Так проходили недели и месяцы.

Шведская полиция в этот период была тоже целиком занята распутыванием подобных дел. Адмирал Вернер Штеффан, военно-воздушный и морской атташе Германии в Стокгольме, в течение осени 1939 года создал широко разветвленную шпионскую сеть во всех крупных скандинавских портах. Это давало Германии возможность следить за действиями Норвегии и Швеции в торговой войне между крупными державами. Шведская полиция безопасности довольно рано напала на след предприимчивого военно-морского атташе и держала в поле зрения не только его самого, но и его агентов. И все же профессиональный опыт подсказывал норвежским и шведским руководителям, что нельзя переходить к решительным действиям раньше времени. Это, рассуждали они, наверняка помешало бы устранить зло вместе с его корнями; другими словами, преждевременные действия не дали бы возможности раскрыть всю шпионскую организацию немцев в Скандинавии. Ведь как бы там ни было, а предоставление шпионам, после того как они уже засечены, возможности продолжать еще некоторое время свою деятельность помогает лучше и полнее узнать структуру и методы действий шпионской организации.

Через некоторое время в сети, расставленные шведской полицией, попались две весьма крупные рыбы: инженер Мюллер, который обосновался в одном из железорудных районов Швеции, и врач германского посольства в Стокгольме Михаэль. Оба шпиона были преданы суду. В процессе разбирательства удалось установить, что в сентябре 1939 года «специалист» германского посольства по мореплаванию господин К. посетил Нарвик и передал инженеру Мюллеру симпатические чернила, а в марте 1940 года он же доставил германскому вице-консулу в Нарвике коротковолновый радиопередатчик. Все нити шпионажа, как сообщили шведы своим коллегам — норвежцам, явно вели к резиденции адмирала Штеффана в Стокгольме.

Но шведы считали, что им необходимо действовать очень осторожно. Положение Швеции и Норвегии в эту полную событий зиму было весьма критическим. Западные державы оказывали на них давление с целью добиться пропуска своих войск через их территорию. Эти войска предназначались для оказания помощи Финляндии в ее вооруженном конфликте с Советским Союзом. В то же время министр иностранных дел Швеции постоянно предпринимал шаги к тому, чтобы немцы оказывали со своей стороны большее давление на Москву, стремясь таким образом помочь финнам. Поэтому разоблачение адмирала Штеффана все время откладывалось. Только 21 марта, спустя восемь дней после заключения Московского договора[8], положившего конец зимней кампании, министр иностранных дел Швеции Гюнтер вручил германскому послу в Стокгольме меморандум, в котором содержалась просьба о замене в ближайшем будущем военно-воздушного и морского атташе Германии в Швеции «К сожалению, — говорилось в меморандуме, — оказалось и это можно подтвердить многими достоверными данными, имеющимися в распоряжении шведской полиции что все нити торгового шпионажа сходятся в канцелярии господина адмирала Штеффана. Министр иностранных дел Швеции желает уладить это дело миром не предавая его гласности. Однако он не рекомендовал бы германскому посольству задерживать адмирала в Швеции слишком долго. Есть опасение, что об этом деле узнает общественность и назовет вещи своими именами».

Когда немцы 9 апреля начали вторжение в Данию и Норвегию, адмирал Штеффан все еще оставался на своем посту в Стокгольме. При таком коренном изменении обстановки шведы не решились больше настаивать на высылке адмирала, хотя они имели в своих руках неопровержимые улики против него. Таким образом, наказаны были только сообщники Штеффана.

Ни норвежским, ни шведским властям не удалось изгнать из своих стран главных резидентов германской разведки. Но нужно признать, что дело с выдворением майора Бенеке уже близилось к завершению, правда, с большим опозданием. Конечно, это нисколько не меняло положения: лису нужно было посадить в клетку значительно раньше. Слишком долгое выжидание в подобных делах никогда себя не оправдывало.

Норвежская тайная полиция, без сомнения, располагала достаточными уликами, изобличавшими господина Бенеке и его секретаря Опитца. Последний, как скоро выяснилось, был весьма опытным и знающим свое дело радиотелеграфистом. Трудно сказать, отвечало ли выполняемое Опитцем задание занимаемому им положению. Мы этого не знали, как не знали и смысла многочисленных шифрованных сообщений, ушедших в Берлин в те дни. Если бы мы сумели вовремя их разгадать, то не только имели бы ответы на многие интересовавшие нас тогда вопросы, но и само положение, естественно, могло быть другим.

Итак, кем же был в действительности помощник торгового атташе Бенеке? С какими секретными поручениями он прибыл в Норвегию? Чтобы получить ответ на эти вопросы, необходимо вернуться несколько назад к рубежу 1936–1937 годов.

2 февраля 1937 года германский посланник в Осло Генрих Зам направил в министерство иностранных дел в Берлин обширный секретный доклад. Копия доклада была одновременно послана германским военным атташе в Хельсинки и Стокгольме. А за месяц до этого германская миссия докладывала своему начальству о необычайно резком изменении взглядов на оборону страны у руководства Норвежской рабочей партии[9]. Причины этого поворота во взглядах были вполне понятны.

Непрерывный поток сообщений о появлении таинственных самолетов над Северной Норвегией и об усилении активности великих держав в этих районах в конце концов заставил норвежцев открыть глаза на действительность и более трезво оценить обстановку, в которой для них была скрыта большая угроза. Настала пора подумать об укреплении обороны Норвегии. И надо сказать, что об этом беспокоились не только одни норвежцы. От представителей норвежских промышленных кругов посланник Зам узнал, что шведское правительство предприняло в Осло серьезные шаги с целью добиться от норвежского правительства увеличения численности вооруженных сил Норвегии. Примеру шведов последовали англичане. Согласно сведениям, полученным Замом из одного вполне достоверного источника, стоявшего близко к норвежскому генеральному штабу, британское правительство запрашивало, готовы ли норвежцы усилить свою оборону какими-либо более эффективными средствами. Если нет, то британское правительство предупреждало, что оно оставляет за собой право «взять дело обороны Норвегии в свои руки» и готово «принять необходимые для этого меры…».

Понятно, что после такого «запроса» даже наиболее яростные противники усиления обороноспособности страны должны были стать на новую точку зрения. Наш медлительный Ула Нурманн[10] стал более активным. Те военные руководители, которые до недавнего времени считали, что угроза Норвегии идет главным образом со стороны Финляндии и что опасность нависла только над областью Финмарк, вскоре убедились, что над Северной Норвегией летают не финские самолеты и что не финские суда нарушают территориальные воды Норвегии. Командир 6-й норвежской дивизии генерал Эриксен[11] потребовал от правительства проведения экстренных мероприятий по усилению обороны страны. Он настаивал на посылке на север торпедных катеров.

Доктор Зам нашел нужным обратить внимание на газету правой ориентации в Осло «Тиденс теин», в которой еще два-три года тому назад, а именно 28 декабря 1934 года и 19 января 1935 года были опубликованы две статьи под крупными заголовками. В первой статье «Загадка таинственных самолетов разгадана» газета подробно рассказывала о службе подслушивания, которую несут опытные радиотелеграфисты и специалисты по радиопеленгации в Осло, Вардё и Анденсе. Были перехвачены одинаковые загадочные сигналы в северной части Вестеролена и на побережье Мере[12]. Оказалось, что эти сигналы очень походят на те, которые были засечены в дни появления «мистических» самолетов над Норвегией. Пеленгация показала, что передатчики находятся где-то на востоке. Вторая статья под не менее броским заголовком уже определенно утверждала, что самолеты, так же как и сигналы, посылаются русскими.