«Вызывает особое удовлетворение тот факт, что официально подтвержден слух, который дошел до нас в Англии во время войны, что Адмиралтейство было предупреждено о выходе „Шарнхорста“ в море [норвежским] Фронтом сопротивления».
Однако Огден не был официальным историком. Он был просто автором, который в свое время служил в Королевских ВМС. Официальная оценка была дана лишь через двадцать два года, когда вышел третий том пятитомного издания «Британская разведка во Второй мировой войне» (British Intelligence in the Second World War). Этот труд, написанный профессором Кембриджского университета Хинсли (F. H. Hinsley), был опубликован британским правительством в 1984 году.
Однако Хинсли не подтвердил, что Адмиралтейство было предупреждено Норвежским фронтом сопротивления. Наоборот, создалось впечатление, что он умышленно умолчал о вкладе норвежской агентуры, считая это просто слухом, потому что он писал так:
«Оценивая роль, которую сыграла разведка в уничтожении [„Шарнхорста“], не следует преувеличивать роль ошибок, допущенных немецкой стороной. Эти ошибки могли и не оказать решающего влияния, если бы британские соединения не смогли ими воспользоваться; а то, что эти соединения заняли нужную позицию, свидетельствует о высоком качестве британской разведки. Наиболее ценен вклад средств радиоразведки, явившихся единственным источником информации…»
А в сноске добавил:
«Агент SIS в Альтен-фьорде не сообщил о выходе „Шарнхорста“; его пост наблюдения находился в Каа-фьорде, т. е. на большом удалении от Ланг-фьорда».
Официальный норвежский историк, Рагнар Ульстейн, согласился с мнением Хинсли. Во втором томе книги «Служба разведки Норвегии в 1940–1945 гг.» (Etleretninggstjenesten på Norge 1940–1945) он также писал:
«„Шарнхорст“ вышел в море, но посты наблюдения SIS об этом не сообщили».
Поэтому неудивительно, что те агенты, которые еще были живы, вполне справедливо возмущались тем, что Хинсли и Ульстейн в такой категоричной форме отрицают вклад норвежской агентуры. Особенно был оскорблен полковник Бьёрн Рёрхольт, бывший руководитель Единой службы радионаблюдения Вооруженных сил (Frsvarets Eellesamband). В свое время Рёрхольт, рискуя жизнью, внимательно следил за перемещениями немецкого линкора «Тирпиц», в течение первых трех лет войны базировавшегося в Тронхейм-фьорде; за проявленную смелость получил высокую британскую награду.[34] Он был также близким другом Торстейна Петтерсена Рааби, которого в конце 50-х годов назначил начальником радиостанции на острове Ян-Майен. Рааби участвовал в экспедиции Тура Хейердала на «Кон-Тики», но к этому времени уже начало сказываться нелегкое прошлое, к тому же он излишне пристрастился к спиртному.
«Я думаю, что англичане ошибаются, и намерен это доказать», — сказал мне Рёрхольт, когда мы впервые встретились с ним в 1987 году в Осло, в буфете газеты «VG». Он уже начал обрабатывать материал, который называл достоверным отчетом о деятельности двухсот норвежских агентов и их вкладе в победу союзников. Работа была опубликована в 1994 году под названием «Солдаты невидимого фронта» (Usinglige soldater).
К этому времени Хинсли стал почетным профессором истории международных отношений и возглавил престижный Колледж Св. Джона Кембриджского университета. Во время войны он был одним из ведущих преподавателей в совершенно секретной Правительственной криптографической школе в Блетчли-Парк; здесь он непосредственно занимался анализом перехваченных радиограмм немецких Кригсмарине. Он также обеспечивал связь с Центром оперативной разведки (OIC — Operational Intelligence Centre), расположенным в Лондоне, под зданием Адмиралтейства. Именно Хинсли позвонил лейтенанту-коммандеру Деннингу в рождественский день 1943 года и сообщил ему о содержании расшифрованных радиограмм, которыми обменивались корабли Боевой группы, стоявшие в Каа- и Ланг-фьордах, и немецкие адмиралы в Нарвике и Киле. Согласно Хинсли, именно благодаря этим расшифровкам англичане знали о местонахождении Боевой группы, подводных лодок группы «Железная борода», а также о полетах разведывательных самолетов Люфтваффе над Баренцевым морем; норвежские же агенты были ни при чем.
Рёрхольта совершенно не смутило высокое положение Хинсли, он поехал в Кембридж и вступил с профессором в ожесточенный спор. Хинсли своих позиций не сдавал, однако Рёрхольт узнал нечто очень важное. Осенью 1987 года он написал мне:
«Я провел утро вторника 27 октября в кабинете Хинсли, в Кембридже… Он признался, что SIS не допустила его к своим архивам, которые до сих пор засекречены».
Рёрхольт считал, что из-за прошлой работы Хинсли в службе радиоразведки он просто недооценил работу агентуры в этой сфере. У британского правительства всегда была мания засекречивать все, что можно, — сейчас происходит то же самое. Поэтому более скромные союзники англичан никогда не знали ни их шифров, ни системы организации связи. Никто не подозревал о существовании школы в Блетчли-Парк, тем более о характере ее деятельности. Даже на борту «Сторда» Сторхейлу приходилось мириться с присутствием английского офицера связи. Молодые норвежцы, высаженные в тылу врага на территории своей родины, были тщательно отобраны британской разведкой и норвежским отделом «E» (Etterretning — разведка). Отдел «E» узнавал о получении сообщений Центром лишь спустя какое-то время. Копии этих сообщений зачастую доходили с большой задержкой, и поэтому нельзя было судить ни о степени полноты информации, ни об отсутствии тех или иных данных. О том, что происходит, знала только сама разведка (MI6). Однако MI6 была и остается закрытой организацией. Даже профессор Хинсли не был допущен к архивам MI6, несмотря на большое уважение, которым он пользовался, и поэтому ему пришлось опираться на информацию, полученную из других источников. Таким образом, у Рёрхольта были все основания считать, что в своих выводах профессор не всегда прав.
Если проанализировать сноску, сделанную профессором (см. выше), то из нее следует, что Рёрхольт прав. Из этой сноски видно, что Хинсли рассуждал так: агент SIS, о котором идет речь, не сообщил о выходе «Шарнхорста» только потому, что он не находился в Ланг-фьорде, т. е. лично не наблюдал за выходом линкора. Хинсли, очевидно, считал, что на передатчике «Ида» работает лишь один человек — Рааби, который наблюдает за тем, что происходит на протяжении всего 100-километрового водного пространства между Каа- и Ланг-фьордами. Такое предположение сразу вызывает недоверие к оценке ситуации, сделанной профессором. Прежде всего в состав группы «Ида» входило два человека — Рааби и Карл Расмуссен. Кроме того, им помогали многие сотрудники дорожного управления — от Лаксельва на востоке до Альтейдера на юге; было также много добровольных помощников, от которых непрерывно поступала различная информация.
В отчете, который Рааби писал 31 июля 1944 года, всего через десять недель после побега из Альты в Швецию, были такие строки:
«Больше всего мы нуждались в том, чтобы у нас один агент находился в Каа-фьорде, а другой в Ланг-фьорде. Раз в неделю нам нужно было выдавать зарплату рабочим как раз в районе этих фьордов, и в эти дни мы имели возможность лично наблюдать за обстановкой. Если происходило что-то важное, Калле мог попросить машину и съездить на место. В Ланг-фьорде мы знали бывшего заместителя начальника полиции, который был уволен и теперь работал в конторе дорожного управления в Сторсанднесе [недалеко от устья Ланг-фьорда]. Нам казалось, что он будет очень полезен, поскольку у него тоже была машина. Калле поговорил с ним (его звали Ионас Кумменейе), и тот сразу согласился помогать нам. Во время одной из поездок в Хаммерфест, связанной с его работой в качестве кассира, Калле познакомился с неким Гарри Петтерсеном из Каа-фьорда. Он работал шофером дорожного управления в Лаксельве и был хорошим другом Эрлинга Плейма [начальник местной конторы дорожного управления]. Гарри находился в отпуске и собирался возвращаться домой — он жил в деревушке на берегу Каа-фьорда. Калле спросил его, не хочет ли он поступить на „Службу“, как он называл агентуру. Гарри Петтерсен дал согласие».
