- Сегодня до полуночи из гавани отходят два корабля, - задумчиво пробормотал он. - "Касатка" скорее к столице пойдёт. "Гриф" - корабль военный. Если в Лирадру и отправится, только с войной. По двадцать пушек с каждого борта...
- Нет, Кинар, нам чтобы незаметно, - Маниоль нервничал. Он не любил просить. Любил делать щедрые подарки, помогать бескорыстно. А когда просить приходилось, словно обиженным мальчишкой оборачивался.
- У Маниоля там родич женится, - встряла я. - Брат. Письмо запоздало. Сами знаете, какое положение на границе. Кинар, разделить с родным человеком радость - дело угодное богам. Помогите.
Я сняла с лица платок и улыбнулась. Улыбнулась той самой улыбкой, которой, наверно, влюбила в себя маленького герцога, сама не желая того, той улыбкой, которой ежедневно одаривала Маниоля. И капитан оттаял.
- Погодите, схожу оденусь. Вы прямо сейчас готовы плыть?
- Конечно, - я по-прежнему была настроена на переговоры.
Дверь захлопнулась. Мы ждали. Маниоль только вздохнул. Я прижалась щекой к его плечу. Скоро, милый. Скоро всё закончится, мы спасёмся. На Лирадру власть эльфы не распространяется.
Корабль, скорее даже большая лодка на фоне того же "Грифа", нашелся быстро. О чём-нибудь расспрашивать бородатого капитана "Юркого" Кинар запретил сразу. Быстро пошушукавшись с коллегой, наш провожатый поспешил прочь, уводя под уздцы лошадей. Светиться возле контрабандистов ему не хотелось.
- Довезу до Зокмара, - коротко бросил бородач и указал на тесную каюту. - Девица, смотри, качка будет. Хныкать не станешь?
- Нет, почтенный, - я поправила платок и поспешила отвернуться. Не хватало, чтобы он меня узнал. Кинар предупреждал - этот фрукт за медяк удавится.
Утром "Юркий" уже заходил в бухту Зокмара. Белые дома с синими крышами, окруженные садами, карабкались на невысокие холмы, переходящие в горы. Лирадра - небольшое королевство, всего-то три Вирнарзии. Только непозволительно богатое. Рудники, самоцветные копи с залежами камней, позволяющих накапливать чародейскую силу. В такие камешки хорошо быстрые заклинания прятать...
Над городом висела беда. И была она столь безысходной, что я похолодела. Серые её нити уже омрачали радости жителей, приглушали детский смех. В воздухе словно жужжали миллионы невидимых крыльев мух-падальщиц... Значит, будет война.
Опять не найти нам пристанище, милый Маниоль. Упрашивать капитана взять нас собой в дальнейшее плаванье было верхом глупости. От бородача и его команды веяло угрозой.
Мы сошли на берег, и лысый писарь на таможне в подтверждение моих невесёлых мыслей посетовал:
- Кто их сегодня укусил? Корабль за кораблём уплывает. А те, которые приходят в гавань, долго не ждут. Даже команду на берег не отпускают. Разгрузятся - и прочь.
Писарь-таможенник явно скучал. Ему хотелось поговорить. Деятельная натура требовала суеты, шума, сплетен. А тут только мы. В книге регистрации всего три имени перед нашими. И это в десять утра! Срочно бежать!
Едва нас проверили местные чародеи - не шпионы ли, не несём ли угрозы, я выложила опасения Маниолю. Тот поморщился, как от ноющего зуба и, приказав ждать у здания морского порта, отправился искать лошадей.
Я ждала, без особого интереса разглядывая сине-белое здание с высоким шпилем. Где он, мой любимый? Что-то долго его нет...
Не помню, что я почувствовала в первую очередь: ниточку чужого колдовства, осторожно тянущуюся в мою сторону, или холодный изучающий взгляд. Я резко обернулась, приготовившись к защите... И сникла. Ко мне через площадь шла она, Тара. Мягко, с грацией, присущей только кошкам и эльфам, ступали по светло-коричневой брусчатке её стройные ноги в белых высоких сапогах.
Тара сильно изменилась. Морщины разгладились, некогда седые волосы обрели золотой блеск. Красива, гадина!
Бежать было некуда. Надеюсь, у Маниоля хватит ума не соваться в самое пекло, а потом мы что-нибудь придумаем...
- Твой любовник у нас, - разрушила хрустальный замок моих надежд эльфийская карга. - И от твоей сговорчивости зависит, как долго он проживёт.
Небо перевернулось. Пошло серой рябью проклятье, довлеющее над городом. Дома изогнули оконные проёмы в немом хохоте. Когти тоски и безысходности вонзились в сердце. Только не Маниоль! Любимый мой, обожаемый! Ты не заслужил оказаться в плену у этих зверей!
- Вот-вот, голубушка, шелковой будешь, чтобы он жив остался и вернулся к тебе не сильно потрёпанный.
Надо было бежать, спасать Маниоля. Пока я не в их руках, ничего они не сделают с моим обожаемым. Разум кричал, надрывался, а я стояла каменным памятником собственному страху, позволяя подоспевшим "волкам" Тары завести руки за спину и накинуть колдовские путы. У меня не было сил сопротивляться. Маниоль, прости!
Зная таланты пленницы, они отвели меня в дом у самого моря, на невысоком утёсе, поселили в комнате на первом этаже. Они готовили вторжение. Ш`Радебриля среди них я не увидела, слава богине. Но и Маниоля я тоже не чувствовала. Я потребовала его привести. Тара только рассмеялась.
- А ведь это он нас к тебе привёл, не заметил поискового заклинания! Ещё с "Болотной цапли" тащил за собой. Тохрай постарался. Он тоже немного чародей. И первое, что сделал Тохрай - сообщил нам. Дальше проследить ваш путь оставалось делом техники.
- Отпустите его! Отпустите моего Маниоля!
- Нужен нам твой хахаль! Это Зокмарцам необходим шпион противника. У них от созерцания его казни патриотическое настроение вверх попрёт.
Я рванулась вперёд, но невидимые путы не позволили сдвинуться с места.
- Хочешь, я покажу тебе, где его казнят? Нет, лучше ты сама понаблюдаешь за казнью. Полюбуешься на прощание!
Ведьма сверилась с часами-медальоном и довольно произнесла:
- Через два часа. Готовься!
Стерва! Да я тебя за Маниоля! Если ты эльфа, если ты вечная, наделённая неограниченной властью, тебе позволено втаптывать людей в грязь? Пусть король тебе в рот смотрит, ловя каждое слово у не требующей трон исполнительной помощницы, я тебе не постесняюсь горло перегрызть!
Эмоции слишком ярко отразились на моём лице. Тара улыбнулась скорее сочувствующе, чем торжествующе.
- Что я должна сделать? - спросила я, готовая на всё.
- Уже ничего, милочка. Всего, что от тебя требовалось, ты добилась!
Она повернулась к двери.
Богиня, моего Маниоля убьют! Убьют, а я ничего не смогу сделать! Я бухнулась на колени, плакала, хваталась за сапоги, за полы короткого плаща... Слуги оттащили меня от неё за волосы, оставили один на один с горем. А за зарешеченным окном клокотали волны, швыряя клочья пены.
Я только тогда поняла, что всё действительно уже сделано. И эльфийскому отродью удастся только собрать урожай. Моя богиня, сестра морского короля, неужели ты будешь равнодушно взирать на происходящее, позволив этой гадине совершить задуманное?...
Через час меня запихнули в карету и повезли в сторону гор. Рот мне заткнули, ибо терпеть поток сквернословия и проклятий в свой адрес чуткое эльфийское ухо оказалось неприспособленно.
Небо было ясным. Город внизу лежал, словно на картинке в учебнике по странознанию - аккуратный, уютный. Меня привязали к липе на высоком холме, за которым Зокмар заканчивался. Я прекрасно обозревала лежащую внизу Площадь Правосудия, собравшуюся толпу, привязанного к позорному столбу моего Маниоля. Перед ним стояли четверо арбалетчиков. Ещё пятеро нацелили болты на толпу - вдруг найдётся безумец вызволять шпиона.
Я плакала, я кричала, но голос отчего-то пропал, не долетая вниз. Я хотела отвернуться, но проклятые шавки Тары привязали меня так, что я не могла пошевелиться. Чуть наклонённое вперёд дерево словно было на их стороне...
Когда хмырь в чёрном балахоне закончил оглашение мнимых провинностей моего любимого и взмахнул рукой, давая команду арбалетчикам, глаза я всё-таки закрыла. Не выдержала.
