Смерть Теодориха не только освободила Амалариха от опекунства деда, но и лишила его защиты мощного остготского короля. В этих условиях самым серьезным внешнеполитическим вопросом для него становится франкский. Хотя после смерти Хлодвига Франкское королевство было разделено между его четырьмя сыновьями, которые не ладили друг с другом, оно все же представляло грозную силу. К тому же и франки не успокоились на захвате Аквитании и стремились к выходу к Средиземному морю, и вестготы не оставляли надежды вернуть себе потерянные галльские владения. Недаром Амаларих избрал своей резиденцией Нарбонн. Видимо, сначала Амаларих надеялся на мирное решение. И в этом он старался следовать примеру деда, пытаясь решить внешнеполитические проблемы матримониальной политикой. С этой целью он попросил у сыновей Хлодвига руку их сестры Хлотхильды. Те, по-видимому, в тот момент тоже склонялись к мирному решению, в результате чего этот брак был заключен (Greg. Tur. III, 1; Procop. Bel. Goth. I, 13, 4).

Однако политика Амалариха оказалась неудачной. Появление Хлотхильды при королевском дворе вызвало враждебную реакцию в среде вестготской арианской знати. Арианство считалось «готской верой», и появление рядом с королем королевы-католички могло рассматриваться как угроза готской власти над католическом населением Испании. Вероятно, под давлением своего окружения и сам Амаларих занял враждебную позицию по отношению к своей жене. По существу преследуемая местной знатью и собственным мужем, Хлотхильда обратилась за помощью к своему брату Хильдеберту (Greg. Tur. III, 10; Procop. Bel. Goth. I, 13, 10—11). Два других сына Хлодвига Теудерих и Хлотарь в это время завершали окончательное подчинение Тюрингии, так что Хильдеберт, к тому времени занявший Клермон и установивший контроль над частью Аквитании, оказался наиболее готовым к войне с вестготами. Тот счел обращение сестры прекрасным поводом для развязывания войны с вестготами. Война началась в 531 г. Франки, вероятно, рассчитывали найти в Испании такую же поддержку местного католического населения, как и в Аквитании 24 года назад. Едва ли случайно, что именно в этом году был смещен со своего поста префект Стефан (Chron. Caes. a. 529). Он мог стать (а может быть, и стал) центром объединения прокатолических и, следовательно, профранкских кругов испано-римской аристократии. Этим актом Амаларих явно укреплял свой тыл в условиях начавшейся войны. Больше ни о каких префектах Испании мы не слышим. Опыт оказался явно неудачным, и отныне вестготские короли стали строить свою политику по отношению к испано-римскому населению и испанской католической церкви иным образом. Римские подданные вестготских королей стали подчиняться им непосредственно. Смещение Стефана официально было произведено на соборе, созванном в Герунде (Жироне), расположенной недалеко от южных склонов Пиренеев[78]. Вероятно, Амаларих сумел заставить местную знать и католическую иерархию совершить этот акт. Может быть, смещая Стефана руками самих испано-римлян, король пытался сохранить связи со своими римскими подданными. Позже Исидор Севильский, говоря об Амаларихе, пишет, что тот вызвал всеобщую ненависть. Эти слова, вероятно, являются отголоском недовольства испано-римлян и испанской церкви Амаларихом.

Ликвидация испанской префектуры укрепила тыл Амалариха и не дала франкскому королю повторить маневр Хлодвига 507 г. Так что если недовольство Амаларихом в Испании и существовало, то открыто не вылилось. Но война все равно оказалась для вестготов неудачной. Около Нарбонна их армия была разгромлена, и Амаларих, как ранее Гезалих, бежал в Барцинон (Chron. Caes. a. 531; Isid. Hist. 40). Там он и погиб. Существуют различные сообщения о его гибели. По словам «Цезаравгустанской хроники», Амаларих был убит в Барциноне франком Боссоном. Исидор Севильский говорит, что он, вызвав всеобщую ненависть, был убит собственным войском. Наконец, Григорий Турский (III, 10) рассказывает, что Амаларих пытался бежать, но в последний момент, вспомнив об оставленных драгоценностях, вернулся в город, а войско Хильдеберта отрезало ему путь в порт, и вестготский король был убит франкским копьем раньше, чем сумел добежать до церкви, в которой хотел укрыться. Согласовать все эти рассказы и создать непротиворечивую версию гибели Амалариха невозможно. Может быть, сообщение Исидора отражает лишь враждебность испано-римской знати и церковной иерархии к Амалариху, в то время как рассказ Григория более соответствует действительности, а «Цезаравгустанская хроника» лишь уточняет имя франкского воина, нанесшего смертельный удар вестготскому королю. Франки явно перешли Пиренеи и вторглись непосредственно на Пиренейский полуостров. Они захватили значительную часть вестготской королевской казны. С захваченными богатствами и «освобожденной» сестрой, которая после этого подозрительно быстро умерла, Хильдеберт вернулся в Галлию. Видимо, неоднозначные отношения с братьями не дали ему возможности развить свой успех, и он в основном ограничился грабежом. Хотя Хильдеберт, кажется, захватил некоторые пункты в Септимании, граница между двумя королевствами осталась почти прежней.

Гораздо большее значение эти события имели для вестготов. Амаларих не имел сыновей. Ничего неизвестно и о каких-либо его родственниках. С его гибелью исчез королевский род Балтов. Иордан в своей Getica неоднократно утверждал существование чуть ли не изначальной связи королевского достоинства с определенным родом — Амалов у остготов и Балтов у вестготов, причем Балты считались вторыми по достоинству среди всех готов. В таком виде это едва ли соответствует действительности, но говорит о том, что в то время, когда Иордан писал свое сочинение, т. е. в середине VI в.^{508}, эта идея уже достаточно укоренилась в готской среде. Следуя ей, Теодорих на смертном одре передавал остготский трон и власть в Италии своему внуку Атанариху^{509}. Используя ее, Балты в течение долгого времени утверждали династический принцип вестготской монархии. Теперь династия пресеклась. Таким образом, связь королевского достоинства с определенным родом исчезла. Монархия отделилась от рода и превратилась в самостоятельный высший институт государства, связанный не с определенным родом, а с конкретной личностью. При этом был восстановлен старый германский принцип выборности короля. При исчезновении признанного всеми королевского рода это был, пожалуй, наиболее приемлемый выход, позволявший, как казалось, соблюсти баланс интересов различных группировок вестготской знати. Но реальность оказалась несколько другой. Дальнейшие события показали, что с этого времени доступ к вестготскому трону станет возможным для любого аристократа. И после гибели Амалариха королем становится даже не вестгот, а остгот Тевдис.

Нам неизвестен точный способ прихода Тевдиса к власти. Иордан (Get. 302) называет его опекуном Амалариха в самый момент гибели последнего. Однако едва ли король, освободившись от опеки деда, оставался под опекой Тевдиса. В этом же месте Иордан пишет, что Тевдис захватил власть (regno ipse invadens). Возможно, что его авторитет был еще очень велик в войске, которое и сыграло решающую роль в его воцарении^{510}.[79] Но в данном случае важно другое. Фигура Тевдиса в тот момент, по-видимому, удовлетворяла интересы всей верхушки государства. Хотя у нас нет достоверных сведений о борьбе в то время различных группировок среди вестготской знати, можно все же предполагать, что, как это было часто в других случаях смерти бездетного короля и пресечения правящей династии, такая борьба имела место. Тевдис был остготом и ни с каким вестготским родом не был связан кровно. Это в какой-то степени делало его нейтральной и компромиссной фигурой. Хотя две ветви готского народа уже давно разделились, они еще ощущали кровную связь между собой, и это делало Тевдиса не совсем уж чужаком среди вестготов. К тому же он уже давно жил в Испании и крепко там укоренился. Может быть, воспоминания об остготской помощи после богладской катастрофы тоже сыграли свою роль, ибо недавнее поражение казалось не менее страшным, чем происшедшее в 507 г. Тевдис был закаленным воином и, как только что говорилось, вероятно, обладал определенным авторитетом в войске. Будучи в течение долгого времени представителем Теодориха в Испании, он имел и богатый опыт в управлении государством. Женатый на богатой испано-римлянке, он был связан и с местной аристократией. Наконец, важно было и обладание им собственной военной силой. И совсем не исключено, что эта сила и стала последним аргументом в восхождении Тевдиса на вестготский трон.