За год службы в абвере капитан Бенеке добился благосклонности Канариса и был с ним, можно сказать, в весьма неплохих отношениях. А ежемесячные совещания в Берлине, на которых обязательно присутствовали все начальники III отдела абвера и местных отделений контрразведки, помогли Бенеке еще лучше изучить своего шефа. Канарис обладал редкой способностью не замечать промахов у человека, который ему нравился. Больше того, иногда он просто прикрывал отдельные неудачи своих любимцев. Но в то же время он мог пойти на что угодно, если хотел сделать существование неприятного ему лица невыносимым. Канарис вообще был человеком с ярко выраженными антипатиями и симпатиями и при всем этом оставался крайне недоверчивым. Рассказывают, что, будучи еще начальником штаба какого-то соединения на флоте, он терпеть не мог, когда кто-нибудь из его подчиненных разговаривал с командующим в его отсутствие. Как только Канарис узнавал, что командующий хочет говорить с кем-либо из офицеров штаба, он подходил к его кабинету, как бы невзначай приоткрывал дверь и, выразив свое удивление тем, что там были люди, извинялся, почтительно кланялся и непременно входил в комнату.

Бенеке всегда старался точно соблюдать все неписаные «правила» шефа. А у Канариса было много таких причуд. В большой корзине в углу кабинета лежали две маленькие собачки — Сабина и Каспер, любимицы Канариса. И горе тому, кто не оказывал им должного внимания! Чтобы получить признание хозяина, нужно было прежде всего снискать расположение его собак. Адъютант Канариса, долговязый майор Енке, всегда возмущался тем, что единственной его обязанностью, даже в заграничных поездках, была забота о собачках.

Когда Канарис вернулся из военного министерства, он нашел капитана Бенеке играющим на полу с болонками. Видимо очень довольный таким поведением подчиненного, адмирал опустился на стул. Несколько минут он сидел молча, сосредоточенно думая о чем-то, вероятно, принимал важное решение. Затем он прямо приступил к делу:

— У меня есть для вас специальное задание. Я согласен с майором Пфульштейном. Вы должны получить более четкий район действий, чем остальные офицеры отдела III-F. Ганновер для вас слишком тесен. Поэтому я решил направить вас, Бенеке, за пределы Германии — в Норвегию. Международная обстановка сейчас настоятельно требует этого. Вы будете работать против Советского Союза и Великобритании. Явитесь ко мне через четырнадцать дней и расскажете, как вы намерены решить эту задачу…

Уже на следующий день в нескольких ганноверских газетах можно было прочитать объявление о том, что одна супружеская пара ищет преподавателя норвежского языка. А ровно через 24 часа уроженка норвежского города Берген дала семье Бенеке свой первый урок. Капитан вдруг начал восстанавливать связи с теми из своих друзей, которые занимались торговлей, судоходством и рыболовством. У многих он просил рекомендательные письма. Когда это было нужно, Бенеке разъезжал на автомашине по всей Германии, завязывая знакомства с нужными людьми. Многие говорили, что господин Бенеке едет в Норвегию на отдых и хочет одновременно изучить эту страну и ее народ. Разумеется, Бенеке выяснил, с какими деловыми кругами, видными семьями и влиятельными норвежскими лицами он сможет общаться. Стремясь выполнить свою задачу как можно лучше, Бенеке не ограничился предварительным знакомством только со столицей Норвегии и такими крупными ее городами, как Берген и Тронхейм. Он раздобыл адреса видных людей и в мелких городах: Кристиансанне, Мандале и Лиллесанне на побережье Скагеррака и даже за 68-й параллелью в городах Вардё, Вадсё и Киркенесе. Ему удалось приобрести около 30 рекомендательных писем. При этом лишь несколько человек из числа его самых близких друзей знали о действительных намерениях Бенеке. Он был осторожен в выборе тех, кому можно довериться.

И друзья помогли. Особенно удивил Бенеке директор отделения фирмы Руршталь в провинции Рейн-Вестфалия А. Г. Виттен, подаривший капитану 100 визитных карточек, на которых Бенеке значился техническим консультантом одного из крупнейших сталелитейных заводов Германии. Это была блестящая находка. Но чтобы выступать в качестве генерального агента той или иной крупной германской фирмы, ему нужно было хотя бы минимально ознакомиться с промышленно-торговым делом и, кроме того, разыскать представителей соответствующих организаций в различных городах. И, надо признать, Бенеке в этом преуспел.

Когда четырнадцать дней истекло, капитан, как было условлено, снова отправился в Берлин. Он рассказал Канарису свой план и похвастался рекомендательными письмами, пачкой визитных карточек и теми сведениями о Норвегии, которые сумели дать ему друзья и знакомые.

Канарис с интересом выслушал доклад капитана. Бенеке просил не менее шести недель для детального ознакомления с Норвегией. Адмиралу это показалось многовато, однако он согласился с доводами капитана.

— Поездка потребует большого багажа, мой адмирал, — как бы невзначай заметил Бенеке. — Мне понадобится много разной одежды, а также смокинги, рубашки и прочее. А все это стоит денег.

И он без дальнейших церемоний попросил адмирала разрешить ему использовать 1000 марок на личные расходы.

Канарис усмехнулся и нажал кнопку.

— Будьте добры, попросите ко мне интенданта, — сказал он вошедшей секретарше.

Несколько минут прошло в молчании. Появился интендант.

— Дорогой Теппеп, вы, конечно, уже слышали, что наш капитан Бенеке едет в Норвегию. Он будет в отъезде шесть недель. Сейчас он зайдет к вам, чтобы получить необходимую валюту. Ему будут нужны не только норвежские, шведские и датские кроны, но и английские фунты и даже американские доллары. А когда вернетесь, — продолжал адмирал, уже обращаясь к Бенеке, — назовете общую сумму израсходованных денег.

И он снова повернулся к интенданту:

— Денежные отчеты капитана Бенеке я буду подписывать сам. Об ответственности можете не беспокоиться.

Интендант не смог скрыть своего удивления; его ужаснуло такое легкомыслие адмирала и откровенное пренебрежение святыми для него бухгалтерскими законами. Но, сделав недовольную мину, он не проронил ни слова. Отвесив подчеркнуто вежливый поклон, интендант покинул кабинет…

Итак, Бенеке отправился в Норвегию. Теперь это был уже не капитан германской армии, а зажиточный турист, обладатель солидного багажа, ушедший на пенсию крупный промышленник, который в качестве акционера поддерживает связи со сталелитейными предприятиями Европы. Именно поэтому его сильно интересует шведская железная руда и порт Нарвик, через который ведется ее транспортировка…

«Германия изучает район Балтийского моря и Скандинавию, имея в виду использовать эти районы в тотальной войне», — писала «Правда» 7 августа 1937 года[16], то есть как раз в те дни, когда офицер абвера Бертольд Бенеке начал разъезжать по Норвегии в качестве представителя германской сталелитейной промышленности. В то время немецкие самолеты и военные корабли наносили частые визиты в города и порты норвежского побережья. Даже сам военный министр фон Бломберг посетил с непонятными целями город Нарвик и совершил «инспекционную поездку» по Уфутенской железной дороге.

Норвегия рано или поздно должна была стать яблоком раздора. Учитывая эти обстоятельства, германское верховное главнокомандование вынуждено было срочно послать в Норвегию специального человека, чтобы следить за развитием событий непосредственно на месте и чтобы при необходимости заблаговременно подать сигнал тревоги.

Еще 3 августа 1937 года из полицейского управления города Кристиансанна в министерство юстиции и полиции пришло секретное письмо. В конце его рукой начальника городской полиции Руннинг-Тэннесена было приписано: