Солдаты хватали всех мужчин и загоняли в помещение холодильного склада. Сторвика допрашивал начальник отделения гестапо.
«Он… спросил, не появлялись ли здесь какие-либо подозрительные лица, и не знаю ли я их. Я назвал несколько фамилий, но они его явно не заинтересовали. Он сказал, что речь идет о тех, кто недавно бежал из страны. Незадолго до этого ко мне приходил Арне Петтерсон [это была одна из кличек Торстейна Рааби]. Мне было известно, что он имел какое-то отношение к рации в Альте и, кроме того, бывал в Англии. Так что было ясно, за кем охотится Клётцер».
Немцы начали повальный обыск во всех домах Порсы. Руководили этой операцией Клётцер и его помощники — Рудольф Иллинг, Август Шерер и Альфонс Зелински из отделения гестапо в Тромсё. Особый их интерес вызвала квартира Трюгве Дуклата в доме бывшего управляющего шахты; здесь они нашли кое-какую литературу по радиотелеграфии. Впрочем, это можно было объяснить тем, что Дуклат когда-то был моряком. Труднее было объяснить, почему на обрывке бумаги, найденном в печке, записаны цифры какого-то шифра, а на клочке бумаги, обнаруженном в кухонном шкафу, карандашом записано название боевого корабля.
Когда из холодильного склада вывели Дуклата, Клётцер заметил, что тот многозначительно подмигнул своей жене. Во время допроса Дуклат все отрицал и говорил, что не знает, что это за цифры, и вообще непонятно, как бумажка оказалась в печке.
«Задержанный продолжал утверждать, что не имеет отношения к тому, что у него нашли, и унтерштурмфюрер пришел в ярость. Он славился своим бешеным характером, даже подчиненные его боялись. Он выбежал и вскоре вернулся — у него в руках была увесистая палка, и он начал ею избивать Дуклата. Делал он это методично: сначала бил по предплечью, потом по плечам и спине, медленно перенося удары все ниже — по ягодицам и, наконец, по бедрам. Избиение продолжалось до тех пор, пока пленный не упал на пол. Потом Клётцер начал пинать его своими начищенными до блеска сапогами. В конце концов, испытывая невыносимую боль, Дуклат признался, что передатчик спрятан в доме».
Весь избитый и окровавленный, он показал немцам, как проникнуть в тайный подвал. Полицейские были изумлены: они никогда не узнали бы о тайне механизма, открывавшего вход в подвал, не разрушив весь дом. В подвале нашли передатчик, а рядом с ним лежал пистолет. Но даже не это было главным. Облава была организована так неожиданно, что Дуклат даже не успел уничтожить журнал, в котором были тексты радиограмм, которыми обменивались «Лира» и лондонский центр. Ликуя, Клётцер потирал руки. О таком улове можно было только мечтать.
«В журнале и прочих документах были найдены подробные данные о расположении немецких частей в западном Финмарке, об их численности, типах и количестве артиллерийских орудий, о проведенных учениях, о пунктах заправки подводных лодок и многое другое. Некоторые бумаги и тексты сообщений были подписаны кличками агентов, и это тоже было зафиксировано в журнале».
Пунктуальность в работе Сторвика и Дуклата в конечном итоге подвела их. Например, Клётцер нашел сведения об артиллерийских позициях вокруг Хаммерфеста:
«Укрепленная позиция „Мелькоя“ — 70°41′22″ N, 23°36′ E, прислуга 70 человек. Вооружение — три 13-см орудия, огнемет. Зенитные батареи не замечены. Один прожектор».
Другая запись:
«Укрепленная позиция „Меридианстотт“ [камень, отмечающий меридиан] — Сёрёсунн. Недавно около камня установили две полевые гаубицы, но после протеста со стороны управляющего фабрикой „Филлет“ они были убраны. В Фугнесе сейчас установлено два полевых орудия. 70°40′36″ N, 23°32′46″ E».
Улик было более чем достаточно. Впервые за три года службы в Хаммерфесте Клётцер отбросил все церемонии. Чтобы выбить признания, он применил самые жестокие пытки.
«Когда Клётцер узнал, что большинство сообщений имело подпись „Пантера“, он вновь начал избивать Дуклата. Тот истекал кровью, но истязания продолжались, пока пленный не прохрипел, что Клётцеру нужен Рольф Сторвик».
Избиение продолжалось, и Клётцеру удалось от несчастного Дуклата узнать еще два имени. «Пантера» была кличкой Хаакона Корснеса-младшего — хозяина магазина в Сторекорснесе, который находился южнее, на берегу Варгсунна. По заданию «Лиры» он собрал информацию о немецких минных полях и нанес их схему на карту. Другим источником был сорокалетний инженер электростанции Хаммерфеста, Эгил Хансен, который добыл много информации о базе подводных лодок и о судне «Блэк Уотч», а также подробные сведения об укрепленных позициях как в самом городе, так и вокруг него. Клётцер радировал в Хаммерфест и приказал арестовать Хансена.
Он был вполне удовлетворен достигнутыми результатами. В Порсе были созданы посты вооруженной охраны, а когда от причала отошли тральщики, на их борту находились Трюгве Дуклат со своей женой, Рольф Сторвик и его родители — Ганс и Гильмар Сторвик. В Сторекорснесе на борт взяли старого Хаакона Корснеса и двух его сыновей — Хаакона младшего и Виктора; однако агенту «Лиры» в Ёксфьорде, Эгилу Самуэльсбергу, удалось бежать еще до того, как корабли отшвартовались.
В ночь 7/8 июня, через тридцать шесть часов после начала облавы, Клётцер высадил своих пленников в Хаммерфесте. Их поместили в тюрьму предварительного заключения, где уже находился Эгил Хансен.
«Ночью я услышал несколько реплик, по которым понял, что основным центром агентуры немцы считали Порсу… На первом допросе Клётцер предъявил много документов и всяких бумаг и начал задавать вопросы, касающиеся их. Я решил, что бумаги найдены тайной полицией в Порсе. Через окно камеры мне удалось перекинуться несколькими словами с Рольфом Сторвиком, выведенным на прогулку. Он успел сказать, что найден передатчик… и мои бумаги. Чуть позднее выяснилось, что тайная полиция уже знает практически все, так что давать уклончивые ответы было бессмысленно. Как только я пытался что-нибудь скрывать, меня тотчас били по лицу и говорили, что я лгу».
Распространившееся в Хаммерфесте известие об облаве вызвало страх и даже ужас. Гестапо делало все очень методично. В деятельности Сопротивления то или иное участие принимало довольно много людей. Никто не знал, в чью дверь вломятся ночью. Узнав об угрозах и жестокости Клётцера, все были потрясены, потому что до этого столь жестоким он все же не был. Теперь он не жалел никого, и прежде всего Рольфа Сторвика.
«Во время допроса у Клётцера всегда были деревянная дубинка и резиновый шланг, которыми он меня бил. Он бил куда попало, и от ударов оставались ужасные ссадины. Иллинг тоже использовал эти орудия пыток, иногда они избивали меня вдвоем. У них еще был кожаный кнут с большим узлом на конце. Они били изо всех сил, так что иногда я почти терял сознание. Часто на столе стояли бутылка шнапса и стаканы, к которым они то и дело прикладывались. Иногда меня допрашивали по шестнадцать часов подряд. Почти все время заставляли стоять… Клётцер неоднократно клал на стол пистолет и угрожал пристрелить меня, если не скажу все, что знаю».
Одним из первых арестовали молодого сержанта из Хаммерфеста, Сверра Каарбю, который передавал информацию «Лире». Однако Каарбю знал гораздо больше. Примерно пару недель назад советская разведка забросила сюда радиста, Акселя (Алексея? — Прим. пер.) Богданова, который приземлился на парашюте в горах Торске-фьорда, в 20 километрах от Хаммерфеста. Два парня, катавшихся на лыжах, наткнулись на стоянку Богданова и выразили желание снабжать его нужной информацией; они также вовлекли в это дело и Каарбю.
Для начала обершарфюрер (сержант) начал избивать Каарбю дубинкой, и тот потерял сознание. На него вылили два ведра воды, прежде чем он смог ответить на первый вопрос. Его допрашивали непрерывно восемь часов подряд, периодически прибегая к пыткам, потом его опять бросили в камеру и, наконец, оставили в покое. Но немцы уже узнали все, что хотели.
