Поездка оставила у меня двоякое чувство: удовлетворенность и отвращение. Фитч предупреждал, чего следует ожидать, и даже тщательно инструктировал относительно ритуала приема заказа; тем не менее реальность вызывала неприятные ощущения. Одно дело бойко рассуждать о подкупе и коррупции, и совсем другое — самому давать взятки. Нет, напомнил я себе, моя роль заключается в пассивном принятии правил игры. Эти люди уже коррумпированы. Вопрос лишь в том, кто им заплатит — немецкая фирма или «Спартак». В конце концов, «Chi paga?»[58] — любимая присказка итальянцев.
Моя голова была занята всеми этими мыслями, и поэтому неудивительно, что я совсем забыл о существовании таких личностей, как Залесхофф и Вагас.
Вскоре мне о них напомнили.
Первое напоминание содержалось в длинном постскриптуме письма Клэр, которое по возвращении ждало меня в отеле «Париж».
P.S. Кстати, Ники, мой милый, полагаю, ты должен принять какие-то меры к горничной или кому-то еще, кто имеет доступ в твой номер. Наверное, ты помнишь, что просил меня каждую неделю присылать инженерное приложение (кстати, что я и делаю), причем написал это на обратной стороне конверта. Знаешь, дорогой, по мнению твоей маленькой мисс Шерлок, конверт вскрывали над паром. Особенно заметно это по небольшому изгибу надписи (ты ведь знаешь, что строчки у тебя идеально ровные?), а когда я внимательнее присмотрелась к конверту, то увидела тонкую полоску клея вокруг клапана и примерно в 0,5 см от него. Думаю, на меня плохо повлияли твои периодические рассуждения относительно научного метода, поскольку я сделала вот что: выскочила из дома и купила пять разных конвертов, с которыми провела эксперимент. Сначала я заклеила пять конвертов, а потом, выждав два часа, вскрыла над паром. После этого я вновь заклеила их и оставила до утра, чтобы сравнить результаты с твоим конвертом. На всех была полоска клея, которая, как я полагаю (обрати внимание на научный подход), образовалась отчасти из-за сморщивания бумажного клапана после обработки паром, а отчасти из-за поверхностного натяжения клея, пока он находился в жидком состоянии. Я понимаю, что это не доказательство и что я должна молчать, пока не проверю пять сотен контрольных конвертов, но я не могу тратить на это время, а кроме того, продолжительная работа с паром испортит мою прическу. И все равно, полагаю, тебе лучше об этом знать.
С любовью, Клэр.
Я серьезно задумался. Горничная этого сделать не могла. Закончив письмо, я положил его в карман пиджака, который собирался надеть утром. На следующий день, выйдя из номера, опустил конверт в почтовый ящик в отеле.
Затем в голове мелькнула неприятная мысль. Я исследовал обратную сторону конверта, в котором пришло письмо. Ошибиться было невозможно — на нем виднелась полоска клея, о которой писала Клэр. Все сомнения сразу отпали. Мою корреспонденцию читают. Вопрос лишь в том, кто именно?
Конечно, это мог быть один из служащих отеля, но у такого ответа имелся один недостаток. Почтовый ящик в отеле открывает почтальон, и он же забирает оттуда письма. Вероятно, никто из работников отеля не имеет доступа к содержимому ящика. В любом случае его прекрасно видно от стойки администратора. Очень странно!
Я принял ванну, переоделся, позавтракал и отправился в офис. Беллинетти встретил меня бурными приветствиями. Пока синьор отсутствовал, все чудесным образом шло само собой. Умберто смущенно улыбался. Серафины не было. Я прошел в свой кабинет.
— Беллинетти, кто сегодня вскрывал утреннюю почту?
— Я, синьор, как вы велели.
— Хорошо. Мне нужно видеть конверты, в которых пришли письма.
— Конверты, синьор? — Беллинетти снисходительно улыбнулся. — Вы имеете в виду письма?
— Нет, я имею в виду именно конверты.
Его брови взметнулись вверх, к самым волосам, и он извлек конверты из мусорной корзины. Я просмотрел их по очереди. Во всех случаях явно присутствовала полоска клея. Я вернул конверты в мусорную корзину. Озадаченный Беллинетти молча наблюдал за мной.
— Вы можете назвать человека, у которого есть причина или возможность вскрывать над паром и читать нашу корреспонденцию, Беллинетти?
Мой помощник заморгал, и его лицо побледнело.
— Нет, синьор.
— И никаких предположений?
— Нет, синьор.
— Вы об этом знали?
— Нет, синьор.
Я прекратил расспросы. Совершенно очевидно, это для него не новость. И так же очевидно, что он не желал ее обсуждать. Я решительно принялся за работу.
После ленча наведался в полицейское управление.
На этот раз меня заставили ждать всего пять минут и провели в кабинет синьора капитана.
Он сдержанно кивнул:
— Да, ваш вид на жительство готов. — Капитан протянул документ. — Еще раз напоминаю, что вы должны являться каждую неделю, чтобы поставить печать.
— Мой бизнес предполагает частые поездки по стране. Вполне возможно, я не смогу быть в Милане каждую неделю.
— О таких случаях вы должны сообщить нам заранее.
— Благодарю. Мой паспорт, пожалуйста.
Капитан нахмурился.
— Но вам уже все объяснили.
Сердце у меня почему-то замерло.
— Мне ничего не объяснили. На прошлой неделе мне сказали, что паспорт отправлен в министерство иностранных дел.
— Совершенно верно. К сожалению, — любезным тоном произнес капитан, — его потеряли. Мы ждем, что он отыщется в любой момент. Как только паспорт найдут, его вам немедленно возвратят. А пока у вас на руках будет вид на жительство.
— Но…
— Вы же пока не собираетесь покидать Италию?
— Нет, но…
— Тогда паспорт вам не нужен.
Я с трудом сглотнул.
— Это важный документ. Его нельзя терять.
Капитан раздраженно пожал плечами:
— Всякое бывает.
— Я немедленно проинформирую британское консульство.
— Вашему консулу уже сообщили.
Как вскоре выяснилось, капитан не солгал. В консульстве со мной беседовал тот же сотрудник.
— Не повезло, конечно, — согласился он. — Понимаете, мы ничего не можем поделать. Нужно дать им возможность найти паспорт. Вы ведь не намерены сейчас уезжать из страны?
— Пока нет, — неохотно признал я.
— Тогда посмотрим, что будет дальше. Знаете, потеря паспорта — это серьезно. Мы должны быть очень осторожны. Разумеется, если вам потребуется уехать, мы снабдим вас документами, чтобы вы смогли добраться до дома. Но это не решит вопрос с паспортом. Мы свяжемся с вами, как только что-то узнаем.
Вернувшись в офис, я закурил и сел, чтобы все обдумать.
Прошлую ночь я провел в железнодорожном вагоне и спал урывками; вполне возможно, что моя способность к самообману из-за этого несколько ослабла, — впервые за все время я позволил себе отнестись к Залесхоффу серьезно. Американец предупредил, что мой паспорт потеряют. И оказался прав. Совпадение? Не может быть. Так паспорта не теряют. И удобное объяснение относительно комиссионных и знакомств Залесхоффа тоже не годится. Мои мысли вернулись к проведенному с американцем вечеру. Можно ли считать чистой случайностью, что Залесхофф покинул свой офис одновременно со мной? Я стал сомневаться. Потом вспомнил Вагаса с его намеками и странную просьбу Залесхоффа, настаивавшего, чтобы я еще раз встретился с генералом. Каким-то образом тут замешан и Фернинг. Я вспомнил, что в моем бумажнике лежит листок из блокнота Фернинга. Неизвестный С.А. Брага из Турина. Картотеки… В.18… «ненастоящим, как стеклянный глаз»…
Я раздраженно смял сигарету. Дела Фернинга меня не касаются. При мысли о генерале Вагасе по спине пробегал холодок. Залесхофф действовал мне на нервы. Логичнее просто не обращать внимания. Человеку моего возраста нелепо заниматься детскими глупостями. А потом я вновь вспомнил о паспорте. На это не обращать внимания не получится. И еще неприятная история с письмами. Возможно, Залесхоффу что-то известно…
Наверное, мои мысли так и двигались бы по кругу, но в этот момент в комнату вошел Умберто и положил на мой стол какие-то бумаги. Я поднял на него глаза.
