- "Как это?" - изумилась я, на всякий случай проверив, не выросли ли у меня рога или третья рука.

"Пошли с нами. Скоро поднимется ветер, а в это время лучше быть в укрытии".

- Меня отвели в нечто похожее на бомбоубежище, но со смотровыми площадками, в виде пирамид и полусфер выступающими над брусчаткой. Как новенькой мне отвели самое лучшее место.

И точно, над нами вскоре полетела пыль, песок, начали рушиться здания, сминаемые, точно бумажная салфетка. Потом опустился тёмный хобот смерча и довершил своё чёрное дело.

- "И часто это у вас?" - спросила я. Мне ответили: "Каждый раз, как приносит нового работника. Тогда всё окружающее ненадолго начинает меняться в соответствии с его видением мира".

Стало абсолютно темно. Чудики с любопытством всматривались в беснующуюся стихию, наступали друг другу на лапы, карабкались на спины, отдавливали хвосты и лапы, пищали и верещали. Вроде бы мелкие, смешные тварюжки, но во всех их движениях была скрыта грация диких зверей, хищников.

- Они очень опасны, это я поняла сразу, - поделилась своим выводом Арина. - Небо очистилось довольно быстро, но окружающего нас города уже не было. Когда мы вышли, обнаружили скалистую местность, изрытую трещинами и пропастями. На краю одной такой подле полуразвалившейся хижины стоял мужчина в набедренной повязке. Фигуру он имел кряжистую, ноги кривоватые. Он оглядывался по сторонам, не замечая приближающейся процессии, и повторял: "Пить. Пить!" Губы его растрескались, на них засохла кровь...

"Плохо дело, - сказал один из чудиков, обладатель чешуйчатого зелёного хвоста с кисточкой на конце. - Наверняка он из безнадёжных. Если и заставить работать, толка будет мало".

Они подошли к мужчине вплотную. Искаженное от ужаса лицо покрывали морщины, хоть он и выглядел ещё молодым.

Чудик бесцеремонно развернул человека спиной к зрителям. Оказалось, между лопатками красовалась табличка "Сергей Петрович Рыжонов. Город N-ск. Токарь. Последняя стадия алкоголизма".

Едва надпись прочли, табличка осыпалась вниз прахом.

"Пить, значит, хочешь, - протянул чудик. - К океану его! Пусть пьёт океан! Надо же его кому-нибудь пить. А то обидится за невнимание".

Остальные захлопали, затопотали, радостно скандируя "К океану! К океану!"

Тут же земля под ногами пришла в движение. Закипела, заклубила пыль вокруг собравшихся. Целый пласт почвы задрожал, пошел трещинами, и делегация вместе с новоприбывшим и его хижиной поползла к берегу. Вначале медленно, затем всё ускоряясь. Остановилась у самой кромки лиловой воды.

- Странно, та пахла плохим самогоном. В первый раз я этого не заметила.

Одной из многочисленных своих ног чудик поддал пинка жертве, и та полетела к воде. Волны брезгливо отодвинулись от шлёпнувшегося лицом вниз Рыжонова. Почуяв знакомый запах, тот кинулся к воде, и океан вновь отступил. Через несколько минут вкруг жертвы было кольцо воды, а Рыжонов бегал по сухому песчаному дну, словно шарик под стаканом у шулера. Брызги не долетали до него. Отчаявшись, он наклонился, зачерпнул песок, поднёс ко рту в надежде извлечь хотя бы каплю влаги... Но тут же выплюнул. Песок был сух, точно его прокаливали на сковородке много часов.

- Я спросила, зачем бедняги такие мучения? - глухо произнесла Арина.

"Он пил всю жизнь, - безразлично отозвался чудик. - По его вине на заводе погиб человек. От него ушла жена. Когда ей не на что стало кормить ребёнка, она подбросила его в приют. А сама повесилась. Теперь она у нас работает, рубит деревья на виселицы..."

"Но это ужасно", - возмутилась Арина.

"А жить так, как они жили, не ужасно? - возразил винторогий. - Учись. Ты теперь одна из нас".

- "Не хочу!" - ответила я, отвернувшись от них и замерла. За спиной моей, как ни в чём не бывало, высился город. Синее солнце щедро сыпало лучи на розово-фиолетовые и грязно-голубые строения.

"Он изменился. Приобрёл новые конструкции с твоим появлением. Значит, принял тебя", - сообщили ей. И тогда она испугалась. По настоящему.

- Я побежала прочь. Я бежала до изнеможения. Пот застилал мне глаза. Каждая мышца тела ныла и просила пощады. Я мчалась, не разбирая дороги, прочь, прочь из этого страшного места.

Но всякий раз, когда она оборачивалась, он, ГОРОД, был рядом. Они тоже разноликой толпой уродцев, бредом переусердствовавшего с зельем наркомана стояли и ждали, пока ей надоест.

- Тогда я заключила с ними соглашение. Я выжидаю, осматриваюсь, изучаю ритм их жизни, и только тогда говорю своё решение. Они согласились.

За это время она многое повидала и уверилась: это не ад и не чистилище. Это скорее складка во времени и пространстве, "карман бытия", куда затягивает пропащие души. Местные звали его Хааа или Запредельное. И там не действовали законы нашего мира. Идти можно было и по вертикальной стене, и по потолку. Стоило только пожелать этого.

- Летать я не пыталась. Даже крылатые чудики не летали. Или не додумались? До сих пор жалею, что не попробовала.

Обитатели Запредельного не ограничивались чудиками и их жертвами. Но с другими Арина почти не пересекалась. Сами чудики существовали за счет бесцельных, бездумных, безыдейных людишек, лишившихся веры в себя и в жизнь.

- Скорее всего, именно оттуда мы и забрали Тутохину. Я попыталась выяснить, были ли случаи побега, чудики только злорадно усмехались в ответ.

На следующий день цвет окружающего пейзажа сменился на песочно-желтый и тёмно-коричневый. Причём, океан стал желтым. По берегам выросли "соборы" - нагромождения ракушек и водорослей, издали напоминающие шедевры готической архитектуры.

- Я отправилась посмотреть на них поближе, ведь мне сказали - это очень редкое явление. С моим приближением из песка поднимались призраки.

Они были не в силах причинить ей какой-нибудь вред. Просто поднимались, смотрели, вращая песочными глазами, тянули руки, чтобы коснуться её колен, и рассыпались, тотчас убегая песчаной позёмкой и вновь ненадолго обретая форму поодаль.

Арина подошла к "собору". Вблизи он оказался не таким красивым и пах гвоздикой. Подчиняясь ритму волн, он легонько раскачивался из стороны в сторону и стонал. "Почему ты плачешь?" - спросила она. Сверху слетела ракушка и упала к её ногам, не разбившись.

"Ты за что-то наказан? - продолжала она расспросы? - Кем ты был до этого?"

В ответ он ныл, как прогнивший зуб под сверлом дантиста.

"Они оплакивают несбывшиеся мечты", - сказал за него крошечный чудик, отдалённо напоминавший перекормленную чайку, только с чешуйчатым гребнем вдоль спины. Арина хотела его расспросить поподробней, но он приподнял край волны и поднырнул под неё, как под одеяло. Вязова попыталась повторить его действие, но только зря намочила руки и подол платья.

К обеду "соборы" потеряли свою форму, оплыли. К вечеру их смыло волнами.

Следующий день принёс ещё больше открытий. За короткие сумерки, именуемые здесь ночью, пришел ветер, принёс Горы, полукольцом обступившие город и протянувшиеся вдоль побережья.

Они казались ещё выше, чем были на самом деле, эти Горы, беременные кладами и гордые оттого, что в них столько обрывов, готовых обрушиться лавин, ледяных водопадов, проложивших путь с вершин и теряющихся в песках у подножия.

Обрадовавшись неожиданному приобретению, чудики устроили праздник, украсили себя бумажными цветами, ленточками, засохшими огрызками и обглоданными костями. Они танцевали по улицам, приближаясь постепенно к таким дорогим каменным гостям.

- Я пошла за ними следом, ибо в городе было нечего делать.

Чудики вооружились стеклянными клетками и, соблюдая ими же придуманные правила, послушно карабкались по крутым склонам "дабы не обидеть Горы".

- Вы спросите, что они искали? Они выискивали водопады, открывали клетки, и струйка воды послушно перепрыгивала из каменного гнезда в стеклянное.