А всего через пять минут, в 18.24, вышла из строя радарная система управления огнем «Дюк оф Йорк». Дистанция к этому времени увеличилась почти до 20 000 метров. Линкор прекратил огонь, потому что в противном случае снаряды тратились бы впустую.
«После команды о прекращении огня возникла гнетущая атмосфера разочарования: снаряды несомненно попали в цель, и тем не менее враг может уйти, обладая более высокой скоростью»,
— сказано в артиллерийском отчете.
Внезапно над полем боя наступила странная тишина. Не слышалось ни одного выстрела. Только завывал ветер да раздавались страдальческие стоны раненых. Никто тогда не знал, что один из последних залпов, а может быть, и вообще последний залп линкора «Дюк оф Йорк», нанес смертельный удар «Шарнхорсту». Около 18.00 в правый борт попал снаряд, который пробил тонкий пояс верхней цитадели (45 мм) и батарейную палубу, срикошетировал вдоль 80-мм нижней бронепалубы и пробил такой же толщины гласис над котельным отделением № 1. Разорвало множество паропроводов четырех котлов. Осколки снаряда пробили двойное дно, из-за чего отделение затопило до уровня настила пола.[32] Бакхаус рассказывал:
«Я взглянул на индикатор скорости — он показывал 22 узла. Ситуация была безнадежная. Я понимал, что если скорость поднять не удастся, то нам уже не уйти».
Вильгельм Гёдде был ближе к месту событий:
«Третья турбина перестала работать из-за того, что был перебит паропровод. Главный инженер доложил, что постарается устранить повреждения за двадцать-тридцать минут. Я слышал, как Хинтце сказал: „Офицеры и матросы машинного отделения, благодарю вас за отличную работу“».
Капитанский мостик уже был сильно разрушен, но Хинтце сохранял хладнокровие. В 18.25 он продиктовал текст радиограммы на имя Гитлера, которая была немедленно передана:
«МЫ БУДЕМ СРАЖАТЬСЯ ДО ПОСЛЕДНЕГО СНАРЯДА».
Так он оценивал ситуацию.
Скорость «Шарнхорста» неумолимо падала, но лишь через четверть часа операторы радаров и дальнометристы на борту кораблей союзников осознали, какой драматический оборот приняли события. Еще в 18.40 адмирал отправил довольно кислую радиограмму вице-адмиралу Барнетту на «Белфаст»:
«НЕ НАДЕЮСЬ ДОГНАТЬ „ШАРНХОРСТ“, НАМЕРЕН ПЕРЕЙТИ НА ПРИКРЫТИЕ КОНВОЯ».
Таким образом, Фрейзер собирался отменить операцию, но ему опять чудом повезло. Прежде чем успели передать этот приказ, из штурманской рубки поступили взволнованные доклады. Происходило нечто совершенно неожиданное.
«Довольно резко дистанция перестала увеличиваться, а затем опять включился и защелкал счетчик дальномера. Ощущение было такое, что мы проснулись после ужасного кошмара. Мы поняли, что сможем опять поймать его»,
— рассказывал Генри Лич.
На мостике «Сэведжа» коммандер Мейрик испытал аналогичное чувство.
«Наша скорость была лишь ненамного выше скорости „Шарнхорста“, так что догнать его было совсем непросто. Потом кто-то из офицеров, находившихся в штурманской рубке, крикнул мне, что мы опять начали сближаться с ним…»
Получив эту новость, Фрейзер не стал медлить и сразу отменил свой последний приказ:
«Я уже все равно принял решение идти к норвежскому берегу, потому что считал, что вражеский корабль может развернуться в этом же направлении, и у эсминцев мог вновь появиться шанс для атаки. Когда же мне доложили о падении скорости „Шарнхорста“, я решил идти прямо на него».
На борту «Сторда» Скуле Сторхейл также заметил, что «Шарнхорст» теряет скорость:
«Двигатели „Сторда“ выжимали максимальную мощность — нам нужно было выйти на такую позицию, чтобы атаковать с востока. Однако это было непросто сделать, потому что „Шарнхорст“ шел примерно с такой же скоростью, что и мы… Дистанция между нами была 10 000 метров, когда мы обнаружили, что скорость „Шарнхорста“ упала — вероятно, в результате попадания снаряда, удачно выпущенного линкором „Дюк оф Йорк“. Мы изменили курс. Нам нужно было подойти поближе, чтобы провести торпедную атаку».
На «Шарнхорсте» большинство моряков находилось в шоковом состоянии. Броневые и стальные листы, защищавшие палубы и надстройки, были деформированы и местами выдраны в результате попадания тяжелых снарядов. Кругом валялись мертвые и раненые. Санитарам досталась ужасная работа: чтобы оказать раненым первую помощь, их приходилось тащить на носилках, пробираясь через развалины. В проходах колыхались лужи крови и морской воды. Некоторых матросов, находившихся на палубах, разорвало в клочья. Некогда было убирать оторванные конечности и куски тел.
Показания уцелевших матросов значительно отличаются. Николаус Вибуш, 21-летний парень из Куксхафена, входил в один из расчетов батареи 37-мм зенитных пушек, расположенных на корме, по правому борту:
«Дальность стрельбы наших пушек составляла всего 4800 метров, так что никакой мишени у нас не было. Поэтому нам было приказано идти в укрытие, и мы ничего не видели».
Один из наиболее опытных механиков, 24-летний Рольф Зангер из Ветцлара, прошел подготовку по специальности моториста в Морском училище в Везермюнде. Сначала служил на эсминце «Карл Гальстер», а в начале 1941 года получил назначение на «Шарнхорст». Его вахта в котельной № 3 закончилась в 16.00, после чего он был включен в состав аварийной команды, находившейся в межпалубном пространстве:
«Спасательного жилета у меня не было — только кожаные куртка и брюки. Нам их выдали как специальное средство защиты от выброса пара, если снаряд разорвется в котельной. Двигатели „Шарнхорста“ обладали фантастическими характеристиками, но они работали на паре с высокими параметрами давления (58 атмосфер. — Прим. пер.) и температуры — почти 500 °C (точнее — 450 °C). Так что если бы пар прорвался, то он бы уничтожил всех. В самом начале боя загорелись кабели, проложенные по левому борту. Такой пожар очень трудно тушить, но мы справились».
Несколько раньше двадцатилетний Франц Марко тоже сменился с вахты в машинном отделении. Он сразу побежал за своим спасательным жилетом, видел много убитых и раненых.
«Я пробегал мимо одной из легких пушек. Один из артиллеристов по-прежнему находился на своем месте, но головы у него не было — ее начисто срезало».
В это время «Дюк оф Йорк» прекратил обстрел, замолчали и орудия «Шарнхорста». Однако передышка продолжалась всего несколько минут. В 18.45 были замечены темные очертания кораблей за кормой и по правому борту. Это приближались эсминцы для нанесения последнего удара.
Среди офицеров-артиллеристов «Шарнхорста» возникла неразбериха, они перестали понимать друг друга. Несколько ранее корветен-капитан Бреденбекер приказал прислуге орудий вторичной батареи идти в укрытие, чтобы избежать больших жертв, поскольку эти орудия все равно не стреляли. К этому времени орудия среднего и малого калибра были уничтожены, а уцелевшие было некому обслуживать. Из протокола допросов:
«Примерно в 18.30 были замечены „тени“ на обоих траверзах к „Шарнхорсту“. Старший артиллерист якобы заявил, что он не может стрелять по теням и что ему нужны настоящие цели. Однако многие из допрашиваемых утверждали: „Эти тени были вполне реальными, чтобы уничтожить нас торпедами“.
На дистанции 8000 метров „тени“ превратились в эсминцы. Было такое сильное волнение, что даже с верхних палуб эсминцы почти не были видны, и поэтому была предпринята отчаянная попытка — подсветить их хотя бы 20-мм и 37-мм трассирующими снарядами».
На «Сторде» Бьёрн Хаген, командир носовой артиллерийской батареи видел, как впереди вырастают очертания огромного линкора:
«Мы открыли огонь с дистанции около 6000 метров, и я видел, как снаряды попадают в надстройки».
