Гаттерас готов был уже резко ответить, но доктор вмешался в разговор.

- Друзья мои, - напомнил он, - речь идет не о кораблях, а о новом море…

- Это море вовсе не новое, - возразил Альтамонт. - Оно нанесено на все карты полярных стран. Называется оно Северным Ледовитым океаном, и я не вижу оснований менять его название. Если со временем мы обнаружим, что это всего лишь залив или пролив, тогда подумаем, как его назвать.

- Пусть будет так! - согласился Гаттерас.

- Вопрос решен, - сказал доктор, который уже начинал раскаиваться, что затронул столь щекотливую тему, возбуждающую национальное соперничество.

- Но вернемся к земле, на которой мы сейчас находимся, - продолжал Гаттерас. - Насколько мне известно, она не была нанесена даже на новейшие карты.

Говоря это, он пристально смотрел на Альтамонта; тот невозмутимо выдержал его взгляд и отвечал:

- И на этот раз вы ошибаетесь, Гаттерас!

- Ошибаюсь? Как? Эта неисследованная страна, эта новая земля…

- Уже имеет название, - спокойно ответил Альтамонт.

Гаттерас замолчал. Губы его дрожали.

- Какое же? - спросил доктор, несколько озадаченный заявлением американца.

- Дорогой доктор, - отвечал Альтамонт, - у мореплавателей всех стран существует обычай, а пожалуй, даже и право, давать название стране, в которую они прибыли первыми. Мне кажется, в данном случае я мог и даже должен был воспользоваться этим неоспоримым правом…

- Однако… - начал было Джонсон, которому не нравилась вызывающая манера Альтамонта.

- Мне кажется, - продолжал американец, - трудно отрицать факт прибытия «Порпойза» к этим берегам, даже если бы он пришел по суше, - добавил он, бросая взгляд на Гаттераса. - Тут нечего спорить!

- Такое притязание недопустимо! - сурово, хотя и сдерживаясь, возразил Гаттерас. - Чтобы дать название земле, необходимо по крайней мере ее открыть, а этого, по-моему, вы не сделали. Вы предъявляете какие-то права, а между тем где бы вы были теперь без нас? На глубине восьми футов под снегом!

- А без меня, милостивый государь, - едко возразил американец, - без моего корабля, что было бы теперь с вами? Все вы давным-давно перемерли бы от голода и стужи.

- Друзья мои, - попробовал было вмешаться доктор, - успокойтесь, все это можно уладить. Послушайте меня!

- Господин Гаттерас, - продолжал Альтамонт, указывая на капитана, - может давать названия всем другим землям, какие он откроет, - если только он их откроет, - но эта земля принадлежит мне! Я даже не могу допустить, чтобы она имела два названия, подобно земле Гриннелла, которая называется также землей Принца Альберта, так как была почти в одно и то же время открыта американцем и англичанином. Но в данном случае дело обстоит иначе. За мною неоспоримое право первенства! До меня еще ни один корабль не рассекал этих вод и нога человека не ступала на этот материк. Я дал ему имя, которое и останется за ним!

- Какое имя? - спросил доктор.

- Новая Америка! - ответил Альтамонт.

У Гаттераса судорожно сжались кулаки, но, сделав над собой отчаянное усилие, он смолчал.

- Можете ли вы доказать, - продолжал Альтамонт, - что англичанин ступил на этот материк раньше американца?

Бэлл и Джонсон молчали, хотя надменная самоуверенность Альтамонта раздражала их не меньше, чем самого капитана. Но им нечего было возразить.

Несколько минут длилось тягостное молчание, наконец доктор сказал:

- Друзья мои, верховный человеческий закон - это закон справедливости; он заключает в себе все остальные законы. Итак, будем справедливы и не дадим волю дурным чувствам! Первенство Альтамонта, по-моему, очевидно. Спорить больше нечего. Мы вознаградим себя со временем, и на долю Англии придется немало наших будущих открытий. Оставим же за этой землею название Новой Америки. Но, дав ей такое название, Альтамонт, я думаю, еще не окрестил ее заливов, мысов, вершин и кос и, надеюсь, никто не помешает нам назвать вот эту, например, бухту бухтой Виктории.

- Никто, - сказал Альтамонт, - при условии, что вон тот мыс получит название мыса Вашингтона.

- Вы могли бы выбрать другое имя, - воскликнул вне себя Гаттерас, - менее неприятное для слуха англичанина!

- Но не мог бы найти имени более приятного для слуха американца, - высокомерно возразил Альтамонт.

- Слушайте, господа, - сказал доктор, изо всех сил старавшийся примирить соперников, - прошу вас, не спорьте на такие темы. Пусть американцы гордятся великими людьми своей родины. Воздадим должное гению, где бы он ни родился! Альтамонт уже высказал свое желание, теперь очередь за нами. Пусть в честь нашего капитана…

- Нет, доктор! Поскольку это американская земля, я не желаю, чтобы с ней было связано мое имя.

- Это ваше окончательное решение? - спросил доктор.

- Окончательное! - ответил Гаттерас.

Клоубонни больше не настаивал.

- Теперь очередь за нами, - обратился он к боцману и Бэллу. - Оставим здесь следы своего пребывания. Предлагаю назвать остров, лежащий в трех милях отсюда, островом Джонсона в честь нашего боцмана.

- Что вы, доктор! - сконфуженно пробормотал старый моряк.

- А вот ту гору на западе мы назовем Бэлл-Маунт - горою Бэлла, если наш плотник не возражает.

- Слишком много чести, - промолвил Бэлл.

- Вы это вполне заслужили, - сказал доктор.

- Превосходно! - заметил Альтамонт.

- Теперь нам остается только дать название нашему форту, - продолжал Клоубонни, - и на этот раз не будет споров. Если мы нашли в нем убежище, то обязаны этим ни ее величеству, ни Вашингтону, но одному только богу, который в нужный момент свел нас всех вместе и спас от гибели. Итак, пусть этот форт называется фортом Провидения.

- Удачная мысль! - воскликнул Альтамонт.

- Форт Провидения - это звучит замечательно! - воскликнул Джонсон. - Значит, возвращаясь из наших экскурсии на север, мы будем держать курс на мыс Вашингтона, потом войдем в бухту Виктории, оттуда махнем в форт Провидения и там в Доме доктора сможем отдохнуть и подкрепить себя едой.

- Итак, дело улажено! - сказал доктор. - Впоследствии, когда мы будем делать новые открытия, нам придется давать и другие названия, но, надеюсь, это больше не вызовет споров. Друзья мои, здесь надо любить друг друга и помогать друг другу. На этом пустынном берегу мы ведь единственные представители рода человеческого. Не будем же допускать в свою душу те ужасные страсти, которые терзают человеческое общество, и объединим свои усилия, чтобы сообща, мужественно и стойко переносить все испытания. Кто знает, каким опасностям, каким страданиям будет угодно небу подвергнуть нас, прежде чем мы увидим родину! Будем же все пятеро, как один, и отрешимся от всякого соперничества, которое вообще не должно бы существовать между людьми, а тем более здесь! Слышите, Альтамонт, и вы, Гаттерас!

Гаттерас и Альтамонт ничего не отвечали, но доктор сделал вид, что не замечает их молчания.

Затем разговор перешел на другую тему и коснулся охоты. Необходимо было пополнить запасы мяса: близилась весна, и скоро должны были появиться куропатки, зайцы, песцы и медведи. Итак, решили воспользоваться первым же погожим днем, чтобы произвести разведку на материке Новой Америки.

На другой день рано утром Клоубонни решил подняться на утес, к которому был прислонен Дом доктора. Не без труда взобрался он по уступам на самую вершину. Оттуда перед ним открылся широкий вид. Кругом на огромное пространства поверхность земли была изломана какими-то вулканическими силами. Снег беспредельным белым покровом устилал материк и море, так что трудно было отличить их друг от друга.

Как только Клоубонни убедился, что возвышение, на котором он стоит, господствует над окрестными равнинами, ему пришла в голову мысль, которая, впрочем, не удивила бы никого из знавших доктора.

Он напряженно размышлял, со всех сторон обсуждая и взвешивая эту идею; и вернувшись в ледяной дом, мог сообщить своим товарищам уже вполне созревший у него в уме план.