Галлеция и Северная Лузитания были сравнительно отсталыми областями Римской империи. Романизация там еще не завершилась полностью, а в условиях войн и практически полного отсутствия римской власти во многих местах возродились доримские порядки. Городов здесь было не так уж много, но все же сама Бракара была одним из немногих городов Поздней империи, сохранивших свое значение. Она была расположена сравнительно недалеко от моря, и, видимо, морская торговля стала основой богатства города. По-видимому, это свое значение Бракара сохранила и под властью свевов; во всяком случае в это время существовали морские связи между Галлецией и королевством франков, существовавшим в Галлии{379}. Другим важным центром был, вероятно, Портукале.
Если свевы удержали Олисипон, то и он должен был иметь какое-то значение в их государстве. Но, пожалуй, этими тремя (или двумя) центрами роль городов и ограничивалась. В римское время Галлеция была важна для империи из-за своих золотых рудников. Однако в свевскую эпоху значение золотых рудников этой области уменьшилось, свидетельством чему явилось ухудшающееся состояние дорог, ведущих к рудникам{380}. Но полностью работа в них не прекращалась, что и давало возможность свевским королям чеканить свою монету{381}.
В этих условиях решающее значение имели аграрные отношения. Сначала свевы, вероятнее всего, ограничивались грабежами, но скоро стали оседать на землю. Это привело к появлению свевских крестьян. Детали социального развития в свевском обществе ускользают, но можно говорить об усиливающемся расслоении общества и выделении rusticani (сельчан), которые явно не принадлежат к аристократии. Неизвестно, дошло ли дело до попадания свевских сельчан в зависимость от своих знатных и более удачливых соотечественников, но в самом факте разделения свевов на знать и простых людей едва ли надо сомневаться.
Численность свевов, как уже отмечалось, была небольшой. В момент своего оседания на северо-западе Испании их было около 25 тысяч{382}, хотя позже в условиях мира, как кажется, и увеличилось. Численность населения Галлеции и Северной Лузитании неизвестна, но, вероятно, свевы составляли не больше 5%, а может быть, лишь 3% населения своего государства{383}. Их влияние было не очень-то значительным. Характерно, что они практически не оставили следов в языке этой области (современном португальском и его галисийском диалекте), являющемся прямым продолжением языка римской Лузитании и Галлеции{384}. Гораздо больше было обратное влияние — местного населения на господствующих германцев.
В период завоевания, растянувшегося на несколько десятков лет, галлеко-римляне не раз заключали договоры со свевами. В конечном итоге, видимо, эти договоры и определяли взаимоотношения местного населения и варваров, власть которых оно было вынуждено признать. Нет никаких сведений о существовании свевских законов. Местное же население, по-видимому, жило по старым римским законам. В Галлеции сохранялась римская административная система{385}. Идаций (199), говоря о событиях уже 460 г., то есть через полвека после начала варварского завоевания, упоминает в Луке «правителя» (rector). В эпоху Поздней империи этот термин часто используется для обозначения наместника провинции{386}. Означает ли это, что император продолжал назначать главу провинции и в это время, когда практически римской власти на этой территории не существовало? Это едва ли так. Исидор Севильский (Hist. 85) пишет, что в части Галлеции местные жители имели свое правление (regno suo utebatur). Это сообщение относится ко времени первого свевского короля Гермериха, так что в тот момент (до 438 г.) галлеки явно стали независимы от центральной власти в Равенне и, как упоминалось в соответствующей главе, может быть, даже образовали свое государство, которое и вступало в переговоры со свевами. В Олисипоне власть принадлежала некоему Лусидию, который был гражданином этого города (Hydat. 246; Isid. Hist. 90). Какова точно была его должность, неизвестно, но, вероятнее всего, он возглавлял городское самоуправление. Лусидий предал своих сограждан и сдал город свевам, позже сделав карьеру при свевском дворе, ибо именно его Ремисмунд направил послом к императору (Hydat. 251). Это был не первый захват Олисипона (Hydat. 188), и то, что после первого захвата города в 457 г. в нем сохранилась какая-то местная власть, может говорить о сохранении свевами городского самоуправления, по крайней мере, в период завоевания.
В то же время обращают на себя внимание другие сообщения Идация. Во время свевского завоевания население довольно часто оказывало сопротивление варварам. И хронист часто отмечает, что это был плебс (91, 233, 239). В других случаях противниками завоевателей выступают знатные галлеки (Hydat. 196). Но кем были эти знатные галлеки и каковы их имена, хронист не сообщает. Именно к галлекам, а не к римским властям прибывают послы (Hydat. 197). Эти последние события относятся к началу второй половины V в., и создается впечатление, что к этому времени римских властей в Галлеции уже не было и население само вступало в те или иные взаимоотношения с варварами. В этих условиях местные жители, видимо, брали управление в свои руки и сами заботились о собственной безопасности{387}. Об отношениях между свевами и галлеко-римлянами после завершения завоевания сведений, к сожалению, нет. Скудные археологические данные показывают, что еще до середины V в. местные мастерские работали на свевов, изготавливая те или иные предметы, в частности пряжки пояса, по свевскому вкусу{388}.
После окончания опустошительных войн такая практика должна была продолжиться.
На этой территории еще очень долго сохранялись независимые владения местных магнатов. Такой магнатской семьей могла быть фамилия Кантабров, сохранявшая свои позиции, по крайней мере, в течение двух веков{389}. Между свевской знатью и местными магнатами явно установилось взаимовыгодное сосуществование. Некоторые представители знати шли непосредственно на службу к свевам, примером чему является поступок Лусидия. Этот пример показывает, что свевы ценили таких людей и доверяли им довольно важные дела. Такое сосуществование выражалось, в частности, и в свободной деятельности католической церкви, которая могла спокойно общаться с папским престолом{390}. В условиях фактического исчезновения римского провинциального управления роль церкви вообще становилась довольно значительной. Именно епископ направил Идация послом к воевавшему в Галлии Аэцию просить у него поддержки в борьбе со свевами, а когда Аэций направил к свевскому королю послом Цензория, то опять же епископ выступил посредником в переговорах и благодаря ему был заключен очередной мир (Hydat. 92, 100). Но и после окончательного утверждения свевов роль церкви нельзя недооценивать.
Политическая власть бесспорно принадлежала свевам. Во главе государства стоял король, именовавшийся светлейшим (serenissimus){391}, а иногда славнейшим (gloriossimus)[60], который мог принадлежать только к природным свевам. В этой титулатуре ясно ощущается заимствование из императорской{392}, что может говорить о стремлении свевских королей сравниться с владыками великого Рима. В период правления первых трех королей у свевов утверждается наследственная монархия. Гибель Рехиария и начавшаяся междоусобица нанесли удар по этому принципу. Но недаром подчеркивалось, что Малдра, ставший королем части свевов, не признавших власть вестготского ставленника, был сыном некоего Массилы. Кто такой Массила, неизвестно, но значение происхождения именно от него было явно очень важным для свевов. Не исключено, что он был как-то связан с домом Гермериха. А затем вестготский король поставил свевским государем Ремисмунда, сына Малдры, устранив искавшего его покровительства Рехимунда.
