Когда генерал фон Фалькенхорст и его начальник штаба получили 24 февраля 1940 года директиву от начальника главного штаба вооруженных сил (OKW) генерал-полковника Кейтеля, оказалось, что ранее созданный так называемый «рабочий штаб» уже в течение 14 дней занимается подготовкой оперативного плана захвата Норвегии.

Этот «рабочий штаб» начал свою деятельность 5 февраля и состоял из представителей всех видов вооруженных сил во главе с капитаном 1 ранга Теодором Кранке. Военно-воздушные силы представлял полковник Роберт Кнаусс, работавший ранее в дирекции Люфтганзы; группу офицеров сухопутных войск возглавлял майор Вернер фон Типпельскирх. Эти три офицера осуществляли всю подготовительную работу. Самыми различными путями они обеспечивали себя необходимыми картами и определенным минимумом военных данных о Норвегии в ожидании материалов от направленного в Норвегию офицера разведки.

Наибольшие трудности вызывала добыча сведений о норвежских казармах и местах расположения войск. Однажды майор Типпельскирх случайно узнал, что норвежский стортинг опубликовал некоторые статьи военного бюджета. Одно из лейпцигских издательств включило их в специальную подборку. Поэтому в Лейпциг срочно был направлен офицер группы. Это «открытие» оказалось в высшей степени полезным. Из опубликованной статьи были выловлены многие недостающие сведения. Большую помощь оказал штабу один геолог из Ганновера, который пробыл в Норвегии в общей сложности 3–4 года и знал многие ее районы. Его вызвали в Берлин, попросив захватить свои дневники, чертежи и карты, и взяли с него присягу о неразглашении тайны. Ему предоставили отдельную комнату, где он занимался тщательным анализом имевшегося у него материала. Подобные импровизации помогли создать в какой-то степени приемлемую, но, естественно, в высшей степени примитивную основу для выработки планов на первом этапе подготовки операции.

Инцидент с «Альтмарком» заставил Гитлера форсировать подготовку плана вторжения. Он запросил у «рабочего штаба» данные о ходе разработки плана и потребовал закончить его побыстрее. Капитан 1 ранга Краике ответил, что план будет готов через несколько дней.

Когда фон Фалькенхорст принял командование и направил такой же запрос своему «малому штабу», ему ответили, что проект оперативного плана будет представлен в готовом виде ровно через час. Но как только генерал познакомился с проектом, у него сразу же появились серьезные возражения. Как рассказывал впоследствии автору этих строк адмирал Кранке, генерал заявил, что не может утвердить этот план, так как он абсолютно непригоден. Кранке дал указание уничтожить план, но одну копию он оставил для архива.

Через несколько дней фон Фалькенхорст вновь обратился к капитану 1 ранга Кранке. Он получил приказ явиться на доклад к Гитлеру и хотел еще раз просмотреть план.

— Какой же в этом смысл, господин генерал, — сказал Кранке. — Ведь план никуда не годится!

Но фон Фалькенхорст настоял на своем.

В 16 часов 29 февраля его вызвали к Гитлеру. В 18 часов он вернулся обратно и радостно сообщил, что фюрер согласился с планом. Отвечая на вопрос Кранке о том, как ему удалось составить новый план за такое короткое время, генерал улыбнулся и сказал, что речь шла не о новом плане, а о старом, в который следовало лишь внести предложения «рабочего штаба». Фактически же оперативный план существенным изменениям не подвергся; были заменены и скорректированы лишь некоторые детали. Так, например, были усилены войска, предназначенные для захвата Осло и аэродрома Форнебу.

Утверждая план, Гитлер вновь подчеркнул необходимость сохранения абсолютной тайны относительно предстоящей оккупации Норвегии. Гитлер намеревался в течение ближайших дней дать принципиальные указания в связи с готовящейся операцией.

План вторжения немецких войск в Норвегию отнюдь не носил на себе печать какой-то особой проницательности его составителей. Основные направления и распределение усилий диктовались самой географией Норвегии, расположением ее городов, очертаниями фиордов и рельефом.

Генерал Гейслер вместе со штабом 10-го авиакорпуса размещался в верхних этажах гостиницы «Эспланада», одной из самых фешенебельных в Гамбурге. В нижних этажах текла своим чередом гостиничная жизнь; люди там спокойно отдыхали и веселились. Но вход на предпоследний этаж был закрыт, а все офицеры штаба пользовались входом через кухню. Это было одно из основных дополнений к общему камуфляжу.

В конце марта в один из вечеров случилось так, что в дверь, ведущую в штаб, постучал какой-то незнакомец. У него был солидный чемодан и сумка. Он сказал, что хотел бы переночевать, и сослался на предварительный заказ. Офицер, открывший дверь, молниеносно оценил сложившуюся обстановку. Он попросил нежданного гостя войти, провел его в одну из маленьких комнат, в которой никто не работал. Здесь имелась кровать и кое-какая обстановка. Пожелав незнакомцу спокойной ночи, офицер ушел и немедленно сообщил своему начальнику о случившемся. Поскольку никто из посторонних не должен был заподозрить, что в этой части гостиницы течет иная, отличная от обычной жизнь, было решено любыми средствами поддержать у незнакомца соответствующую иллюзию. Офицеры устроили так, что утром незнакомцу кофе был подан прямо в номер. Все получилось как нельзя лучше, и незнакомец покинул гостиницу в отличном настроении, очень довольный предоставленными ему удобствами и обслуживанием.

Гитлер внимательно следил за тем, чтобы никто не смог узнать больше и раньше, чем это было нужно для выполнения поставленной задачи. Поэтому фон Фалькенхорст и сотрудники его штаба не знали всего, что делается в целях подготовки к нападению на Норвегию.

В первых числах февраля 1940 года начальник штаба Геринга полковник Ешоннек вызвал к себе бывшего морского летчика полковника Рота. Ему было приказано выяснить, сколько подготовлено специальных поплавков для возможного их монтажа на самолеты Ю-52 и В-32. Рот быстро получил необходимые сведения и уже на следующий день мог дать ответ. Однако назвать точную цифру было трудно, потому что большая часть этих поплавков еще не была вывезена с промышленных предприятий. В штабе Геринга полковник Рот узнал о возможной оккупации Норвегии. В связи с этим ему была поставлена задача: собрать все годные авиаморские средства для организации снабжения войск во время их вторжения в Норвегию. Для выполнения этой задачи в наикратчайший срок полковник попросил дать ему соответствующие полномочия. Но прежде чем получить их, он должен был дать письменное заверение в том, что он никому, даже своему непосредственному начальнику, ничего не скажет о готовящейся оккупации Норвегии.

Роту пришлось принять некоторые чрезвычайные меры. Несколько десятков «Хейнкелей-50» были срочно переоборудованы для полетов над морем. Эти 85–90 самолетов были разделены на три группы и размещены соответственно на острове Нордерней, в Киле и в Травемюнде, близ Любека. Все специальные поплавки, которые можно было найти, были конфискованы независимо от того, кому они принадлежали, — военным школам, воинским частям или промышленным предприятиям. Самолетами «Хейнкель-50», Бе-138 и Дорнье были произведены эксперименты с целью их использования для переброски войск через море.

Самолеты должны были быть полностью готовыми к вылету по получении приказа. В Травемюнде полковник Рот ночами просиживал в ангарах аэродрома, наблюдая за тем, как группа техников и столяров переоборудовала кабины самолетов. Необходимые приспособления для кабин были заранее опробованы на всех самолетах. При этом большое внимание уделялось тому, чтобы к утру оставить машины в том же виде, в каком они были накануне вечером.

10 марта полковник Рот был направлен в качестве руководителя морских перевозок в штаб 10-го воздушного корпуса. Это были последние дни работы штаба. Люди не отдыхали ни днем ни ночью. Разрабатывались организационные вопросы, обсуждались мельчайшие детали плана, теоретически обосновывались многие вопросы, составлялись четкие инструкции о порядке подчиненности в каждом районе, рассчитывалось время прибытия и высадки в опорных пунктах — в Ставангере, Бергене, Тронхейме и Нарвике в первые дни вторжения.