — И, взяв свою котомку, Грикор вынул из нее и разложил на земле все необходимое для взрыва. — Теперь, Камо, — сказал он, — гляди внимательно. Вот этот желтый порошок — аммонал. Насыпь его в пробоину… Вот так, молодец!… Теперь возьмем этот черный шнур — это фитиль, а это — капсюль. Надо конец фитиля вложить в капсюль, а капсюль зарыть в аммонале… Так, правильно… Помоги теперь собрать эти обломки. Ими надо заделать пробоину и хорошенько утрамбовать тупым концом лома. А конец фитиля должен остаться снаружи.

— Ты что это? Вздумал лекции читать?

Грикор был неузнаваем. Словно совсем другой человек, а не вечный шутник-весельчак… Он отдавал распоряжения, и Камо и Сэто беспрекословно нодчинялись.

— Ну, готово! Осторожнее трамбуйте… Все правильно сделано, — сказал Ашот Степанович. — Грикор, заканчивай заделку пробоины, выводи наружу фитиль!

Ашот Степанович внимательно осмотрел все еще раз и тогда уже скомандовал:.

— Все уходите отсюда! Сейчас подожгу.

Он зажег спичку и поднес ее к фитилю. Послышался легкий треск, слабый голубой огонек вспыхнул и побежал по шнуру фитиля к капсюлю, заключенному в аммонале.

Ашот Степанович торопливо последовал за ребятами. Выйдя в соседнюю пещеру, они притаились здесь у одной из ее стенок.

Не прошло и минуты, как раздался оглушительный взрыв. Скала задрожала. Удушливый запах взрывчатки наполнил воздух.

Ашот Степанович первым возвратился в пещеру.

Пыль раскрошенных камней и едкий запах аммонала стесняли дыхание.

В темноте, лишь слабо прорезаемой тусклым светом карманного фонарика, ребята осторожно пробирались вслед за геологом к тому месту, где ими был заложен заряд.

Поднятые взрывом пласты камней были разбросаны вокруг бесформенными кусками. На самом месте взрыва образовалось углубление величиной с большую ванну. Каменное дно его под ногами у мальчиков дрожало и тряслось так, словно они стояли на площадке гигантского генератора.

— Ну, наш ученый, что это по-твоему? Котел в аду кипит или вода бежит? — обратился к Армену Грикор.

— И ты в такое время так спокойно шутишь? Да ведь с ума можно сойти!… Дай сюда лом, Сэто! — крикнул Камо.

Его охватила буйная радость. Схватив лом, он начал лихорадочно разбивать им дно образованного взрывом углубления.

— Ну-ка, остановитесь! Тихо, дайте послушаю. — Грикор лег и приложил ухо к большому плоскому камню. — Вода, право слово, вода! Настоящая вода — булькает, плещет, бурлит, ключом кипит! Вода, водичка моя милая, я тебя из тюрьмы твоей освобожу, на белый свет выведу!… Эй, парень, — хлопнул ом по плечу Сэго, — что стоишь рот разинув? Радуйся, радуйся!

Грикор стремительно выбежал из пещеры и, прыгая на одной ноге на самом краю обрыва, крикнул в ущелье:

— Воду, воду нашли!

Надев на конец посоха папаху, он бурно потрясал ею, как делал всегда, пытаясь привлечь внимание рассыпавшихся по лугу телят.

Вслед за Грикором на край пещеры выбежал Камо и закричал как сумасшедший:

— Дедушка, вода! Вода совсем рядом!… Канал, тот самый канал!…

— Эй, внучонок, — отозвался дед, — что мне делать? Может быть, прийти помочь вам? — добавил он, совсем забыв об «аде» и своих страхах.

— Нет, дедушка, сейчас мы сами идем к вам.

Вернувшись к товарищам, Камо сказал огорченно:

— Жаль, что нет у нас больше капсюлей! Какая была бы радость!… Вся деревня бросилась бы к Черным скалам… А теперь придется еще подождать.

Поднявшись по веревочной лестнице на вершину, наши разведчики спустились оттуда в ущелье.

От радости никто из них не замечал, что льет сильный дождь.

Камо уже подходил к дереву, когда позади него раздался веселый голос:

— .Здесь, здесь! Мы спрятались от дождя! Навстречу им выбежала Асмик.

В это мгновение вновь раздался удар грома такой силы, будто скала раскололась или сразу сто пушек выпалило. Асмик упала, а Армен в испуге присел. То же сделали и шедшие за ним Грикор, Сэто и Ашот Степанович. А Камо словно какая-то невидимая сила вверх подбросила: он взмахнул руками и растянулся на земле плашмя.

Зажженный молнией, гигантским факелом вспыхнул дуб.

Старик охотник выбежал в страхе из-под навеса скалы, увидел ребят, припавших к земле, и в ужасе поднял руки к небу

— О сатаэл [Сатаэл — сатана, дьявол], о бог ада, что же, какой же ответ дам я матерям этих детей?… О безжалостный, бессердечный сатана!…

Асмик лежала, то открывая, то закрывая рот, похожая на выброшенную из воды рыбку. Однако она быстро оправилась, поднялась на ноги и, пошатываясь, пошла к деду. Пришли в себя и Ашот Степанович, Сэто с Грикором, а немного попозже и Камо.

Испуганные и смущенные, ребята молча смотрели друг на друга, на растерянное лицо деда, на горящее дерево…

— Чуть было ног не протянули, прежде чем воду нашли, — сказал Грикор.

— Идем, идем, ребятки! — торопил их дед. Он был бледен как мел,

На пути в село дед Асатур говорил:

— Ну что по-вашему, не сатаэл вас ударил?

— Как же бы мы в живых остались, если бы он нас ударил? — засмеялся Камо.

Старик посмотрел на мальчика недоверчиво. Он все еще не мог избавиться от стариковских, темных предрассудков.

— А почему же он дерево ударил, под которым вы были?

— . Никакого сатаэла не существует. Молния ударила. А молнию притянул медный кувшин, — объяснил Армен. — Для молнии это самая хорошая мишень.

— Это, пожалуй, верно… — в раздумье поскреб затылок дед. — Покойный дед Симон — кума моего Мукела отец — шел как-то во время грозы с заступом на плече, вот молния и ударила в заступ… Умер человек… Так, значит, никакого сатаны?…

Дед вдруг проявил такую бурную радость, точно ему подарили весь мир.

— А ведь могла бы получиться глупая история, — говорил Камо. — Если бы мы добежали до дуба минутой раньше, мы все уже были бы под деревом и молния нас наверно бы убила… Вот попробовал бы тогда бедный Арам Михайлович убедить тетку Сонб, что сатана тут ни при чем!'

— И вправду, какое совпадение! — сказал Армен. — А вы только назад поглядите — какое зрелище!…

Ребята остановились и оглянулись.

Гигантским факелом пылал у подножия Чанчакара разбитый молнией дуб, взметая высоко в небо клубы черного дыма и языки пламени.

В начале повести мы уже говорили, что село Личк в течение столетий, затаив в сердце страх, смотрело на Черные скалы. В последние годы, правда, страх этот был забыт, и лишь ничтожные остатки его еще жили в сердцах нескольких стариков. Но то, что произошло в этот день, вдруг оживило, воскресило старые суеверные бредни.

Уже с утра все село узнало, что комсомольцы пошли на Черные скалы. Баграт, смеясь, говорил колхозникам:

— Наши орлы, комсомольцы, взяли кирки да лопаты, полезли отнимать воду у самого вишапа.

Сонб, стоя на крыше своего жилища, кричала:

— Чтоб род твой сгинул, собака Асатур! Зачем ты сына моего в адову пасть повел?… Чтоб тебя разорвало! Чтоб тебе…

Стоявшие на улице дети, представив себе Сэто в «адовой пасти», весело засмеялись, еще больше рассердив этим злую женщину.

А счетовод Месроп, перебирая четки, таинственно нашептывал одной из старух:

— Смотри, какие тучи… Не может быть, чтобы сатана оставил безнаказанными этих сорванцов!…

И в самом деле; собравшаяся толпа увидела, как огромная темная туча неторопливо наползала с запада на Черные скалы.

Первый взрыв в скале заглушили раскаты грома.

— Над Черными скалами гром, молния! Откуда в такой солнечный день черные тучи? Вишап мстит! — кричала Сонб, размахивая длинными, костлявыми руками. — Сгинули, пропали детушки!… Обозлился в аду сатана… Огненным кнутом грозит сынку моему!…

— Полно тебе каркать по-вороньему! — крикнул ей кузнец Самсон.

А Месроп бормотал:

— Велики грехи наши… Жертву, жертву… Сколько лет не приносили жертвы!