...Наш мир. Наше время. Городишко в одной из Российских областей...

Ленивое летнее солнце уже клонило круглую голову к дальним многоэтажкам. Город, словно измятая бумага, лежал внизу, в дрожащем воздухе расплываясь, теряя четкость очертаний. Из заводских труб силикатного комбината, вольготно расположившегося в самом сердце разросшегося провинциального поселения, ручными кобрами вытягивались белёсые ленты дыма, стремясь коснуться пухлых облаков. Даже с экрана, собиравшего записи многочисленных в здании банка камер наблюдения, казалось, струится запах гари, машинных выхлопов и перегретого асфальта.

Художник-урбанист, наверняка залюбовался бы подобным пейзажем, как романтик с радостью созерцает морской простор или живописные долины. Но Василию Ивановичу Позвонкову по прозвищу Чапай было не до смеха. Он в сто пятый раз просматривал плёнку с камеры видеонаблюдения. Сегодня он это делал напару с бывшим одноклассником Богданом в надежде отыскать ответ, какая же напасть подобралась к его мирному, никому не мешавшему банку. Бурные годы рэкета, бандитских разборок благополучно обошли его стороной, чтобы в мирное время одарить столь неприятным сюрпризом.

- Смотри-смотри, сейчас появятся, - не обращая внимания, что уже пять минут держит в руке остывший кофе, он ткнул коротким тощим пальцем в экран.

Богдан, крепкий симпатичный мужчина чуть за тридцать, судя по одежде способный оказаться и простым охранником, заглянувшим на работу не в свою смену, и состоятельным коллегой Чапая, с нетерпением припал к экрану. Первое необычное дело для его фирмы. Облажаешься, навеки потеряешь уважение в глазах Арины.

В поле обзора камеры, находящейся, между прочим, на крыше восемнадцатиэтажного жилого дома, в котором и квартировал банк Чапая, попали двое. Первым был полный одышливый мужичок, похожий на колобка-переростка, в мокрой от пота белой рубашке. Движения его казались неестественными, дёрганными, словно был он жертвой начинающего кукловода.

- Семён Макарович Попугаев, финансовый директор, - пояснил Чапай. - Семь лет у нас проработал. Нареканий не знал. И тут такое!

Колобок-переросток тяжело плюхнулся на вытащенную кем-то на крышу табуретку, и поднял безумные глаза на второго участника разворачивающейся драмы. Вернее, участницу. Она впорхнула в обзор объектива, продемонстрировала идеальную фигуру в цветастом облегающем платье. Чёрные волосы, забраны в тугой пучок на затылке. В ушах поблескивают маленькие серёжки. Лица не видно.

- И всё время спиной стояла, гадина! - словно выплюнул Василий Иванович.

- Значит, знала о камере, - Богдан снова сосредоточился на происходящем.

Женщина, наверняка что-то говорила, так как колобок кивал, потел, вытирал обильный пот белым рукавом и в то же время неотрывно смотрел на женщину. Во взгляде узких маленьких глазок читались и ненависть, замешанная на безграничном обожании, и панический страх, безысходность.

Внезапно что-то неуловимо изменилось на картинке. Богдан даже ощутил неприятный холодок, резво пробежавший вниз по позвоночнику. Женщина выпрямилась в струну, приподняла голову, и, продолжая следить за жертвой, заговорила. Камера наблюдения не была снабжена микрофоном, поэтому слов слушатели к счастью не услышали. Вполне хватило понаблюдать, что происходило с финансовым директором злосчастного банка. Его словно раздирали на части две разнонаправленные силы. Одна приказывала ему сидеть. Другая - вскочить и сделать нечто противоестественное. Семён Макарович то приподнимался, то заставлял себя снова сесть на спасительную табуретку. Женщина подошла вплотную, склонилась над жертвой, чтобы её глаза оказались на уровне колобковых и, вероятно, продолжала говорить.

После двух минут сопротивления, бедняга не выдержал, вскочил и подбежал к краю крыши. От гибельной бездны его отделял металлический заборчик, поставленный кем-то из предусмотрительных местных жителей, а может и на удивление заботливыми коммунальщиками, чтобы любопытные подростки, иногда взламывающие ход на крышу, ненароком не свалились.

Вцепившись в заборчик, он замер, но женщина призраком отца Гамлета шла следом, что-то без остановки долдоня. Бедняга, дрожа всем телом, перелез через либезную оградку, и теперь, вцепившись белыми пальцами в металл, развернувшись к ведьме сморщенным от страха лицом, закричал.

- Не хочу! - прочел по губам Богдан.

Она что-то ответила, и колобок разжал пальцы. Женщина сделала грациозное движение и пропала из объектива.

- И всё? - Богдан бы слегка разочарован. Кто поручится, что за оградой не висела платформа строителей?

- Тебе мало!? - в голосе Чапая прозвучало плохо скрываемое раздражение. - Эта гадина через Сёмку увела со счетов сорок шесть миллионов, потом расправилась с дураком у нас на виду и ещё емейл издевательский прислала, мол, ваш Сёма на небесах чаёк за ваше здоровье попивает, вам привет передаёт, а я в его память баксы трачу. С емейлом был вирус. Когда милиция нагрянула, читать было нечего. Вся бухгалтерия под ноль вычищена! Диски с резервными копиями из сейфа исчезли.

Бывший школьный товарищ покрылся красными пятнами, стукнул кулаком по столу, отчего чашечка с остатками кофе возмущённо подпрыгнула на блюдце.

- Так ты же сказал, Семён Макарович пропал без вести.

- Как же пропал. Двое наших сотрудников видели, как он с крыши летел, благим матом орал, и растаял в воздухе на подлёте к земле. Ещё трое свидетелей во дворе было. Правда, один ребенок. Другая - бабуля не слишком в своём уме, и третий - пьянчуга. Ещё с десяток крик слышали, но не видели ничего. Менты потоптались, послушали, решили их показания в расчёт не принимать, сотрудников наших к врачу отправили с проверкой на нормальность. Как-никак конец рабочего дня был.

- И что?

- И ничего. Предусмотрительная гадина с крыши ещё какой-то мешок сбросила. И всё, почудилось, видите ли. Мешок за человека приняли. Жара, усталость... Плёнку объявили неумелым спектаклем. Попугаев в розыске за хищение. Только не найдут его. Не найдут и всё. У меня нюх на такое. Чертовщина тут, Богдан. Исчез человек на подлёте к земле. Ни пуговиц, ни зубных коронок. Со всеми потрохами!

Васька почесал лысеющую макушку с реденькими короткими волосиками и обречённо вздохнул. Богдан поёжился. В охранке было неуютно. Обшитые белым пластиком стены напоминали больничный кабинет. Пять мониторов, куда транслировалась картинка не только из банковских помещений, но и с прилегающих территорий, включая входы в подъезды и крышу, холодно светились.

- Родственники у Попугаева есть?

- Любовница Лариска ничего не знает. Попугаев поссорился с ней неделю назад и больше не навещал. Старушку мать похоронил ещё прошлой зимой. Бывшая жена только перекрестилась, неприличным словом помянула, - перечислил Чапай.

- Вижу, вы уже сами расследование проводили, - Богдан не видел перспектив у дела, но, может, ребята что подскажут. - Хорошо, "Протуберанец" за это возьмётся. Жалко, что ты мне сразу не позвонил. Сразу такие вещи раскрываются быстрее.

- А что, были случаи? - заинтересовался Василий Иванович.

- Всякое происходило, - многозначительно отозвался Богдан.

Не то, чтобы он напускал на себя важности. Просто он немного стеснялся признаться бывшему однокласснику, что работает обычным бухгалтером в магической фирме. Попав под влияние Арины и её помощников, выделяющихся из толпы обывателей, ему хотелось выглядеть значимым и необычным.

- Сделай мне копию видеозаписи, - попросил он Чапая.

Только покинув офис банка, он выключил спрятанный в кармане диктофон.

Ваську Чапая, Ваську Второгодника он знал с третьего класса. Всякий раз, когда Богдан ссорился с Наташей, своей первой любовью и соседкой по парте, он отсаживался к хулигану Ваське. Возможно, именно благодаря этому Васька закончил школу, потом поступил в университет. Но вместо того, чтобы изучать станки, гулял напропалую. За что из университета полетел после первой же сессии. Спасибо связям папочки, Васька через полгода восстановился на экономическом отделении и уже к пятому курсу ворочал такими суммами денег, которые трудолюбивый разум Богдана не мог представить.