Они остались зимовать в гавани Бас-Рока, и эта третья зима была для них особенно тяжела. Съестных припасов оставалось мало, и приходилось очень экономить, а зимняя полярная ночь казалась бесконечной. Кроме того, запас пороха и дроби сильно истощился, а между тем вокруг их хижины постоянно бродили медведи, волки и целые стада лисиц. И не один раз медведи, чувствуя поживу, нападали на жилище путешественников.

«Холодно, мрачно и уныло в доме, — рассказывает Миккельсен. — Мы стараемся сохранить бодрость духа, делаем вид, что все этого ожидали, но нам трудно обманывать себя. Мы уже давно прочли два или три раза все, что можно было прочесть, давно переговорили обо всем и знаем заранее, что скажет каждый из нас, когда начинаем разговор о каком-нибудь предмете. Нам надоело слышать голос друг друга и шутливые замечания, все одни и те же, повторяемые бесчисленное множество раз!

Иногда, чувствуя, что нет сил больше терпеть, я выходил на мороз. Но было слишком холодно, и я снова возвращался в дом. Мы заводим граммофон и радуемся, что слышим другие голоса. Правду сказать, граммофон шипит, скрипит и фальшивит, но что за беда? Зато мы всякий раз слышим старые песни, исполненные по-новому. Во всяком случае, это какое-нибудь разнообразие, а то здесь мы умираем от тоски. Как переживем мы зиму? Ведь осталось еще целых триста дней!..

Томительное однообразие нашей жизни нарушилось только однажды забавным приключением. Мне снилась железная дорога, и когда я проснулся среди ночи, то никак не мог понять, где я нахожусь. Я продолжал слушать какой-то шум, — что бы это такое было? И вдруг я понял! Это был медведь, который царапался в дверь.

Я разбудил Иверсена, и у меня волосы поднялись дыбом, когда он убежденным голосом проговорил:

— Чорт возьми! Да ведь он здесь… в доме!..

Я ощупью шарил в темноте около койки, ища свой нож, — единственное оружие, которое находилось у меня под рукой, так как ружья наши висели у двери, где стоял медведь. Иверсен тоже приготовился к нападению и, пока я с лихорадочной торопливостью зажигал спичку, он бросил чулок в медведя, крикнув: „Убирайся!..“ Правду сказать, положение было неприятное. Наконец, спичка загорелась, и все разъяснилось. Я громко расхохотался. Иверсен спросонок принял тушу убитого мускусного быка за медведя!

Однако, около дома шум продолжался. Иверсен вылез, наконец, из койки и высунул голову за дверь, держа ружье в руках.

Иверсен вылез, наконец, из койки и высунул голову за дверь, держа ружье в руках.

Ничего не было видно, и Иверсен с торжествующим видом обратился ко мне, посмеиваясь над тем, что я принял сон за действительность. Однако, утром мы, все-таки, увидели следы медведя около нашего дома и ямы, которые он вырыл в снегу. Тогда я, в свою очередь, посмеялся над Иверсеном».

Наконец, миновала полярная ночь, и снова вернулось солнце, а с ним вернулись и надежды. Но время проходило, а корабль не показывался. «Мы чувствовали, что четвертый год такой жизни мы не выдержим» — говорит Миккельсен. Но на этот раз надежда не обманула их. Однажды утром они были разбужены каким-то стуком у двери, и в первую минуту подумали, что к ним опять хочет забраться медведь. Иверсен, с ружьем в руках, бросился к двери. За ним выскочил из своего шального мешка и Миккельсен, готовясь дать отпор непрошенному гостю. Но Иверсен уже распахнул дверь.

Недалеко от берега стоял норвежский пароход, а на берегу было восемь человек норвежцев. Миккельсену показалось, что их была целая толпа — ведь он так давно не видал людей, никого, кроме Иверсена! Испытания кончились, и через несколько дней Гренландия, окованная льдами, скрылась из глаз путешественников…

По возвращении на родину Миккельсен привел в порядок свои записки и издал книгу под заглавием: «Полярный Робинзон», в которой описал свое пребывание в Гренландии. Эта книга переведена теперь на все европейские языки.

Путешествие Нансена к Северному полюсу. — Корабль «Шрам». — Трудное положение. — Неожиданная встреча. — Экспедиция Андре на воздушном шаре. — Ее исход.

Попытки отважных полярных исследователей проникнуть к самому полюсу начались, как мы видим, более ста лет тому назад, и многие смельчаки поплатились за это жизнью. Но все же с каждым шагом люди проникали все дальше и дальше в эту заповедную область. Мало-помалу и Ледовитый океан терял свою недоступность, и нескольким путешественникам удалось приблизиться к полюсу на расстояние нескольких сот километров. Капитан Канви, один из спутников герцога Абруццского, не дошел до полюса всего лишь 360 километров. Но самый оригинальный план достижения Северного полюса был представлен знаменитым путешественником Фритиофом Нансеном.

На основании тщательного изучения всех предшествующих полярных путешествий Нансен пришел к заключению, что в Ледовитом океане существует мощное течение, направляющееся в область, непосредственно прилегающую к полюсу.

На существование такого течения, ведущего из азиатской части Ледовитого океана к берегам Гренландии, указывала находка у этих берегов доски, безусловно приплывшей туда с берегов Аляски, а также стволов сибирских деревьев. Нансен и задумал воспользоваться этим течением, чтобы проникнуть к полюсу. Для этого, согласно его плану, надо было построить корабль такой конструкции, чтобы он мог выдержать напор льдов, а затем на этом корабле проехать как можно дальше на север от берегов Азии, туда, где, по-видимому, начинается это течение, и пробиваться через льды до тех пор, пока это будет возможно. А тогда, когда корабль будет затерт льдами, отдаться на волю течения, которое и должно будет приблизить его к полюсу, и плыть туда вместе со льдами.

Однако, такой план был назван безумно смелым, и со всех сторон раздавались голоса, предостерегавшие Нансена, точь-в-точь как тогда, когда он задумал свою поездку на лыжах поперек Гренландии. И как тогда, так и теперь, Нансен не отказался от своего плана проникновения к полюсу. По его указанию был выстроен маленький, но чрезвычайно крепкий корабль «Фрам» (Вперед), особенность постройки которого заключалась в том, что льды, вместо того, чтобы раздавить его, только приподнимали наверх.

И в этом отношении все расчеты Нансена оказались верными: «Фрам» вышел целым и невредимым из ледяных тисков, погубивших столько судов до него, и пройдя вдоль полярного побережья Сибири к устью Лены, к западу от Ново-сибирских островов, повернул на север. Вскоре после этого он был затерт льдами и поплыл уже вместе с ними. Корабль, хотя и очень медленно, но все же двигался вперед и превосходно выдерживал всякое давление ледяных масс.

Однако, движение это принимало не то направление, на которое рассчитывал Нансен, и он убедился спустя некоторое время, что оно не принесет его к полюсу. Впрочем, это обстоятельство все-таки было предусмотрено им. Он решил покинуть судно и пешкам направиться к северу. С ним вместе отправился Иогансен. Они взяли с собой трое саней, 28 собак и припасов на сто дней, и 2 марта 1895 года выступили в путь. С необычайными трудностями, так как приходилось идти среди хаоса нагроможденных льдин, отважным путешественникам удалось достигнуть 86°4′ сев. широты, еще никем не достигнутой.

С необычайными трудностями отважным путешественникам удалось достигнуть 86°4′ сев. широты.

Но тут они вынуждены были повернуть обратно, так как их относило к югу вместе со льдом и, следовательно, они нисколько не подвигались вперед. Перед ними возникал вопрос: куда же идти теперь? Корабль уже отнесло, конечно, течением далеко на юго-запад, а ближайшей землей, где можно было рассчитывать на спасение, (были острова архипелага Франца-Иосифа. Путешественники направились туда. Обратный путь был страшно тяжелый: лед сделался непрочным, и постоянно угрожала опасность провалиться в трещину. Они шли целых три с половиной месяца по ледяной пустыне, но на горизонте не виднелось никакой земли. Наконец, в августе они увидали перед собой открытое водное пространство. Тогда они решили продолжать свое путешествие в парусинных каяках, взятых ими с собой. Они двигались среди неведомого архипелага, то по льду, то водой, перебираясь с острова на остров, и так до наступления осени, когда надо было уже позаботиться о зимовке. Они построили себе землянку из камней, проложенных мхом, а крышу сделали из моржовых кож, и там, в этой жалкой хижине, провели долгую полярную зиму, питаясь мясом медведей и тюленей, которых им удавалось убивать, и зачастую голодая и претерпевая невыразимые страдания от холода и тьмы полярной ночи. Жизнь протекала чрезвычайно однообразно. Путешественники почти не вылезали из своих спальных мешков, и единственным их занятием были еда и сон.