За год до этих событий британский вице-консул в Вардё, Эдвард Титерингтон, докладывал, что «целая цепь подводных лодок» блокирует «всю Арктику к северу от мыса Нордкин».

Я изучил зафиксированные места затопления данных судов. Все четыре судна — «Оливковая ветвь», U-28, «Отелло» и «Марсельеза» — затонули на удалении от 80 до 100 миль к северо-востоку от мыса Нордкап, с координатами примерно 72° северной широты и между 28 и 30° восточной долготы. Это в точности соответствовало району наших собственных поисков.

Через двадцать пять лет, уже во время Второй мировой войны, когда Дёниц вернул подводные лодки в Арктику, кровопролитие возобновилось. На территории от острова Медвежий и на восток до Кильдина одно судно за другим, разрушенное и охваченное пламенем, скрывалось под волнами, особенно во время тяжелых боев при атаках на англо-американские конвои в 1942 году. Так что воды у Нордкапа вовсе не были спокойными и дружественными; напротив, они предвещали жестокость и вселяли ужас.

По мере чтения отчетов я испытывал все большее чувство беспомощности и отчаяния. Баренцево море, особенно его участок в районе банки мыса Нордкап, в 50–100 милях от побережья, было настоящим кладбищем затонувших кораблей. Рыбацкие карты данного района были испещрены крестиками и восклицательными знаками, которые отмечали опасные места на морском дне. Было отмечено много мест, где затонули рыболовные суда. Установить же конкретно, к какому именно из них относилась пометка, не удавалось, потому что это могло быть любое из бесчисленных судов, которые пошли ко дну в условиях непогоды или были потоплены врагом. Вывод был совершенно ясен: найти «Шарнхорст» — все равно, что попытаться найти конкретный шарик на поле для игры в гольф, к тому же на глубине 300 метров!

ЛАНГ-ФЬОРД, ВЕСНА И ЛЕТО 1943 ГОДА.

Дёниц обещал Гитлеру через три месяца подготовить полномасштабные боевые действия против конвоев, следовавших в Россию.[8] Однако был один фактор, который гросс-адмирал не учел, а именно, то, что ему противостояли Первый морской лорд (начальник Главного морского штаба) Англии стареющий адмирал сэр Дадли Паунд и адмирал сэр Джон Тови, главнокомандующий Флотом метрополии. Еще год назад им обоим в довольно грубой форме было продемонстрировано, во что именно обходится посылка транспортных судов через Баренцево море летом, когда ночь превращается в скоротечные сумерки. В июле 1942 года немецкие самолеты и подводные лодки бесцеремонно расправились с конвоем PQ-17, так что из тридцати шести судов уцелело только двенадцать. Стало ясно, что разрешать судам выходить в плавание без эскорта, при круглосуточном солнечном свете, — это все равно что совершать «хладнокровное убийство». Но именно так все и делалось. Общие потери были ужасными: погибло 153 моряка, пошли на дно 210 бомбардировщиков, 430 танков, 3350 грузовиков и 100 тыс. тонн боеприпасов. Через двойного агента военной разведки MI5 в Исландии, зашифрованного под кличкой Паук, Паунд и Тови дали немцам знать о выходе конвоя PQ-17, намереваясь заманить в ловушку линкор «Тирпиц». План, названный операцией «Тарантул», провалился, потому что немцы на приманку не клюнули. Поэтому Паунд отдал роковой приказ конвою рассеяться, ошибочно полагая, что «Тирпиц» на него обязательно нападет. От разразившейся потом трагедии он не оправился до конца жизни.

Немцы же собирали новую и не менее мощную силу в Каа- и Ланг-фьордах — в группировку входил грозный 43 000-тонный линкор «Тирпиц» с его 15-дюймовыми орудиями, а также корабли поддержки — линейный крейсер, один карманный линкор и флотилия хорошо вооруженных эсминцев и торпедных катеров. Битва за Атлантику постепенно приближалась к кровавой развязке. В это время были интенсивно задействованы даже резервные корабли английского флота, так что у Паунда не было ресурсов для организации эскортов на Севере. Все корабли, имевшиеся в его распоряжении, использовались для защиты трансатлантических конвоев.

2 марта 1943 года восточный конвой JW-53, в состав которого входило двадцать два судна, добрался до российских вод без каких-либо потерь. Через восемь дней западный конвой RA-53 дошел до Исландии. Тридцать судов, все балластом, вышли из Кольского залива, три из них погибли в результате атаки немецких подводных лодок. Новый и полностью загруженный конвой JW-54 должен был выйти в плавание из Шотландии 27 марта.

Однако ночи в Баренцевом море опять становились все короче, а Паунд был обеспокоен рядом радиограмм, которыми, начиная с января, обменивались штаб командующего в Киле и немецкие военно-морские базы, расположенные в Северной Норвегии. Англичанам удалось взломать немецкие шифры,[9] и поэтому уже через несколько часов они могли читать радиограммы, отправленные противником. То, что они выяснили, вызывало тревогу. Несмотря на неудачу у острова Медвежий под Новый год, были явные признаки того, что Кригсмарине создают новую ударную группу. 14 марта худшие опасения офицеров английской разведки оправдались: «Тирпиц», «Шарнхорст» и «Лютцов» вновь собирались в единый кулак на Севере. Стало очевидно, что идет подготовка к возобновлению атак на конвои, идущие в Россию.

Когда через два дня в Лондоне собрался Военный комитет (оперативный) под председательством Черчилля, Паунд уже решил задержать конвой JW-54. Он вообще считал, что следует на неопределенный срок отменить проводку конвоев в Россию. Однако Черчилль был настроен более решительно, чем его адмиралы. Высказав удивление по поводу решения, принятого Паундом, он предложил выпустить конвой в качестве «приманки», способной заставить немцев выйти в открытое море, а транспортные суда в этом случае около острова Медвежий могли бы повернуть обратно. Ему даже пришла в голову идея о том, чтобы заодно отправить и авианосец, полагая, что противника следует всячески «дразнить и выводить из себя», хотя риск, связанный с отправкой авианосца, в данном случае вряд ли был оправдан.

Однако адмирал Паунд возражал.

— сухо сказал он. Он твердо стоял на своем, несмотря на просьбу Черчилля.

Таким образом, когда «Шарнхорст» и остальные корабли Боевой группы бросили якоря в Ланг- и Каа-фьордах в сумеречный день 24 марта 1943 года, Дёниц уже опоздал и в принципе не мог выиграть «пари», заключенное с Гитлером, потому что последний конвой прошел. Следующий мог ожидаться теперь только в ноябре, когда вновь наступит полярная ночь, а это означало, что придется отложить боевые действия на восемь долгих месяцев. Адмирал Кумметц твердо держал палец на спусковом крючке, однако никакой мишени на прицеле у него не было.

Находясь в Ланг-фьорде, капитан цур зее Фридрих Хюффмайер вовсе не хотел бездействовать только из-за того, что возникла неопределенность, связанная со следующим шагом флота. Как старший офицер он отвечал за «артиллерию, радионаблюдение и другие меры контрразведки, направленные на предотвращение возможности атаки противника и диверсий», — так он записал в своем военном дневнике 25 марта.

Место стоянки «Шарнхорста» находилось к югу от небольшого городка Сопнес, где фьорд заканчивался хорошо скрытым заливом. На юго-восток открывалась живописная долина Богнельв с густым березовым лесом и плодородными полями, на которых местное население успешно выращивало картошку. По другую сторону фьорда лежала долина Руссельв, над которой был виден пик горы Руссельвтинд высотой около 1100 метров; гора прикрывала местность с северо-запада.

Место было великолепное, но Хюффмайера никак не устраивали меры по обеспечению безопасности. Вход в фьорд прикрывала береговая батарея, но не было видно ни одного зенитного орудия и дымовых установок.