«РАДАРНЫЙ КОНТАКТ С НЕИЗВЕСТНОЙ ЦЕЛЬЮ, ПЕЛЕНГ 075, ДИСТАНЦИЯ 13 МИЛЬ».
Когда это сообщение спустя минуту оказалось на борту «Дюк оф Йорк», чувство облегчения ощущалось как нечто материальное:
«Нас будто пронзило электрическим током»,
— сказал старший офицер связи, лейтенант Кэредж. Сам адмирал Фрейзер записал:
«Я понял, что теперь у нас есть все возможности, чтобы поймать врага».
Операторы командного центра ясно видели, что «Шарнхорст» идет почти прямо в лоб крейсерам. Его скорость была 20 узлов, он подходил все ближе; судя по всему, даже не подозревая о том, что затаилось перед ним в темноте. В течение следующих семнадцати минут дистанция между кораблями сократилась с 26 500 до 10 000 метров. В сумерках очертания линкора, похожего на тень, казались большими, чем на самом деле; вдруг над ним разорвался осветительный снаряд. Это произошло в 12.21. С мостика «Белфаста» капитан Фредерик Пархэм, наконец, воочию увидел своего врага:
«[Он] казался просто гигантским и очень грозным».
Для вице-адмирала Барнетта это был радостный момент. Он недавно принял довольно спорное решение, но теперь чувствовал себя реабилитированным, поскольку обстоятельства сложились в его пользу. Уже вторично заняв позицию между конвоем и «Шарнхорстом», он тем самым отрезал путь немецкому линкору к своей жертве.
Воспоминаний оставшихся в живых свидетелей с «Шарнхорста» довольно мало, к тому же они противоречивы. Как экипаж корабля, так и сам Хинтце были, судя по всему, застигнуты врасплох — несмотря на многочисленные полученные радиограммы, несмотря на многонедельное ожидание и наличие сведений о вероятности присутствия крупных сил противника в море.
Матрос Гюнтер Стрётер был репатриирован уже летом 1944 года по схеме обмена военнопленными, осенью его допрашивали в абвере, и он восстановил последовательность событий, свидетелем которых оказался. Согласно его показаниям, матросы все время оставались на своих постах. Капитан цур зее Хинтце лично обратился к ним по системе внутренней связи: «Бой на некоторое время прекратился. Мы вновь попытаемся прорваться к конвою».
В 1948 году Вильгельм Гёдде рассказывал об этом же эпизоде более подробно:
«От капитана — всем постам. Сообщаю об обстановке. Как мы и ожидали, сегодня утром произошло столкновение с силами прикрытия конвоя — тремя крейсерами типа „Town“. Мы изменили курс и попытаемся атаковать конвой с противоположной стороны, с севера. От крейсеров мы оторвались».
Незадолго до того, как «Белфаст» открыл огонь, с мостика «Шарнхорста» прозвучала первая предупреждающая команда: «Внимательно смотреть!» Вскоре после этого стали видны смутные очертания британских кораблей.
«Тревога! Башни „A“ и „B“ открыли огонь по правому борту. После изменения курса в дело вступила и башня „C“. Во время боя всем постам было сообщено, что на кораблях врага замечены мощные разрывы снарядов. Через час бой опять прекратился. Раненых унесли на нижние палубы. Потом нам сказали, что броневая защита вновь выдержала обстрел».
Так реконструировал ход событий Стрётер.
Гёдде дал более подробное описание событий:
«Незадолго до 12.30 несколько впередсмотрящих, в том числе и я, заметили впереди три неясных силуэта, о чем сразу же доложили. Тревога уже была объявлена по сигналу от радара, установившего контакт с противником. Не успели артиллеристы приготовиться к стрельбе, как над нами разорвались осветительные снаряды. Снаряды врага начали падать довольно близко от корабля. Первые же залпы нашего корабля взяли цель в вилку. Я лично видел, как после трех или четырех залпов поблизости от задней дымовой трубы одного из крейсеров возник сильный пожар, на другом крейсере на носовой и кормовой палубах тоже было много пламени и дыма. После очередных залпов я заметил, что и третий крейсер получил попадание в носовую часть. Взметнулся огромный язык пламени, которое вскоре было потушено. Было много дыма, а это означало, что на кораблях начались пожары. Огонь противника стал беспорядочным. Пока мы меняли курс, крейсера отвернули и исчезли за стеной дождя и снежного заряда. Во время этого боя корабли противника были видны впереди по обоим бортам. Огонь вели башни „A“ и „B“, а также две носовые батареи 15-см орудий. О попаданиях в „Шарнхорст“ не сообщалось — ни по телефону, ни с помощью других средств. Во время первого столкновения корабли противника различались с большим трудом. [Теперь же], во время полуденных сумерек, их силуэты были видны четко. Кроме того, и дистанция была меньше, чем в утреннем бою».
Гёдде был прав, утверждая, что дистанция была меньше. Кратчайшее расстояние между «Шарнхорстом» и крейсерами составило всего 8000 метров; линкор прошел мимо них со скоростью 30 узлов, и это было захватывающее зрелище. Эсминцы Фишера, намеревавшиеся провести торпедную атаку, были еще ближе, на дистанции каких-то 4000 метров. Однако Гёдде переоценил точность стрельбы линкора. Действительно, один из снарядов разорвался у самого борта «Шеффилда», и на палубу посыпался дождь из раскаленных осколков. Вес некоторых из них достигал 10 и даже 15 килограммов. Осколки пробили переборку, но как это ни невероятно, никто не пострадал.
Больше всего досталось «Норфолку». Один 28-см (11-дюймовый) снаряд сбил кормовую артиллерийскую башню «X», а другой, пробив борт, разорвался внутри корпуса, под главной палубой. Член аварийной команды, котельный машинист Мот, дал живое описание этой сцены:
«В течение двух-трех минут ничего нельзя было понять. Свет погас, а одного из моих товарищей, прислонившегося спиной к двери, ударной волной выбросило на палубу».
Семь матросов было убито сразу, пятеро получили ранения, двое из них потом умерли. Сильные разрушения внутри корпуса на боеспособность «Норфолка», однако, никак не повлияли. Осколки попали и в машинное отделение, но матросы еще в течение шести часов поддерживали максимальную скорость крейсера. Им даже удалось выжать из двигателей дополнительную скорость. Капитан Бейн сказал:
«Благодаря команде машинного отделения „Норфолк“ шел с такой скоростью, какой раньше никогда не достигал. Поэтому мы нисколько не отстали, а потом смогли принять участие в финальной фазе сражения».
Второй бой этого дня продолжался всего двадцать минут, после чего «Шарнхорст», развив максимальную скорость, пошел на юг. Не считая неразорвавшегося снаряда на юте, никаких повреждений корабль не получил. По рассказу Гёдде, экипаж линкора, по-видимому, переоценил тяжесть повреждений, полученных вражескими кораблями, по сравнению с фактическими. И все же Бей уклонился от боя на близкой дистанции. Он находился на расстоянии всего в 12–15 миль впереди конвоя, но не попытался прорваться к торговым судам.
Гросс-адмирал Дёниц не скрывал своей досады по поводу действий Бея:
«На этот раз „Шарнхорст“ с тактической точки зрения занимал более выгодную позицию. Силуэты вражеских кораблей четко вырисовывались на фоне более светлого юго-западного горизонта, в то время как „Шарнхорст“ скрывался в темноте северного сектора. Ему следовало продолжить бой и уничтожить более слабое британское соединение, особенно учитывая серьезные повреждения, полученные им. Если бы он действовал таким образом, то вновь возникла бы прекрасная возможность атаковать конвой».
Бею не удалось использовать свое тактическое преимущество. Вместо этого он быстро шел на юго-восток со скоростью 28 узлов — прямо к берегам Финмарка. Разгадка такого поведения, по-видимому, кроется в радиограмме, отправленной командующему флотом в 12.40:
«КВАДРАТ 4133. ВСТУПИЛ В БОЙ С НЕСКОЛЬКИМИ КОРАБЛЯМИ ПРОТИВНИКА. ПОДВЕРГАЮСЬ ОБСТРЕЛУ СОЕДИНЕНИЕМ ТЯЖЕЛЫХ КОРАБЛЕЙ [С УПРАВЛЕНИЕМ] ПО РАДАРУ (Курсив автора)».
